От негодования Иоанна бросает в жар, но ответить на вызов ему не доводится, ибо как раз в этот самый момент толпа раздается и перед ним встает плотник по имени Иисус[10], который пришел из Назарета. Человек этот сутуловат и потому кажется невысоким, но когда он поднимает глаза, потом и голову к небу, распрямляясь, то неожиданно оказывается такого роста, что все окружающие приходятся ему по плечо. На нем белый хитон, не замаранный ни дорожной грязью, ни поднятой ветром пылью. С веревочного опояска свисает кусок дерева — отличительный знак его профессии. Черные прямые волосы, разделенные пробором, мягко падают на спину и плечи. Темна и борода его, темны, наверное, и глаза, но они светлеют, становясь почти опаловыми, когда он говорит с детьми, и чернеют, становясь почти базальтовыми, когда он слушает речи книжников. На его продолговатом лице с заметными скулами брови сливаются почти в сплошную прямую линию, а четкие грани носа будто выточены самым искусным греческим мастером. Как и лошадник, который всегда распространяет вокруг себя запах сбруи и конского волоса, плотник из Назарета разливает вокруг аромат кедровых брусьев, можжевеловых ягод, древесной смолы, сандаловых досок или всего этого вместе. У него нет грехов, в которых надо признаться, он солгал бы, если бы признался. И когда он сбрасывает одежду, чтобы погрузиться в реку, из складок хитона вырастает крепкий мужской торс, еще более белый, чем ткань, его прикрывавшая.

Иоанн сердцем чувствует, что явился тот, кто должен был явиться, Иоанн слышит звуки золотых и серебряных рожков, на которых никто не играет; видит, как холмы пляшут перед ним подобно зеленым козлятам, как воды Иордана взметнули вверх своих рыб, а там, вдали, над утесами Мертвого моря, слышится пение ангелов. «Вот кто пришел после меня, а встал передо мной, ибо существует дольше меня», — думает Иоанн, но к толпе обращается с краткими словами:

— Среди вас тот, о ком вы не ведаете.

Иисус делает вид, что не слышит слов о себе. Опустив глаза, он подходит, касается рук пророка и говорит:

— Я здесь, чтобы ты меня крестил.

Иоанн отвечает:

— Это я должен быть крещен тобою, а ты приходишь ко мне?

Иисус говорит:

— Я такой же человек, как все люди, сын человеческий и брат остальным всем людям. Крести меня.

— Мое крещение — это покаяние и отпущение грехов. А ты их не совершал.

Но Иисус возражает:

— Дай мне сейчас исполнить волю Божью, ибо мы должны быть во всем справедливы и следовать предначертаниям Господа.

Иисус решительно окунается в речную воду; у Иоанна в первый раз дрожат пальцы в момент обряда. Он стряхивает несколько капель на голову плотника и говорит:

— Крещу тебя во имя Духа Святого, дабы все кривое исправилось и все неровное сгладилось.

Иисус складывает ладони и шепчет мольбу:

— Душа моя, восславь Господа! И да переведутся грешники на земле, да сгинут злодеи! Да будь благословен Господь, прибежище угнетенных, сирых и покинутых! Да преисполнит слава Его навсегда землю нашу, ибо милосердие Его вечно и вечна Его любовь! Возлюбим мир и радость, эти самые сладостные дары, ниспосланные нам Господом! Да будет благословен Господь!

Вот и все, что увидели и услышали мужчины и женщины, в смущении теснившиеся на левом берегу реки. Но тут опять загремел среди скал голос Иоанна Крестителя:

— Не будучи слепым, не возымели вы глаза; не будучи глухими, не возымели вы уши; не будучи в нетях, не смогли увидеть великую бурю, блиставшую молнией и нежнейшей радугой перед вами. Вы не видели, как воды Иордана обратились в сапфировую лестницу и вихрем вознеслись до кровли Вселенной, разрезая тучи, раскалывая звезды.

Вы не видели, как отверзлись небеса, словно море огромное; как поток света вырвался из их чрева, ослепляя птиц и устилая золотом пропасти.

