- Где? Проводите меня туда.

Ибэ закатил глаза, показывая, что, по его мнению, Хирата снова теряет время зря. Актер повел Хирату прочь из театра. Наложница осталась на месте.

—Ты тоже идешь с нами, — велел ей Хирата.

Она неохотно потащилась следом. В личных покоях Кохэйдзи показал Хирате свою комнату в другом конце здания от спальни Макино. Актер обставил ее как театральную гримерку. На столике под фонарем лежали кисти и флаконы с краской для лица. На деревянных стойках висели кимоно вперемешку с плащами, накидками, штанами и доспехами. На полках стояли деревянные болванки со шлемами.

—Я специализируюсь на самурайских ролях, — сказал Кохэйдзи.

Это объясняло его прическу, позволительную лишь для сословия воинов, — пучок и выбритая макушка. Пока Ибэ осматривал доспехи, а Окицу стояла у двери, Хирата заглянул в сундук. Там лежали мечи, ножи и палки.

— Мой реквизит, — пояснил Кохэйдзи.

Хирата вынул меч. Лезвие было из дерева, как и остальное оружие, чтобы не поранить кого-то во время ненастоящих сражений на сцене.

— На них нет крови, — сообщил Кохэйдзи.

— Откуда вы знаете, что я ищу? — спросил Хирата.

Актер пожал плечами и улыбнулся:

—Догадался.

Хирата чувствовал, что Кохэйдзи получает удовольствие, меряясь с ним умом. Ему все сильнее казалось, что актер знает об убийстве больше, чем намерен признать. Но хотя палка из сундука могла послужить орудием убийства главного старейшины Макино, Кохэйдзи слишком умен, чтобы оставлять изобличающую улику в своей комнате. Хирата открыл шкаф. Оглядел ящики, забитые одеждой, обувью и париками, пачки листов с портретом Кохэйдзи и афиши его представлений.

— Прошу вас, позвольте мне, — сказал Кохэйдзи.

Он аккуратно вынул и разложил перед Хиратой одежду. Хирата полагал, что, если Кохэйдзи и вымарался в крови, избивая Макино, от улик он давно избавился, но посмотреть

надо все равно. Он предполагал, что умный актер скоро сочинит алиби в попытке отвертеться от обвинения.

— Вы ничего не найдете, потому что я не убивал главного старейшину Макино, — сказал Кохэйдзи. — В сущности, я и не мог. Я был здесь, в своей комнате, всю ночь. И у меня есть свидетель.

Вот оно, подумал Хирата.

— И кто же это?

Он уже и сам смекнул.

— Окицу, — подтвердил его догадку актер. — Она может за меня поручиться.

Хирата обернулся к наложнице, которая жалась у выхода.

— Это правда?

Девушка кивнула, сглотнув. Хирата поманил ее, и она осторожно подошла, как напроказивший ребенок.

—    Ты была здесь, в этой комнате, с Кохэйдзи-саном в ночь, когда умер главный старейшина Макино? — уточнил Хирата.

—Да, — ответил Кохэйдзи.

— Пусть говорит сама, — велел Хирата.

Окицу задрожала под его взглядом и прошептала едва слышно:

— Я была здесь.

— Всю ночь? — надавил Хирата. Если Кохэйдзи нуждался в алиби, не следовало ему ставить на такого сомнительного свидетеля. Хотя, возможно, у него не было другого выбора.

—Окицу пришла, когда главный старейшина Макино и его люди еще выпивали после ужина, — объяснил Кохэйдзи. — Она оставалась тут до утра, пока Тамура-сан не обнаружил главного старейшину мертвым и не поднял шум.

Хирата жестом приказал актеру замолчать.

— Расследование убийства — очень серьезное дело, — строго заявил он Окицу. — За ложь сажают в тюрьму. Понимаешь?

Окицу, всхлипнув, кивнула. Ее лицо так исказилось от страха, что Хирате стало жаль девчонку.

— А теперь скажи мне, — продолжил он. — Где ты была той ночью?

Окицу бросила на Кохэйдзи полный тревоги взгляд.

— Я была здесь! — выпалила она. — Как он сказал!

Кажется, верность актеру пересилила страх наказания за

ложь.

— Что ты делала? — спросил Хирата.

Девушка снова посмотрела на Кохэйдзи, и паника мелькнула в ее глазах.

—  Не обращай на него внимания. — Хирата зыркнул на актера, чтобы тот молчал. — Просто ответь.

