Бестесбулзибар протянул руку к странному камню, а Эвелин, снова без каких-либо логических обоснований своих действий, сжал обеими руками рукоятку меча и с силой ударил им по кристаллу, разбив его на тысячи сверкающих осколков.

Демон ошарашенно посмотрел сначала на облако мерцающей пыли, потом на Эвелина, как будто хотел спросить, что этот человек делает; однако у монаха и на этот раз не было ответа.

Внутри облака возник низкий жужжащий звук. Словно рябь на воде от брошенного камня, из него вышло пурпурное кольцо и начало быстро распространяться во все стороны, отразилось от стен зала, отправилось в обратный путь, к своему источнику, и зависло около него.

Дальше — больше: нарастающее жужжание и новые кольца, с каждым разом все более яркие.

— Что ты сделал? — спросил Бестесбулзибар.

Эвелин почувствовал болезненное биение в голове. Вибрация, сопровождающая жужжание, с каждым новым кольцом усиливалась многократно — в десять, в сто раз; Эвелин почти оглох и не слышал пронзительных криков демона. Обсидиановые колонны прямо на глазах начали рассыпаться в пыль.

Бестесбулзибар отвел от них изумленный взгляд и посмотрел на Эвелина; в его глазах пылала жажда убийства.

Помост накренился. По полу зазмеилась огромная трещина, сквозь которую начал со свистом выходить пар.

— Глупец! — завопил демон. — Глупец! Что ты наделал?

— Это не я, — еле слышно прошептал Эвелин; он уже понял, что его ждет, и заранее смирился со своей судьбой. — Не я.

Он привязал сумку с магическими камнями к лезвию меча Элбрайна, оставив себе только солнечный камень, и впервые обратил внимание на драгоценность в головке меча. Тоже разновидность солнечного камня, судя по виду; как раз то, что нужно. Впрочем, теперь это уже не имело значения. Эвелин взял меч за середину лезвия и поднял его над головой.

Левая стена тронного зала обвалилась; потоки лавы усилились, изрыгая во все стороны брызги расплавленного камня.

Демон пронзительно вскрикнул и обрушил на Эвелина черную молнию, но она разбилось о защитное поле, которым тот с помощью солнечного камня окружил себя.

Бестесбулзибар оглянулся, выискивая пути к спасению, но было уже поздно. Мощная вибрация, сопровождающаяся оглушительным ревом, свалила его наземь, лишая способности сосредоточиться и, главное, сил. Он пополз по помосту прочь от Эвелина — тот стоял с гордо поднятой головой и молился — к одному из лавовых потоков.

В центре зала уже скопились сотни пурпурных колец.

И тогда гора Аида взлетела на воздух.

Далеко внизу мощный толчок отбросил в глубину коридора трех друзей, не устоял на ногах даже на редкость устойчивый кентавр. Элбрайн стукнулся о стену и без того израненной рукой. Волны дикой боли захлестнули его с головой, и он провалился во тьму беспамятства.

Пони тоже сильно ударилась, но пострадала меньше; во всяком случае, у нее хватило сил поднять над головой сверкающий алмаз, хотя сейчас, когда воздух был полон пыли, он походил на горящий в тумане далекий маяк. Грохот не смолкал, стены и пол под ногами продолжали содрогаться, и все же Пони удалось подняться, дойти до Элбрайна, подсунуть под него руки и прижать к себе любимого. Если уж им суждено умереть, подумала она, то лучше в объятиях друг друга.

Грохот продолжался, казалось, целые часы — хотя на самом деле это длилось всего несколько минут, — а потом прекратился; и, что особенно приятно, потолок так и не обрушился на них.

Однако именно на них с Элбрайном, потому что к кентавру это не относилось. Сквозь муть висящей в облаке пыли Пони удалось рассмотреть его в дальнем конце коридора, и сердце у нее упало. Он стоял, широко расставив ноги и откинув назад человеческую часть туловища, с поднятыми и раскинутыми в стороны руками, на которых бугрились могучие мышцы. Напряженно застыл, удерживая огромный каменный обломок; хотя ощущение было такое, будто он держит на руках саму гору!

