Катарина виновато прогудела:

– Можно попросить вас об одолжении?

– Денег дать?

– Нет, нет, мне надо попасть в ваш подъезд. Я приехала к Холдеевым, а охранник не пускает. Говорит, их нет дома.

– А ко мне какие претензии?

– Скажите охраннику, что я ваша знакомая, он пропустит, а я устроюсь на лестничной клетке и подожду хозяев.

Девица покрутила пальцем у виска.

– Нашла дураков. Может, ты террористка.

Мужик сплюнул.

– Вали отсюда, пока ментов не вызвали.

Проглотив унижение, Копейкина побрела к «Фиату». Да, действительно ее просьба прозвучала более чем странно, но, честное слово, томиться на улице, не имея ни малейшего понятия, как выглядит Холдеева, оказалось делом неблагодарным.

Наматывая круги вокруг «Фиата», Катарина изредка задирала голову вверх, словно надеясь, что окно на пятом этаже откроется и Магда Гансовна, расплывшись в милой улыбке, пригласит гостью в квартиру.

Неподалеку резвилась детвора, в тени тополя беседовали две бабули, а пьяный мужик, распевая на всю округу похабные частушки, мешком свалился возле песочницы.

Раздражаясь на весь белый свет, Копейкина пнула ногой колесо авто.

Дверь второго подъезда распахнулась. Светловолосая девица, та самая, которая полчаса назад приняла Катку за террористку, сбежала по ступенькам и бросилась наутек.

Следом выбежал коренастый.

– Нин, подожди.

– Не звони мне больше!

– Я все объясню.

– Видеть тебя не хочу!

– Нинок.

– Ольга была права, ты полное дерьмо, Ромка.

Коренастый остановился.

– Ну и дура! Сама еще прибежишь, но будет поздно.

– Не раскатывай губу, – крикнула Нина и скрылась за торцом дома.

Из уст мужика вырвалось крепкое словцо.

– Сколько раз зарекался не иметь дел с тупоголовыми бабами, нет… дернул черт.

Катка с интересом наблюдала за происходящим.

Встретившись с ней глазами, Роман оскалился:

– Не в цирке. Хватит зыркать.

– Такта вам не занимать. Между прочим, я женщина.

– Оно и видно.

Фыркнув, Катарина отошла подальше от хамоватого крепыша.

А Роман, постояв в задумчивости секунд сорок, закурил и потопал обратно к подъезду. Но заходить внутрь не торопился. Сделав несколько глубоких затяжек, он крикнул:

– Эй, подь сюды.

Копейкина даже не шелохнулась.

– Слышь, что говорю, подойди на секунду.

– Это вы мне?

– Тебе.

– Не припомню, чтобы мы перешли на «ты».

– Ой, только не надо разводить демагогию. Помню, не помню. Иди сюда.

– Если так надо, сам подойдешь.

Роман выбросил на асфальт окурок.

– А ты, я смотрю, с характером.

– Чего от меня надо?

– Ну не горячись. Прости, если обидел.

– Всегда так с женщинами общаешься?

– Нет, – честно признался Роман. – Иногда, когда окончательно выведут из себя, съезжаю с катушек.

– Поэтому и подруга убежала?

– Нинка не подруга… так, знакомая.

Катарина покосилась на часики. Стрелки неумолимо приближались к полудню.

– Я Роман, – представился крепыш.

– Уже в курсе.

– Ну и?

– Что и?

– Как тебя-то величать?

– Какая разница?

– Раз спрашиваю, значит, надо.

– Катарина, – буркнула Копейкина, устав от надоедливого грубияна.

– Ты вроде хотела беспрепятственно проскочить мимо охраны. Не передумала?

– Вообще-то нет.

– Могу устроить.

Катка насторожилась.

– А с чего вдруг такая забота о ближнем? Сначала ты мне отказал.

– Теперь согласен помочь. Ну как, пойдем?

Озираясь по сторонам, Катарина осторожно кивнула.

– Хорошо. Пошли.

Увидев, что рыжеволосая незнакомка, интересовавшаяся Холдеевыми, топает рядом с Романом, охранник не проронил ни слова.

В лифте Рома подмигнул Копейкиной.

– Вот видишь, все просто, как дважды два – четыре.

– Спасибо.

Лифт остановился на десятом этаже.

– Ой, а мне же на пятый, – спохватилась Катка.