Вы не видели, как пролетел голубь, белее белого цветка лимонного дерева, нежнее дыхания мирного, чище целомудрия, святее любви; голубь, который спустился к нам и сел на темя избранника, чтобы свить гнездо в недрах сердца его.

Вы не слышали, как звенели каплями цитры, как градом сыпали кимвалы, как молнией сверкали трубы, как громом грохотали барабаны, провозглашавшие явление Святого Духа, воспарившего из туч к солнцу.

Вы не слышали голос, тот самый чудотворный голос, что говорил с Авраамом, с Моисеем и с Исаией; голос, вобравший в разлитой тиши все звучание Вселенной, не позволивший и слова сказать природе и возвестивший: ты — сын мой, избранный, возлюбленный.

Я говорю вам, что на глазах у вас, у зрячих, но ничего не видящих, Отец небесный и Святой Дух принесли Сына в жертву, сделав его агнцем для заклания во искупление прегрешений ваших.

Иисус семь дней живет вместе с Иоанном и его учениками, углубившись в размышления об удивительной яви, открывшейся ему на берегу Вифанийской заводи. Он потрясен тем, что разгадал скрытый смысл речей пророка. Иоанн, сын Захарии, пришел из пустыни для того, чтобы возвестить людям о явлении Мессии, но также и для того, чтобы вселить в душу Мессии сокровенную веру, что он именно тот, кого ждут. Я скромный плотник из Назарета, мастер своего дела, ибо Иосиф, мой отец, учил меня ремеслу с пониманием и любовью; я знаю книги, которые Иосиф, мой отец, давал мне читать; я люблю бедных, ибо моя кровь, стиснутая берегами податей и налогов, течет в море бедности, но рука моя готова сражаться и победить Дьявола, который завладел Вселенной и сеет зло и беззаконие. Я пришел из Назарета, чтобы Иоанн крестил меня, как других, но Иоанн здесь открыл мне, что я — возлюбленный Сын Господа. После этого провозвестия я перестал быть простым плотником из Галилеи и должен взять на себя бремя, доверенное мне Отцом небесным, и тяжкую ответственность — вызволить бедных из нищеты и распахнуть перед ними, только перед ними одними, врата Царства Божьего.

Иисуса восхищают пламенные речи Крестителя, мужество, с каким он бросает камни анафем в богатых и власть имущих, его удивительный дар привлекать к себе и убеждать народ. Назарянин часами сидит в тени терпентинового дерева и наблюдает, как Иоанн блестками воды кропит людей, священнодействуя так благородно и красиво, что даже не замечается рубище на его плечах; Иисус наслаждается артистичными изменениями тона его речей, которые секут виновных и завораживают праведников.

Этим вечером, по завершении обряда крещения, когда толпы каявшихся и получивших отпущение грехов рассеялись, Иоанн с Иисусом вместе идут по тропе, огибающей прибрежные заросли, и наконец входят в грот, где Иоанн обычно предается отдыху. Оба садятся на землю друг против друга, их лица освещены светом масляного светильника, зажженного Иоанном. В последний раз видятся они в этом мире, и оба это знают. Иисус уйдет на заре в поисках своей смерти, а Иоанн останется у края пустыни в ожидании своей.

Иоанн говорит:

— Близятся великая денница Господня, полуденный час Его истого гнева, страшная ночь для злодеев и клятвопреступников. Ни один лиходей не спасется, ибо Господь вытащит их всех из пропасти, где они затаились, сорвет со скал, на которые они взобрались; достанет со дна морского, где они прячутся. О том говорит наводящее ужас пророчество Софонии: Это будет «день гнева... день скорби и тесноты, день опустошения и разорения, день тьмы и мрака... день трубы и бранного крика... и разметана будет кровь их как прах, и плоть их — как помет... в день гнева Господа».

Иисус думает: «Но ведь Божья справедливость — это неисчерпаемый источник милосердия и великодушия, бурный дождь, изливающийся любовью на не ведающие страха головы праведников и больно бьющий по темени грешников. Иосиф, мой отец, часто вспоминал псалом Давида, который молился так: «Господи! милость Твоя до небес, истина Твоя до облаков!.. Человеков и скотов хранишь Ты, Господи!»