Шпионаж и хитрость играли видную роль в завоевании монголами Китая. Однажды Чепе сделал вид, что бросает свой обоз, затем быстро вернулся и разгромил китайский гарнизон, вышедший из неприступной крепости, чтобы захватить брошенные повозки, припасы и другие трофеи.
В 1214 году Субудаю было поручено изучить положение в Северном Китае. Талантливый молодой командир фактически исчез на несколько месяцев, лишь изредка посылая рапорты о состоянии своих лошадей. Но когда он вернулся, то привез с собой изъявление покорности Кореей. Не встречая серьезного сопротивления, он попросту продвигался вперед (как позднее в Европе), пока не приходил в новую страну и не подчинял её себе. Наступающая монгольская армия всегда имела в своем составе переводчиков для организации управления захваченными районами и коммерсантов, которых можно было использовать в качестве шпионов. Этих «коммерсантов» вербовали из разных народов. Когда конные орды Чингисхана наступали в Китае или в странах ислама, впереди каждой колонны двигались патрули и разведчики; но и их опережали торговцы-шпионы, которые группами по два-три человека усердно собирали всякого рода сведения.
Помимо коммерсантов, действовавших как шпионы, или шпионов, выдававших себя за коммерсантов, в монгольских армиях встречались разнообразные типы солдат-наемников, стекавшихся со всех концов Европы. Слава монгольских завоевателей постоянно привлекала авантюристов, стремившихся нажиться в рядах армии победителей. Иностранцы, наделенные военными способностями, служили в армии Чингисхана или в войсках его наследников. Одной экспедицией монголов командовал английский рыцарь, дослужившийся в армии азиатского деспота до высокого поста.
Чингисхан, обычно пользовавшейся услугами шпионов, понимал, однако, необходимость контрразведки и жестоко расправлялся с теми, кого разоблачал как вражеских лазутчиков.
В завоевательных планах, которые проводились монгольскими полководцами с неизменным успехом до 1270 года, когда мамелюки остановили их наступление на Египет, предусматривались также засылка шпионов и захват пленных в качестве осведомителей; этих пленных допрашивали для получения информации, которую можно было бы использовать при проверке данных, доставленных шпионами.
Глава вторая
Уолсингем против Армады
Начальник английской секретной службы сэр Френсис Уолсингем преследовал иезуитов, проникавших под различными масками в Англию. Он спасал королеву Елизавету от бесчисленных покушений на её жизнь. Вполне возможно, что порой он просто выдумывал эти опасности, но не надо забывать, что Елизавета была упряма и скупа. Ее следовало держать в страхе, чтобы иметь возможность покрыть хотя бы половину или треть фактических издержек первоклассной разведывательной и контрразведывательной службы, бесценного оплота всего государства.
В сущности Уолсингем впервые организовал в Англии секретную службу. В отличие от Томаса Кромвеля он не пользовался своими шпионами и сыщиками для расширения своей личной власти. Заговор за заговором раскрывали и предупреждали во имя защиты жизни королевы; но сильнейший удар Уолсингема позволил оградить Англию от её внешних врагов, и это стало концом чисто династической секретной службы. Резидент Венеции Стивен Пол внимательно подслушивал все разговоры на Риальто и доносил обо всем, что говорилось об Испании. Лучшим из агентов, назначенных Уолсингемом для проникновения в тайны подготовки Филиппом II морской экспедиции, был Энтони Стэнден.
