А что же испытывали его учителя? Шалтир часто вспоминал, как милая, добрая бабушка первый раз назвала его «облаком». Это прозвище из детства всегда тёплой нежностью обвалакивала его память. Воспоминание беззаботного времени, в окружении любящих людей и горечь их утраты сначала мучали его. Но с годами, перестройка сознания внесла коррективы и откровения, ниспосланные свыше, стали единственно важным для него. Но в любой удобный момент, такой как сейчас, он всегда, с удовольствием, наслаждался невероятно лёгким, парящим ощущением полёта. Вот и сегодня, он, не раздумывая, отправил свою энергию в небо, к плывущим белым облакам и стал одним из них. Паря над землёй, он преодолевал расстояния в тысячи километров, глядя на течение жизни человечества. «Сколько в мире горя и радостей, сколько глупых смертей и несостоявшихся рождений. Люди, остановитесь, оглянитесь на свою жизнь! Что вы делаете с ней, эачем вы, собственными руками, уничтожаете крохотную частичку бога, живущую в каждом из вас! Опомнитесь, прислушайтесь к голосу разума!» ему хотелось крикнуть с небес да так, чтобы люди вздрогнули от силы его голоса. Над одним из районов, где уже очень давно не было дождя, он принял в себя испаряюшуюся влагу, в которой почувствовал частичку Генри. «Здравствуйте, Радужный Адепт, я рад встречи с вами. Упав дождём на эту иссушенную землю, мы сможем спасти её от гибели. Вперёд, мой ученик, творите добро и воздастся вам». Лёгкое облако пролилось живительной влагой, постояло над засушливой местностью, пока, как в ускоренном темпе, не проклюнулись первые побеги растительности. Она стала пищей для живых существ и кровом от палящего солнца. «Прекрасно, мой друг, мы помогли людям!» крикнул Шалтир, нисколько не сомневаясь, что Генри его услышал. Шалтир, в воздушном, облачно-паровом состоянии, принимал различные формы то предостерегающие кого-нибудь от необдуманных действий, то просто, радуя чью-то душу. У одной из вершин мира, возвышающейся над горной грядой, он остановился, заметив огромную лавину, нависающую над равниной, готовую вотвот сорваться вниз. У подножья копошилась маленькая группа людей, разбив лагерь в опасной близости. Они были готовы к штурму вершины именно в тот момент, когда волна снега уже начинала своё движение. Шалтир, предчувствуя гибель покорителей, стал туманом и ему удалось остановить их. Лавина, медленно, начала свой спуск, но причинить вред людям уже не смогла, потому, что до земли докатилась лишь её маленькая часть, а общая масса рассыпалась по дороге. Кто знает, может когда происходят чудесные спасения людей при странных обстоятельствах, именно так всё и происходит?

Юлиан же, напротив, всегда был противником спокойствия. Его неугомонный характер — заложник приличий. Пылкому нраву, восторженности было тесно в физическом теле. Поэтому огонь и свет казались для него самым чудесным воплощением его «Я».

«О, Создатель, по истине, твоё творение восхитительно! Мир, чудесный мир, наполненный твоей любовью! Я — дивный свет дня! Зачем возвращаться в мирскую суету? Меня там всё равно никто не ждёт. Грустно. Тяжело ли мне от этого факта? Я никогда не размышлял на эту тему, всегда был чем-то занят. Вот только сейчас, в этом великолепии, возникла такая мысль. Придётся признаться самому себе, я одинок. Одинок, как куст саксаула в бескрайней пустыне. Ах, первый раз мне так тяжела эта мысль! А ну-ка, ну-ка, если покопаться в своей памяти веков? Может, где нибудь, когда нибудь, что-то было? О, боже, небыло! Какой ужас, ничего небыло! Я всегда был один, во всех жизнях! И опять, дожить в этом мире до седин и не испытать ничего?! Ах, как мне жалко самого себя! Какой позор моему жизненному опыту, не вызвать ни у кого интереса к своей персоне! Я — бесполезный росток, который не дал плодов! А-а-а, я — сорняк в поле! Что толку от моего знания, если нет возможности передать его самому близкому существу, кровинушке, плоти от плоти! Я, вполне приличный мужчина, состоявшаяся личность, никому не интересен?! Какая жуткая несправедливость!».

