Но одного не сказала эта странная женщина, где и как найти самого сильного жреца или жрицу. Ядвига, ведомая ненавистью и любовью одновременно отправилась в путь, твёрдо веря, что силы, которыми она восхищается, обязательно выведут ей на верную дорогу. Вот так и стала возможной сегодняшнее действо.
— Вот и хорошо, госпожа. Я лучше вас знаю свою работу, — жрица алчно ухмыльнулась.
— А почему кукла такая маленькая? Ведь он уже взрослый человек, — раздражённо спросила Ядвига. — Что толку в размере, важно изначальное, вот его-то и надо уничтожить. Если вы будете мне мешать, у нас ничего не получится, — рассердилась старуха.
Ядвига набрала воздух в грудь, чтобы ответить этой нахалке, но Людвиг, не вмещиваясь до этого момента в перепалку чародеек, резким тоном осадил её.
— У этой женщины сильные магические способности, я чувствую это как никто другой и вижу на расстоянии силу, переданную ей по родственной линии из прошлого. Я не удивляюсь этому, ведь только так, по наследству и передаётся знание в полном объёме. Перед нами именно та, которая может вызывать белого ангела смерти, который приходит к каждому независимо от религий. От сотворения мира на земле господствует один правитель, ему подчиняется всё живое. Его приказы выполняются беспрекословно, хотя многие из людей выражают недовольство и возмущение, но ещё никто не посмел его ослушаться. У белого ангела смерти нет никаких привязанностей, он не идёт ни на какие компромиссы с теми, кому дал приказ уничтожить биологическую форму. Его верные помощники хорошо делают своё дело и эта женщина — прекрасный представитель этого сословия.
Старухе очень понравились слова красивого молодого человека. Она была довольна, видя, как притихла Ядвига, что он смог поставить на место эту девицу, возомнившую о себе слишком много. Хотя старуха и чувствовала в этой рыжей скандалистке дремлющую огромную колдовскую силу, которую та ещё даже не осознавала.
— Собака, которая всегда вертиться под ногами хозяина, рискует получить каблуком по голове, — язвительно подытожила жрица, окончательно сбив спесь с Ядвиги.
Ядвига, проглотив обиду, промолчала. Но не скандальная старуха утихомирила гордый нрав юной служительницы самого дъявола, а злой, недвусмысленный взгляд Людвига, говорящий о том, что время пустых разговоров забирает силы от главной цели.
Старуха удовлетворённо хмыкнула и принялась за работу. Она пришла не одна, а в сопровождении какой-то женщины, которая сейчас тихо сидела в углу и не проронила ни звука. Для чего она пришла, было не понятно, но от неё веяло поистине могильным холодом. Ядвига, стоя к ней спиной, вдруг вспомнила о её существовании и поёжилась.
А жрица, тем временем, приступила к действу. Она наклонилась к кукле и начала что-то шептать, водя по неё руками. Потом, не прекращая бормотание, оторвала от рубашки Генри тонкую полоску снизу и обмотала куклу с головы до ног и снова вернула её на место по середине стола. Гортанным голосом, на непонятном языке крикнула что-то собравшимся и они, поднявшись со своих мест, подошли к столу, положили все тринадцать яиц вокруг куклы и, отступив немного, остались стоять. Старуха стояла в изголовье куклы, ближе к левой стороне, где к крюку была привязана курица. Жрица, сначала тихо, потом всё громче и громче стала мычать, потом затихла и тут же вскрикнула во весь голос, подняв руки вверх. Одной она держала за ноги курицу, а в другой неизвестно откуда появился нож, с обоюдоострым лезвием. Рукоятка ножа была сделана в виде головы страшного демона с клыками и высунутым языком. Глаза из зелёножёлтого камня вдруг вспыхнули крово-красным светом. Непереставая выть, старуха стала трясти рукой, в которой трепыхалась курица.