– Не спеши. Я тут подумал, что ты можешь на время стать Нинкой. Холдеевых все равно нет дома, чем торчать на лестничной клетке, можем убить двух зайцев сразу.

– Стать Нинкой? Забавно. Это у тебя такое чувство юмора?

Роман дотронулся до перил.

– Давай зайдем в квартиру, я постараюсь все разложить по полочкам. Не бойся, не укушу.

В прихожей Роман постучал по комоду.

– Сумочку оставь здесь, а сама двигай за мной.

Они прошли по длинному, но узкому коридору и уперлись в стеклянную двухстворчатую дверь.

– Добро пожаловать в мое царство, – пригласил Роман.

Тридцатиметровое помещение, одна стена которого была обтянута небесно-голубой тканью, практически зияло пустотой. Мебели в поле зрения не наблюдалось. Зато Катка заметила фотоаппаратуру, два прожектора и неизвестного происхождения прибамбасы, о принадлежности которых, естественно, не догадывалась.

– Ты фотограф? – спросила она у Романа, проведя ладонью по ткани.

– И да и нет.

– Это как?

– Долго растолковывать, предлагаю перейти сразу к сути. У нас с Нинкой на сегодня была запланирована фотосессия.

– Она модель?

– Хм… модель. Такая же, как и ты. Ничего общего с моделями Нинка не имеет. Короче, она должна была предстать в образе бабочки. Фотосессия займет от силы часа полтора. Сама видела, Нинка смоталась. Время не терпит, фотки нужны позарез. Выручи, а? Фигурка у тебя нормалек, костюмчик впору придется. На лице будет маска, никто из знакомых тебя вовек не узнает.

– Для какого журнала снимки?

– Для мужского. Но ты не думай – никакой эротики. Все цивильно и культурно.

Попытавшись выяснить у Романа, почему для фотосессии нельзя пригласить настоящих фотомоделей, Катка вновь разбудила в крепыше зверя.

– Почему ты такая недоверчивая? Вопросы, вопросы, можно подумать, я заставляю тебя сниматься голой. Раз попросил, значит, надо. Безвыходное положение у меня. Пойми! Чего тебе стоит надеть костюм и часик попозировать?

Катарина почесала затылок.

– У меня, наверное, не получится.

– Я такого слова не знаю, – воспрял духом Роман. – Мы с тобой такие фотки сделаем – закачаешься. Ты, главное, верь в себя и положись на мое мастерство. А я свою работу знаю.

– На костюм бабочки можно взглянуть?

– Нужно! Стой, сейчас принесу.

Пока он отсутствовал, Катка прошлась по помещению и остановилась у окна.

– Интересно куда я вляпалась на этот раз? – прошептала она в тот момент, когда Роман влетел в комнату, держа в руках костюм.

Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы Копейкина запротестовала.

– Нет, нет и нет. И не проси и не умоляй. Я не надену это убожество.

– Убожество? Да ты чего, нормальный костюм.

– Он смахивает на костюм ночной бабочки.

– Ёкалэмэнэ! Не узнают тебя в нем!

Леопардовые лосины и кофта из тонкой кожи, в которые Роман предлагал облачиться Катке, выглядели вульгарно-вызывающе. В другой руке Рома держал красные лакированные туфли на высоченной шпильке.

– Классный прикид. Не надо судить о вещах, не примерив их. Вот увидишь, ты потом еще переодеваться откажешься. Не тяни – время идет.

– Роман, не пойми меня неправильно, но я лучше пойду. Извини. Позвони Нине, попроси прощенья, и она обязательно вернется.

– Ноги ее не будет в моей квартире!

– Я не могу. Не сердись.

Катка вышла в коридор, взяла сумочку и намеревалась открыть дверь, когда Роман по-детски плаксиво заявил:

– Не уходи. Хочешь, я тебе заплачу за съемку. Не стесняйся, только скажи сколько. Двести баксов устроит? А триста? Ладно, черт с ними, с деньгами! Плачу пятьсот, и начинаем работать.

Катарина медленно повернулась к фотографу.

– Ты хорошо знаком с четой Холдеевых?

– Так-сяк. В дружеских отношениях не состоим, но и не враждуем, вращаемся в разных кругах. Мы все больше привыкли жить в ладах с собой и с законом, а Валерка… – Роман умолк.

– Что Валерка?

– Ты мне помочь отказалась, а я должен перед тобой стелиться? Ну уж нет. Собралась уходить – попутного ветра.