— Нежная моя, страстная колдунья, я и не думал, что мне удасться испытать такую любовь. Ядвига, любовь, иди ко мне, прижмись своим трепетным телом, единственная.

Он собрал её волосы своими руками и потянулся губами к её губам. Они слились в страстном поцелуе, прижимаясь друг к другу жаркими, просящими близости телами.

Когда до полуночи оставалась четверть часа, облачённые в чёрные плащи, Ядвига и Людвиг спустились вниз. В огромной зале первого этажа их жилища уже собралось несколько человек, одетых так же, как хозяева. Присутствующие поднялись и почтительно поклонились вошедшим. Никто не называл имён, но было видно, все давно знают друг друга. На середине стоял маленький овальный столик, на котором находились странные предметы, явно предназначенные для какого-то ритуала. К одному из четырёх крюков, расположенных по краям, была привязана чёрная курица, сидевшая очень смирно.

— Все собрались? Садкхипура здесь? Ну, что ж, тогда начнём, — голос Ядвиги звенел, как натянутая струна, — садись любимый, теперь моя партия в этой игре.

Людвиг отошёл в сторону, скрылся в тёмном углу и стал наблюдать за происходящем. Ядвига, со знанием дела, отдавала распоряжение собравшимся. Те, не снимая капюшонов с голов, засуетились, к чему-то готовясь. Двое мужчин, судя по телосложению, развязали небольшой свёрток и, взяв его с обеих сторон, очень аккуратно, будто что-то хрупкое, понесли его к столу. Это оказалась восковая кукла размером с новорожденного ребёнка. Мужчины положили куклу на стол и, с поклоном, отошли. В помещении опять воцарилась тишина.

Скрежет открывавшейся двери заставил вздрогнуть даже Людвига. Он посмотрел на Ядвигу, лицо которой было освещено пламенем чёрных свеч. Она загадочно улыбалась только уголками губ, а в изумрудно-зелёных глазах застыло выражение невероятного счастья. «Как она восхитительна в своём коварстве и ожидании» думал Людвиг. А в голове его возлюбленной витали такие мысли «Сегодня всё поизойдёт, мы заберём его жизненную энергию, я буду отмщена. В его жизни не нашлось места для меня, значит, надо у него её забрать. Он не имеет права радоваться и быть счастливым, отвергнув мои чувства. Ах, если бы тогда он ответил мне взаимностью, всё бы было по-другому. Но он… А теперь пришёл час расплаты за мою боль. Он со своей Виолой раздражают меня и должны быть уничтожены. Теперь мне нужен только Людвиг, мой повелитель, мой господин» Ядвига тряхнула головой.

Мало заметная дверь в стене, словно вход в преисподнюю, открывалась с леденящим душу, отвратительным скрежетом. Две тени, освещённые луной, мелькнули в дверном проёме и в круг света вышла, хромая на обе ноги, косматая древняя старуха в чудном одеянии. На голове громоздился странный убор из перьев и лоскутков ткани. Невероятных размеров балахон скрывал её тщедушное тело, чудом удерживаясь на костистых плечах. Скрюченные пальцы сжимали узелок. Она, походкой утки, доковыляла до Ядвиги и, подслеповато щурясь, посмотрела ей в глаза, потом оглядела с ног до головы.

— Вы, госпожа, выглядете очень невинно, но я-то знаю, что вами управляет порочность.

Ядвига отшатнулась от неё и, тряхнув головой, зло глянула на старуху. «Эта развалина ещё смеет рассуждать?!» подумала она, хотя прекрасно понимала правдивость этого высказывания, ведь она уже смогла убедиться в том, что порок — это её сила над слабыми.

— Кто дал вам право рассуждать над моими пристрастиями? Ваши размышления никому не интересны. Как вы смете давать оценку мне?! Занимайтесь тем, для чего вас пригласили, заплатив немалые деньги, — Ядвига топнула ногой и наклонившись к лицу старухи, — вам ясно, старая карга.

Старуха съёжилась, отступила от Ядвиги и буркнула себе под нос:

— Почему бог получает хороших последователей, а я все отбросы?

Ядвига задохнулась от негодования. Её щёки покраснели, она оглянулась на Людвига. Тот молча наблюдавший за перепалкой двух ведьм, хмыкнул, но ничего не сказал в защиту ни той, ни другой стороны, предоставив скандалисткам разобраться самим. У Ядвиги поплыло всё перед глазами от ярости, едва сдержалась, чтобы не вцепиться в старуху и не прогнать её прочь за наглость. «Возьми себя в руки, надо стерпеть, чёрт с ней, сейчас не время для амбиций, ведь только она сможет мне помочь. Её рекомендовали, как самую сильную жрицу Вуду. Она мощьный проводник мира тьмы и поэтому, надо смолчать» уговаривала себя Ядвига.

