Благодаря такому промаху Джеймсона Арнольд оказался своевременно предупрежден. Андре же отдали под суд и повесили.

Роберт Таунсенд, послав предупреждение Толмеджу о личности и вероятной миссии «Андерсона», боялся, видимо, возмездия за казнь столь популярного майора Андре. Свой магазин в Нью-Йорке он закрыл на три недели. Счета говорят о том, что за это время он потратил 500 фунтов стерлингов. Главная бухгалтерская книга, которую тщательно вел сам Вашингтон, показывает, что между 1775 и 1781 годами американский главнокомандующий израсходовал на свою шпионскую организацию всего лишь 17617 долларов. Платежи заносились в книгу как выдачи «безымянным лицам», чтобы не раскрывать их имен.

Таким образом, израсходованные Таунсендом 500 фунтов стерлингов представляли очень крупную сумму по сравнению с общими расходами Вашингтона на секретную службу. И можно допустить, что он тратил деньги из собственных средств, что среди людей, работавших с ним, были и такие, которые могли выдать его англичанам, хотя бы как горячего патриота; наконец, что в израсходованную им сумму были включены деньги, потраченные на «заботу» о наиболее сомнительных из этих людей в виде подарков или взяток.

В одном из писем «Калпера», посланном на восемнадцатый день после казни Андре, указывается, что Роберт Таунсенд покинул свой пост в Нью-Йорке тотчас после ареста английского шпиона, но до вынесения приговора и приведения его в исполнение. За исключением генерала Вашингтона, все лица, связанные с таунсендовской цепочкой секретной службы, прожили лет по 50 (а то и больше) после окончания Американской революции. Известно, что Вашингтон в бытность свою президентом навестил своих бывших секретных агентов, обитавших на Лонг-Айленде. Он высоко ценил точные сведения, которые ему доставляли во время войны, и решил, что никто из них не должен пострадать за это. Поэтому все документы, относящиеся к их деятельности и к работе других преданных ему шпионов, были опечатаны. Прошло больше столетия, пока личности таинственных «Калперов», Старшего и Младшего, не были окончательно установлены.

Ведя кампанию в Египте, Наполеон Бонапарт жертвовал жизнями тысяч французов и подвергал опасности уничтожения могучий флот, но это не смущало интриганов и политиканов во Франции, которые боялись его необузданного честолюбия и поэтому услали его подальше от Парижа.

Правда, Египет не Москва, но в том направлении мысль членов Директории устремиться не отваживалась. Они, наверное, вздохнули облегченно, когда в 1798 году Нельсон разгромил под Абукиром близ Александрии французский флот, который прикрывал высадку экспедиционной армии Бонапарта.

Впрочем, эта жертва не могла им показаться слишком велика, чтобы устранить такого конкурента, как Наполеон.

И все же неудачи вовсе не сказывались на столь опасной популярности молодого генерала, и именно по той почти невероятной причине, что британская морская блокада помешала широкой публике во Франции узнать всю правду об исходе экспедиции в Египет. После битвы при Абукире Наполеон оказался совершенно отрезан от Франции быстроходными британскими крейсерами, носившимися, как голодные ястребы, по просторам Средиземного моря. С другой стороны. Французская республика была отрезана от Бонапарта и лишена каких бы то ни было вестей об его бесплодном и бесславном походе. Поражение под Акрой, чума в войсках, нехватка провианта и, как следствие этого, страшное избиение пленных в Яффе под предлогом «военной необходимости» — все эти обескураживающие сведения находились в числе прочей почты, которую неизменно перехватывали бдительные корабли неприятеля, и в результате легенда о непобедимости корсиканца не понесла ущерба.