Пони осторожно положила Элбрайна на пол и бросилась к кентавру, на ходу вытаскивая малахит. Она рассчитывала с помощью магии воздействовать на обломок скалы, облегчить его вес, чтобы кентавр смог выбраться из-под своего груза.

Увы, ей не удалось сдвинуть огромную скалу даже хоть чуть-чуть; сам Эвелин с куском малахита вдесятеро более сильным, чем этот, не добился бы ничего. К удивлению Пони, рядом с ней оказался Элбрайн, пошатываясь, но с луком в руках. С невероятным усилием он попытался подсунуть его как рычаг между обломком скалы и стеной, чтобы облегчить давление на кентавра.

— Ах, мальчик мой, ничего не получится, — простонал кентавр. — Скоро я не выдержу, и эта штука расплющит меня!

Элбрайн прислонился к стене, с горечью признавая свое поражение.

— Смотритель, друг мой, — беспомощно проговорила Пони. — Вся гора обрушилась бы на нас, если бы не ты.

— Вся гора скоро и упадет, — ответил кентавр. — Выбирайтесь отсюда, да побыстрее! — На лице Пони возникло выражение ужаса. — Уходите! — Его руки дрогнули, и обломок скалы слегка опустился. — Уходите, — повторил он уже более спокойно. — Вы не сможете сдвинуть этот проклятый камень. Не заставляйте меня умирать бессмысленной смертью, друзья мои, умоляю вас! Бегите!

Пони посмотрела на Элбрайиа, но тот уже снова провалился в беспамятство. Она перевела взгляд на кентавра, чувствуя, что это, наверно, самый жестокий удар в ее жизни. Как это, просто взять и уйти, оставив своего храброго друга на погибель? Как мог он ожидать от нее такого?

И все же она понимала глубокую мудрость и искренность его слов. Если бы она оказалась на его месте, то наверняка хотела бы и надеялась, что именно так ее друзья и поступят.

Пони подошла к кентавру, обняла его и поцеловала в щеку.

— Друг мой… — только и сказала она.

— Навсегда, — размягченно ответил тот и добавил уже более решительно. — А теперь бегите!

Пони кивнула. Это было труднее всего, что ей когда-либо приходилось делать, и все же больше она не колебалась. Помогла Элбрайну встать, закинула его руку себе на плечо и повела по коридору, ни разу не оглянувшись. Едва они свернули в следующий туннель, как земля содрогнулась еще раз, и до них долетел последний стон погибающего кентавра.

Час за часом Пони бродила во тьме, разгоняемой лишь светом алмаза, который медленно угасал по мере того, как слабели ее силы. В одних туннелях путь преграждали потоки лавы, в других едкая вонь серы, а третьи просто заканчивались стеной обвалившегося камня или глубокой расселиной, через которую она не могла перепрыгнуть.

Элбрайн изо всех сил пытался держаться, чтобы как можно меньше обременять ее, но боль была слишком сильна, а ноги у него то и дело заплетались. Несколько раз он шепотом просил Пони бросить его, но этого, конечно, она сделать не могла. Вспомнив о малахите, она извлекла из него остатки магии, чтобы хоть немного облегчить вес Элбрайна.

И вот наконец, когда надежда уже сменилась отчаянием, а магическая энергия Пони почти иссякла, она почувствовала дуновение легкого ветерка, прохладного и мягкого, ничуть не похожего на поток жаркого воздуха, которым сопровождались выбросы лавы.

Пони собрала последние силы. Алмаз почти угас, превратившись в крошечную горящую точку, не освещавшую практически ничего. Энергия малахита полностью сошла на нет, и Элбрайн тяжело навалился на Пони. Стараясь следовать за потоком свежего воздуха, она с трудом заковыляла дальше, споткнулась, упала и, не имея сил подняться, просто поползла на коленях, волоча Элбрайна за собой. В конце концов, почувствовав, что все силы ее на исходе, она легла на спину и внезапно поняла, что уже выбралась из горы, и прямо над ней распростерлось затянутое темным дымом небо.

Прежде чем провалиться в сон, она разглядела наверху сначала одну сверкающую звезду, потом вторую и третью.

— Эвелин, Смотритель и Тантан, — прошептала Пони, и милосердный сон принял ее в свои объятия.