— Оставьте своё высокомерие для других, мне оно безразлично, я повидала всяких. Водить с вами разговоры мне самой не охота, давайте к делу. Курица готова? — спросила старуха, остужая запал Ядвиги.

— Да, она чёрная, шести месяцев от роду, — Ядвига переключилась от пререкательств на ответы.

— Яйца?

— Да, всё, как вы сказали, тёмно-коричневые, тринадцать штук.

— Хорошо, — одобрительно кивнула жрица, — траву я принесла. Одежда того, кого мы будем изводить есть?

— Я принесла его рубашку, подойдёт?

— А мне без разницы, хоть комзол, хоть портки, главное, чтобы одевалась вещь неменее трёх раз хозяином, — сердито пробурчала старуха, чем снова вызвала негодование Ядвиги за свой тон.

«Конечно, ожидать мягкости в обращении от потомственной жрицы Вуду, на счету которой было немало злодеяний, было бы смешно. Но ведь мало-мальское уважение к женщине из богатого сословия должно же быть? Ведь я тоже весьма приуспела в деле разрушения душ и жизней. Да и вообще, что эта чернавка себе позволяет?!» внутри Ядвиги опять всё заклокотало.

— Нам не изводить его нужно, а убить, чтобы и мокрого места от него не осталось, — зашипела Ядвига, — нужно, чтобы энергия его глаз потухла, недождавшись следующего полнолуния. Чтобы на землю даже духом не смог приходить, чтобы охрана врат земных не пропускала его и на небесах ему места небыло. Чтоб мыкался неприкаянным и имён своих сподвижников и друзей вспомнить не мог, и чтобы им к нему доступа небыло. Уничтожить, размолоть его энергию, чтобы ни один самый сильный Ангел, не собрал её вновь.

Ядвига, уставившись взором в потолок, почти прокричала последние слова дрожащим от ненависти голосом, подняв к своей груди сжатые кулаки. Старуха хмыкнула, исподлобья гладя на Ядвигу.

— Не слишком ли многого требуешь от меня за такую плату?

Хриплый голос старухи вернул Ядвигу в действительность. Рыжая бестия зажмурилась, открыла глаза, обводя обтановку недоумённым взглядом, словно только появилась здесь, выхваченная из своего злобного забытья. Уставившись на старуху мутным взглядом, она быстро соображала, чего от неё хотят.

— Сколько тебе дали с лихвой хватит, чтобы сотню человек отправить в преисподнюю, — тихо ответила Ядвига.

— За сотню может и хватит, а за такого и этого недостаточно, — старуха смерила Ядвигу взглядом и покачала головой.

— Смотрю, уж больно ты жадна, ведьма. Земными благами хочешь всласть попользоваться, а зачем они тебе, сама одной ногой уже в могиле стоишь, — Ядвига улыбнулась, словно волчица оскалилась.

— Не ты, госпожа, сроком моей кончины заведуешь и не тебе знать, для чего мне деньги нужны, — жрица отступила от стола.

— Ладно, если результат твоего колдовства будет таким, как должно, в десять, в сотню раз больше получишь, — Ядвига прищурилась.

Старуха вернулась к столу и взяла в руки рубашку Генри. Когда Юлиан встретил свою чудом исцелённую пациентку возле консульства, он не ошибся. Ядвига, ползуясь неразберихой и сметением, тайно пробралась в комнату Генри и вынесла от туда его нижнюю рубашку для исполнения ритуала. Ища способы извести Генри, она металась от одного колдовства к другому, но результаты её не радовали. Всё было тщетно. И вот однажды, в каком-то, захолустье, ещё на родине, к ней подошла женщина странного вида. Она не была похожа на соотечественниц и внушала животный страх даже такой смелой юной ведьме, которой была Ядвига. Вот именно она-то и рассказала о древнем культе Вуду:

— С помощью этого колдовства можно отнять энергетическую силу любого, восстановить её практически невозможно даже высшим жрицам. Это приговор без помилования. Совершить его на одного человека можно единожды. Если по каким то причинам ритуал будет сорван, во второй раз его совершить уже будет невозможно. Тогда жрица сама потеряет свою земную энергию и её сила уйдёт в облако. Где это облако найдёт себе пристанище, каким снегом или дождём прольётся, никто не знает. Старейшие жрецы Вуду говорили, что эту силу можно вернуть, но где, как и когда надо знать время и в кого она войдёт, тоже неизвестно.