– Не делай преждевременных выводов. Вдруг Полинка объяснит, зачем ушла.

– Не сомневаюсь, она объяснит, да только я ей не поверю. – Копейкина усмехнулась. – Выставила меня тогда идиоткой, наврала, что спала на полу, а вы ей поддакивали.

– Не вмешивай меня, я здесь ни при чем. И вообще, если ты помнишь, я была против ее появления в коттедже. Но ты такая упертая, всегда настоишь на своем.

– Что?! Да вы же сами…

– Тихо! Кто-то идет.

За дверью зашебуршали. В замочную скважину воткнули ключ.

Схватив невестку за руку, Розалия прошептала:

– А вдруг это не Полина? Вдруг воры или насильники?

– Это она.

– Я смотаюсь на кухню за тесаком.

– Стойте рядом.

– Страшно, да?

– Ничего подобного, просто мне нужны свидетели, не хочу опять сесть в лужу.

Дверь дернулась, но цепочка помешала ей открыться.

В проеме Ката увидела Полину.

– Ну, и куда ты бегала сегодня? Какую сказку сочинишь для глупой Катарины?

Полина продолжала толкать дверь.

– Эй, полегче. Что ты делаешь? Розалия Станиславовна, скажите вы.

– Поля! Прекрати теребить ручку!

Девушка на слова не реагировала.

Внезапно Розалия ойкнула и, подлетев к двери, сняла цепочку. Ни на кого не глядя, Полина направилась к лестнице и стала подниматься наверх.

– Поля, остановись!

Свекровь зажимала рот рукой.

– Не ори! Ее нельзя пугать. Двигайся тихо, но быстро.

Следуя по пятам за Полиной, Катка ощущала себя главной героиней комедии абсурда.

– Я ничего не понимаю, Розалия Станиславовна, что происходит?

– Смотри.

Полина зашла в спальню, молча разделась и легла на кровать. Закрыв глаза, девушка сложила руки на груди и заснула.

– Теперь врубилась? – тараторила свекровь.

– Нет.

– Тундра! Лесостепь! Полинка находилась в сомнамбулическом состоянии.

– О-о!..

– Она лунатик! Офигеть! Сколько раз слышала и видела по телику, но живую лунатичку лицезрела впервые.

– Как вы догадались?

– По-твоему, я зря фильмы ужасов смотрю? Когда ты задавала ей вопросы, а она не реагировала, я сразу вспомнила фильм «Чокнутая мамаша». Там тетка тоже страдала лунатизмом. И когда ночами по дому бродила, у нее лицо один в один как у Полинки.

– А как ей помочь? Она утром проснется?

– Конечно, проснется. Главное их нельзя будить, когда они ходят во сне.

– Почему?

– Не знаю. Включи компьютер. Прочитаем.

В кабинете Ката принялась листать электронные страницы. Через несколько минут она узнала, что сомнамбулизм – это выраженное нарушение сна.

Также говорилось, что у лунатиков полностью сохранена координация движений, они все видят и хотя редко, но могут отвечать на вопросы. Плюс ко всему у человека в большинстве случаев отмечается частичная или полная амнезия, то есть утром он вряд ли вспомнит, что ночью совершал прогулки во сне.

А вот касательно разговоров о том, что лунатиков опасно будить и что те, в свою очередь, находясь в состоянии сна, не могут себе навредить, они оказались не более чем легендами. Далее приводились случаи, когда лунатики выпадали из окон, сваливались с крыш и наносили себе другие физические повреждения.

– Полька шизофреничка!

– Читайте внимательно. Лунатики не сумасшедшие. Это мнение ошибочно.

– Она больная! На голову!

– Розалия Станиславовна, прекратите.

– Давай свяжем ей ноги и руки, а то чего доброго опять вскочит и прирежет нас во сне. Докажи потом, что ты не верблюд.

– При чем здесь верблюд?

– При том, – разозлилась свекрища. – Мне страшно.

– Меня беспокоит другое, куда Полина уходила? Почему она не бродила по дому?

– Наверное, на крышу лазила. Вау! Катка, я придумала. Давай перетащим ее в подвал и…

– Предложение отклоняется!

– О’кей. Другой вариант. Мы затащим Польку в кладовку…

– Я даже не хочу слушать!

– Хорошо. Третий вариант более щадящий. Осиновый кол надо вбить прямо в сердце…

– Розалия Станиславовна, идите спать.

Наорав на невестку, Розалия потопала на второй этаж.

А Катку мучил один вопрос: если Полина страдает лунатизмом, то кто, спрашивается, ликвидировал с пола лужу, оставленную Парамаунтом?