Шестеро стоящих человек начали качаться из стороны в сторону, подвывая старухе. Их телодвижения стали более интенсивными, потом переросли в дикий танец. Они скакали каждый на своём месте, скинув плащи. Это были трое мужчин и трое женщин. Их глаза, подернувшиеся мутной пеленой, незримо смотрели вокруг, повторая повороты голов. Под плащами на их телах были надеты совершенно невообразимые одеяния, разноцветные, с рваными краями. И тут, из тёмного угла выскачила та женщина, которая сопровождала жрицу. Подчиняясь какому-то внутреннему порыву, она стала бить в маленький барабан фрагментом человеческой кости, вернее, детского предплечья. Её лицо обнажилось, приводя в сметение Ядвигу. Оно было изуродовано двуми чудовищными рубцами, разделявшими его на четыре половины. Соединённые на середина лба, они спускались вниз, по бровям, глазам, щекам и сходились на груди. В результате этой травмы глаза женщины были разделены надвое и теперь их было, как будто, четыре. Истово стуча в свой барабанчик, она запрыгала вокруг стола, обходя старуху. Людвиг, краем глаза наблюдал за Ядвигой. Сначала на её лице было удивление, потом оно переросло в животный страх, который отражался в её глазах, делая их похожими на глаза затравленного зверька. Потом в них появилось какое-то новое выражение, они загорелись ярче и Ядвига, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, поддавшись общему исступлению, задвигала всем телом. Рыжие кудри рассыпались по плечам, она закрутила головой, сбрасывая с себя чёрную накидку. Под ней оказалось длинная рубашка из тончайшей, прозрачной ткани. Материя была настолько воздушной и бесцветной, что через неё было видно полностью всё её молодое прекрасное тело. Маленькие круглые упругие грудки Ядвиги колыхались в такт движению тела и учащённому дыханию, длинные стройные ноги выписывали невероятные круги, а изящные руки то взмывали вверх, то спускались вниз, гладя тело. Она трясла головой и глухо стонала. Людвиг с наслаждение любовался этой сценой и, чувствуя, как всеобщее безумство забирается и к нему внутрь. На его лице появилось выражение блаженной неги. Но если бы хоть кто-то со стороны смог посмотреть на него внимательным взглядом, то не смог бы не заметить разительных перемен. С каждым стуком барабана в руках искалеченной женщины, с лица Людвига спадала привлекательность, если не сказать большего. Как змеи выползают из своей шкуры, чтобы сменить её на новую, так с лица Людвига, словно, сползала обаятельная человеческая маска, делающая его привлекательным. Он становился похожим на того, кто дал ему силу тьмы. Но слабо перо описать этот образ. Все представления и рисунки страшных монстров, чудовищ с разинутыми слюнявыми пастями, ничто по сравнению с тем ужасом, которое внушали эти черты.
Когда общее неистовство достигло апогея, старуха издала нечеловеческий крик и полосонула по горлу курицы своим ножом. Струя горячей липкой крови обдала её лицо и, рассыпавшись брызгами, попала на находившуюся слишком близко Ядвигу. Не переставая скакать, та размазывала по своему лицу и телу эту кровь, как хищное животное, облизывая пальцы.
Старуха обильно поливала восковую куколку кровью, хлеставшей из разрезанной шеи курицы, пока не капнула последняя капля.
Воздух в помещении стал невероятно густым, гнетущим. Чтобы вдохнуть его, надо было прилагать невероятные усилия. Но никто из собравшихся этого не замечал. Бросив в сторону обескровленную птицу, жрица на мгновение смолкла. В одной руке у неё появился пучок каких-то сухих трав, а в другой шесть длинных игл растительного происхождения. Это были шипы дерева, растушего в Африке. Раз, в тридцать лет, оно даёт цветы-бутоны, похожие на дикие груши. Внутри них и созревают эти иглы. Раскрывшись, эти бутоны выстреливают этими шипами. Попав в землю, шипы дают побеги. Скот, наевшись этих ростков, сдыхает в мучениях. А уцелевшие побеги, вырастая, дают такие же бутоны через тридцать лет. Цикл жизни и смерти. Эта старуха оправдывала своё предназначение и была тщательно готова к ритуалу.
Шестеро человек и Ядвига продолжали неистовостовать в своём танце, а жрица, тем временем, бормоча и подвывая, стала втыкать эти ядовитые шипы в восковую куклу. Одну в темечко, другую в сердечную область, третью — в пупок, четвёртую — в правый глаз, пятую — в правый весок, а потом, перевернув куклу, воткнула шестой шип в основание позвоночника, на уровне поясницы. Издав животный крик, она быстро пробежала вокруг стола, собрала яйца и положила их в голове куклы. Разбивая их по одному, она повторяла места воткнутых иголок. Из коричневых скорлупок, на куклу выливалась тёмно-зелёная, зловонная, гнилостная жидкость. Жрица подняла другую руку, в которой был пучок сухих трав и так же воя и мыча, стала водить этим пучком по кукле против хода стрелок часов. Обведя один раз, она остановилась, читая заклинание на непонятном языке, потом продолжила. Эти манипуляции она провела три раза, молниеносно замотала куклу в рубашку Генри и ещё три раза обвела этот свёрток травой, под непрекращающийся бой барабана и невероятные прыжки обезумевших танцоров. Закричав душераздирающим воплем, жрица прижала свёрток к своему телу и повалилась на пол, её помощники, измождённые не меньше, тоже повалились замертво. И Ядвигу словно подкосило. Она, в замедленном темпе, обернулась вокруг себя и с тяжким стоном рухнула. Мгновенно всё стихло и барабан и крики. Воцарилась звенящая тишина, ненарушаемая ни единым звуком. Даже дыхания собравшихся не было, словно все разом перестали дышать. Было слышно только, как пульсирует кровь в висках старой жрицы.