Энтони Стэнден блестяще исполнил свою миссию: он сумел подружиться с Джованни Фильяцци, тосканским послом в Испании, и был в хороших отношениях с правительством Тосканы. Заняв сто крон (что дает некоторое представление о финансовых проблемах службы Уолсингема), он отправил в Испанию некоего Флеминга. Чтобы замаскировать свою работу, Стэнден выбрал кличку «Помпео Пеллигрини», так что теперь англичан обслуживала таинственная цепочка — от Фильяцци или Флеминга через Пеллигрини и далее до ловкого агента Елизаветы Уолсингема. Судя по всему, Флеминг был весьма ценным агентом, ибо брат его состоял на службе у маркиза Санта-Крус, главного адмирала испанского флота! Сведения, скрываемые от любезного Фильяцци, свободно проходили через руки шпиона Флеминга. Поддержание связи было делом рискованным, сложным и мешкотным; но все же в марте 1587 года Уолсингем представил королеве копию доклада маркиза Санта-Крус своему королю, в котром заключался подробнейший отчет об «Армаде», её кораблях, снаряжении, вооруженных силах и припасах.
По предложению Стэндена Уолсингем вступил в переписку с Фильяцци, когда посол вернулся из Мадрида во Флоренцию. Тоскана нуждалась в доброжелательстве королевы Елизаветы, и дружеская оживленная переписка продолжалась. По указаниям Уолсингема, английское правительство сделало ловкий ход, чтобы отсрочить выход в море «Армады», точные данные о боевой готовности которой стали известны Лондону. Генуэзских банкиров склонили к тому, чтобы они воздержались от предоставления займа Филиппу II, так что английская секретная служба, как видим, достаточно умело использовала силу золота. В июне 1587 года Стэнден предсказал, что в том году испанцы не смогут предпринять крупной морской экпседиции против Англии. Эту точку зрения вполне подтвердил дальнейший ход событий.
Глава третья
Знаменитые организаторы военного шпионажа
Военная разведка отставала в развитии от разведок политической и дипломатической до тех пор, пока на военном небосводе не появились яркие звезды — мастера военного дела, каждый из которых по-своему использовал шпионов в чисто военных целях.
Жизненные пути герцога Мальборо, принца Евгения, Морица Саксонского и Фридриха II имеют некоторое сходство; помимо присущего всем им военного гения и репутации непобедимости, сходство просматривается и в том, что все они понимали значение военной разведки как одного из элементов военного искусства.
Мальборо в своих блестящих кампаниях умел находить подходящих шпионов или осведомителей; его великий собрат по оружию принц Евгений Савойский, внучатый племянник лукавого Мазарини, выплачивал пенсию почтмейстеру Версаля, который регулярно вскрывал письма французских военных деятелей и делал из них ценные выписки.
Мориц Саксонский, победитель у Фонтенуа, не только пользовался шпионами и проводниками, но и посвятил им десятую главу своей классической книги «Размышления о военном искусстве», где писал следующее:
«Нельзя не уделять большого внимания шпионам и проводникам. Монтекукули говорит, что они столь же полезны человеку, как глаза, и совершенно необходимы полководцу. Он прав. Нельзя жалеть денег на оплату хороших шпионов. Их нужно вербовать в той стране, где ведется война. К этому делу должно привлекать людей умных и ловких. Они должны быть повсюду: среди офицеров главных штабов, торговцев и особенно среди поставщиков съестных припасов, ибо склады провианта и хлебопекарни дают полную возможность судить о намерениях противника.
Шпионы не должны знать друг друга, и им нужно давать разные поручения. Одни — те, кто подходит для этой цели, — должны проникать в ряды войск противника; другие будут сопровождать армию в качестве покупателей и продавцов. Каждый член второй группы должен знать кого-нибудь из первой, дабы мог получать сообщения и передавать их главарю, который ему платит. Эту особую задачу следует возлагать на умного и надежного человека. Его надежность должна проверяться повседневно, и нужно быть уверенным, что он не подкуплен противником».
Вскоре в этой «науке нечистой игры» принял участие и Фридрих II, положивший конец шпионажу как развлечению или дворянской авантюре. Особенности Фридриха как военачальника с наибольшей яркостью проявились в умелом и систематическом использовании шпионов. Его даже прозвали отцом организованного военного шпионажа; если он был отцом, то матерью созданной им организации была необходимость.