Утром Полина как ни в чем не бывало прошла в столовую.

– Доброе утро. А вы почему так рано встали?

– У нас бессонница, – прохрипела свекровь, пряча за спиной нож.

– А я спала как убитая, мне такой сон классный приснился.

– Полин, сядь, пожалуйста, надо поговорить.

Девушка повиновалась.

– О чем?

– Видишь ли, мы видели тебя сегодня ночью.

– Где видели?

– В гостиной. Ты пришла с улицы, открыла дверь и поднялась в спальню.

Полина побелела.

– Глупости вы говорите.

– Ты лунатик?

Девушка обхватила голову руками.

– Я думала, это больше никогда не повторится. Не знаю, кто мне поможет, я страдаю этим недугом с детства. Сама ничего не помню о ночных прогулках, но бабуля рассказывала, что я примерно раз-два в месяц гуляла во сне.

– В ту ночь ты ведь тоже уходила, так?

– Наверное, да. Я очнулась в кровати, увидела, что дверь в спальню открыта. Испугалась. Потом услышала ваши голоса из спальни Розалии Станиславовны и заметила лужу на ламинате. Перетрусила, схватила кофту, вытерла пол насухо и постучалась к вам. Скорее всего, пока вы были в комнате, я успела вернуться, лечь, немного подремать и проснуться.

– За то время, что Розалия Станиславовна наводит марафет, можно запросто ребенка выносить.

Шутка оказалась неудачной. Катарина Копейкина долго просидела в кладовке, прежде чем Розалия, сменив гнев на милость, позволила невестке выйти на свободу.

Полине же свекровь сказала следующее:

– Детка, не стыдись своего недуга. Мы тебя обязательно вылечим. У меня знаешь какие связи? О! Тебе и не снилось. Будешь лежать в таком элитном дурдоме – пальчики оближешь. Ой! Я сказала дурдом? Ошиблась. Имела в виду санаторий.

Ирины Глининской дома не оказалось. Катарине пришлось спуститься вниз и поджидать писательницу возле подъезда.

Неподалеку она заметила скамейку и сидящую на ней пенсионерку. Решив составить бабульке компанию, Ката приветливо улыбнулась и присела.

– Не возражаете?

– Садись, авось вдвоем веселей времечко коротать.

– Только повода для веселья нет.

– Ох, твоя правда. Тяжко здесь у вас – хоть в петлю лезь, – простонала бабуленция. – Вроде все хорошо, а как-то неспокойно.

– У кого у нас?

– У москвичей. И чего наши парни с девчатами из деревни в столицу рвутся – ума не приложу. У нас в деревеньке и воздух чище, и тишина, и народ поприветливей, а здесь… Третью неделю у дочери в гостях кукую, будто наказание отбываю.

– Малогабаритная квартира?

– Что ты?! Хоромы – будь здоров. Вон ее дом. – Пенсионерка кивнула в сторону блочного здания. – Четыре комнаты, два туалета, два балкона и прихожая огроменная. Они с зятем и внуками ее холой величают. Конечно, не сравнится с моим домишкой в Рязанской области, но мне там намного милее. Нет всяких выкрутасов. Все свое – родименькое. Голову лишний раз ломать не надо. – Помолчав, старушка внимательно посмотрела на Катку и выдала: – Между нами говоря, я уже третий день помыться по-человечески не могу. На улице духота, все тело влажное, а помыться не могу.

– Почему?

– Так боязно в ванную их заходить. Не по-нашенскому тама. В одной стоит большое корыто с дырками. Из дырок пузыри идут, как уж тут помоешься спокойно? Того и гляди, замыкание случится.

– Джакузи?

– Оно самое. Внучка смеется, а у меня сердце в пятки ушло, когда первый раз туда залезла. А во второй ванной комнате у них стоит эта… кабина. Господи, страсти-мордасти. Вся в кнопках – ничегошеньки не ясно. Я зашла, нажала на первую попавшуюся, а она как завизжит, запоет, и огоньки разноцветные мелькать стали. Чуть богу душу не отдала.

– Привыкнете.

– Нет, дочка, не в том я возрасте, чтобы к такой новизне привыкать. Да и мозгов у меня не хватит. На кухне стиральная машина стоит – вся в кнопках. Рядом посудомоечная – кнопок еще больше. Внук говорит: это фукции какие-то. Микроволновую печь я им испортила, пульт сломала, в туалете не туда нажала – там что-то щелкнуло и испортилось. Дочка успокаивает, а зять смотрит, как на сумасшедшую.