Нельсон имел обыкновение использовать свой флот для наблюдения за портами, на которые базировались неприятельские суда. Иногда сообщения о передвижениях вражеских кораблей доставляли фрегаты-разведчики. В других случаях, например при Трафальгаре, где в октябре 1805 года Нельсон наголову разбил соединенный испано-французский флот и расстроил план Наполеона высадить французские войска в Англии, фрегаты передавали предостерегающие сигналы своим кораблям. На всем протяжении длительной борьбы с Французской республикой, а затем и с Империей английские военные корабли принимали активнейшее участие в деятельности морской разведки и даже секретной службы. Не удивительно, что некий британский агент использовал морскую блокаду для организации тайного покушения на генерала Бонапарта, в простодушной надежде, что с этим юным военным гением можно легко разделаться.

Тайный агент Джон Барнетт был неумолимым врагом Бонапарта. Решив, что генерал неравнодушен к женщинам, Барнетт направил несколько привлекательных молодых женщин к человеку, в котором Англия видела серьезнейшую угрозу спокойствию мира. Однако таким путем британский агент ничего не добился. Вскоре Бонапарт отплыл из Тулона в свою египетскую экспедицию, а Барнетт двинулся следом на борту корабля «Лев».

Жена молодого гасконского офицера Фуреса пробралась в мужском одеянии на один из французских транспортов и таким образом попала в Египет. Генерал Бонапарт узнал об этой женщине и пожелал её увидеть. Женам офицеров вообще было запрещено сопровождать своих мужей в эту экспедицию; но отважная мадам Фурес — «белокурая и синеглазая Беллитот Фурес», которую французская республиканская армия вскоре иронически прозвала «нашей восточной монархиней», — сумела добиться, что генерал разрешил сделать для неё исключение.

Это обстоятельство заметила изнемогавшая от зноя армия Востока, особенно когда Бонапарт начал открыто разъезжать в сопровождении жены гасконца. За его каретой следовал рысцой лихой адъютант Евгений Богарнэ, пасынок генерала. Мать Евгения одурачила своего корсиканского ухажера, когда он был не столь славен и неизмеримо более пылок, и непрочь была даже порисоваться своей неверностью. Наконец-то настал черед самого генерала! И хотя Францию и Египет разделяло немалое расстояние, а английская блокада была достаточно непроницаема, это не могло помешать крылатой сплетне домчаться до Парижа.

Вскоре пришлось подумать и о Фуресе. Почему бы, в самом деле, внезапно не обнаружить, что «воинский долг» призывает его немедленно домой во Францию? Храбрый воин, влюбленный в жену, но не слишком склонный к нарушению сурового кодекса личной чести, разумеется, мог только временно быть ослеплен быстрым возвышением своей прелестной молодой супруги, последовавшим после первого же её свидания с генералом Бонапартом. Когда Бертье объявил Фуресу, что тот намечен — в знак особого доверия начальства — в курьеры для доставки важных депеш из штаба экспедиционной армии в Париж, офицер с достоинством отдал честь, а затем предался мучительным размышлениям: как бы уехать вместе с женой?

Бертье, как правило исполнявший почти все обязанности, сопряженные с положением начальника штаба, напомнил Фуресу, что миссия его сопряжена с опасностями. Шлюп, который повезет его во Францию, должен обогнать британские фрегаты; не исключено морское сражение. Нельзя подвергать мадам Фурес таким опасностям; кроме того, у её мужа будет достаточно хлопот по сохранению официальных депеш и обеспечению себе шансов добраться с ними к месту назначения живым и невредимым.

Фурес вынужден был подчиниться. На время его оставив, обратимся к Джону Барнетту, плывущему на борту корабля его величества «Лев». Тот метался по палубе, как царь зверей в клетке. Барнетт отнюдь не был заключенным на быстроходном фрегате: он просто сделал его своей штаб-квартирой, откуда вел тайные операции под прямым командованием сэра Вильяма Сидни Смита Этот английский агент часто отправлялся на берег на крохотном, но быстроходном паруснике, находившемся в распоряжении морской разведки, и умудрялся шпионить за французской оккупационной армией. Барнетт пробирался даже в Каир, где собирал донесения своих многочисленных и хорошо оплачиваемых осведомителей — домашней прислуги в десятках именитых семейств, туземных рассыльных и конторщиков, получавших на службе у французов не столь щедрую плату.