«Ну, зачем вы так, вы очень интересный мужчина! Я с удовольствием поболтала бы с вами».

«Мне кажется, это галлюцинация. Чей это чудный, нежный голосок? Разве возможно встретить здесь кого-нибудь? Нет, по-моему, вероятность ничтожно мала и я слышу только то, что сам придумал. Я здесь один на сотни световых миль и жалуюсь в пустоту».

«Отнюдь, вы же сами писали чудные строки: „Хочу спосить у пустоты: действительно ли ты пуста, неужто глубина твоя никем разумным не заселена?“ И вот, вы противоречите самому себе. Я нечаянно услышала ваши печальные раздумья и решила попробовать взбодрить вас».

«Нет, это просто мой бред, так не бывает! Обратясь в свет встретить тут ещё кого-то?! Не может быть!»

«Да полноте, что вы, в самом деле. Я тоже пришла сюда отдохнуть, но вы первый, с кем мне захотелось поговорить. Здесь все только и делают, что слоняются туда-сюда, лишь насыщаясь силой. А вы совершенно другой, от вас исходит нерастраченное тепло, которое приятно ощущать. Но даже это не самое главное, я чувствую вашу силу духа. Даже, будучи частичкой света, вы сияете ещё ярче, ваша энергия просто слепит глаза приятным, нежным свечением. Поверьте, я очень мало видела такой яркости, она присуща только достойным и состоявшимся. Не скрою, я удивлена и восхищена одновременно, хотя мне говорили, что такое сочетание вполне может быть».

«Ваши слова, как бальзам. Но кто вы? Почему вы видите мою энергию даже в свете, а я не вижу вас?».

«А разве вы не знаете, что это, если можно так сказать, курорт, зона отдыха для посвящённых? Здесь могут оказаться те, кто кое-что понял и кое-чему научился. Понимаете в чём дело, я ещё слишком слаба и не умею обозначивать себя. А вот вы весьма приуспели в этом. Но это и говорит о вашем огромном опыте а, следовательно, великом знании. Скажите, а вы действительно так одиноки? Неужели такой обаятельный мужчина абсолютно один на всём белом свете?».

«Представьте себе, голубушка, один, как перст. Долгие годы у меня была единственная возлюбленная — наука. Сколько себя помню, столько я и занимался исследовательской работой, время на личную жизнь не оставалось. Да и хочу сознаться, рядом со мной никогда не было такой женщины, которая смогла бы отвлечь меня от естествознания».

«А может, вы плохо смотрели вокруг себя? Неужели, за всё это время у вас ни разу не ёкнуло сердце от чьего-то взгляда, жеста, вздоха? Ведь во всех паралеллях женщины бывают соблазнительными».

«Я полностью согласен с вами, но мне так и не посчастливилось. Хотя вот сейчас, слыша ваш голос, чувствуя ваше присутствие, мне както не по себе. Если бы я был в физическом теле, то мог бы сказать, что в области желудка, вернее, солнечного сплетения разливается тепло, какого я ещё не чувствовал. Мне очень легко в вашем обществе, может потому, что я вас не вижу? Я всегда был робким и застенчивым».

«Да полноте, никогда бы не подумала, что вы смущаетесь в присутствии дам».

«Да-с, к моему сожалению, так и есть. И всё таки я убеждён, моей вины в этом нет. Возможно, провидению было не угодно, чтобы я окунулся в океан любви. Видимо, я так и буду одиноким странником времени и пространства. Но где вы? Я перестал чувствовать вас? Милая незнакомка, откликнитесь!».

«Но вы дали мне понять, что моё общество вам не интересно».

«Ах, простите, но вы не так меня поняли. Первый раз, за все мои жизни, я испытываю нечто такое, что мне приятно. Не уходите, не отдаляйтесь от меня, прошу вас. Я хочу предложить вам прогулку, тем более, что в наших состояниях она может быть весьма и весьма занимательной. Ведь мы можем оказаться в самых дальних и великолепных местах, куда в обычной жизни так трудно добраться в короткий срок. Давайте отправимся в путь, кто знает, может эта дорога будет самым лучшим воспоминанием. Умоляю, не отказывайтесь, мне невероятно легко говорить с вами и это чудное чувство, когда сердце бьётся чаще, чем всегда и в груди тепло и покойно. Странно, я никогда не испытывал такого, ничего не понимаю».