— Я… я не помню, — промямлила Окицу, избегая смотреть на Хирату.

— Это было не так давно, — заметил Хирата. Кохэйдзи, вероятно, не снабдил ее историей о том, чем они занимались ночью. — Ты не могла забыть.

Или она забыла, что ей сказал актер.

—Я не помню, — повторила Окицу робко.

Хирата встал перед Окицу, чтобы ей не было видно Кохэйдзи.

—Ладно, ты выходила из комнаты?

— Кажется, нет…

—То есть могла и выходить?

— Нет! Я не выходила!

Глаза Окицу снова заволокла паника.

—А Кохэйдзи-сан куда-нибудь выходил?

Она замотала головой так сильно, что задрожали ее пухлые щеки.

—    Он заставлял тебя врать ради него? — спросил Хирата.

—  Нет! — взвыла Окицу. — Я хотела… — Она поторопилась исправиться: — То есть я не вру!

— Эй, прекратите! — взорвался Кохэйдзи. — Вы ее запугали. Она сама не понимает, что говорит.

Актер быстро встал рядом с Окицу и обнял ее. Девушка прижалась к нему.

— Не важно, что мы делали, — сказал Кохэйдзи Хирате. — Важно, что мы были вместе, и она может поклясться, что я не убивал главного старейшину Макино.

Я верю им, — обернулся Ибэ к Хирате. — И покончим с этим.

— Вы — может быть, а я нет, — парировал Хирата. Он поставил бы свое годовое жалованье на то, что Ибэ не больше самого Хираты купился на россказни парочки. — А расследование ведете не вы.

— Не я. Канцлер Янагисава, — согласился Ибэ. — И он велел мне следить, чтобы вы не отклонялись от курса. Вот я и говорю вам, оставьте в покое этих людей и перейдем к более вероятным подозреваемым.

Подозреваемым из лагеря властителя Мацудайры, понял его Хирата.

— Если и когда появятся более вероятные подозреваемые, я ими займусь! — рявкнул Хирата. Его терпение лопнуло. — А теперь просто заткнитесь!

От оскорбления у Ибэ раздулись ноздри.

— Грубость вас до добра не доведет, — проговорил он с неприятной улыбкой. — Когда канцлер узнает, что вы пренебрегаете его надзором, он накажет и вашего господина, и вас.

Хирата мигом пожалел о необдуманных словах.

—Мои извинения, — пробормотал он, хотя у него с души воротило от необходимости улещать противника, да еще на глазах у посторонних.

Ибэ усмехнулся, довольный, однако не успокоился.

— Если вам так нравится, можете подобно собаке лаять на дерево, когда добыча уже улизнула, — продолжил он. — Но не забывайте: канцлер Янагисава ждет быстрых результатов. Если он их не получит, вы распрощаетесь с головой.

Но Хирата не мог сдаться под давлением Ибэ и свалить убийство на фракцию Мацудайры. Огромным усилием воли Хирата представил, что Ибэ нет. Сосредоточился на Кохэйдзи и Окицу, которые стояли в обнимку напротив. Алиби, которое обеспечила Окицу Кохэйдзи, защищало не только актера, но и ее саму. Если наложница солгала, как считал Хирата, тогда убить Макино мог не только Кохэйдзи, но и Окицу.

—    Давай проверим твою комнату, — сказал Хирата наложнице.

Та посмотрела на Кохэйдзи. Актер кивнул, ободряюще улыбнулся, потом наградил Хирату самодовольным взглядом.

Он явно думал, что Хирата не найдет ничего опасного для Окицу — или для него. Наложница повела их в свою комнату, которая располагалась с той же стороны здания, что и гримерка Кохэйдзи. Разборные перегородки позволяли попасть из ее комнаты в его через ванную между ними. Хирата задумался, не в самом ли деле они были вместе, когда умер Макино, занимаясь тем, чем обычно тайком занимаются красивый артист и симпатичная девушка. Может, они не хотели признаваться в любовной интрижке, которая выставит их в дурном свете, и потому отказывались говорить, что делали той ночью.

В комнате Окицу на полу валялись одежда, обувь и коробки конфет вперемешку с куклами и другими безделушками. Но Хирата едва заметил беспорядок. Он вдохнул знакомый сладко-мускусный запах.

— Я чувствую благовония, — сказал он. На столе, почти погребенная под грудой украшений для волос, стояла медная курильница. Хирата взял ее и понюхал пепел внутри. — «От рассвета до заката», верно? — спросил он Окицу.