— Можешь приспособить что-нибудь другое на время? — спросила я.

— Не выйдет. У многоступенчатой системы с несколькими входами должен быть мозговой центр, — объяснил Квинтон. — Сгоревший модуль и есть он, запасного у меня нет. Я могу его подделать, но без всяких гарантий, или раздобыть нормальный утром.

Он взглянул на меня, потом на Камерона. Дернул плечом.

— Извините.

Кэм сморщился и поджал губы. Я почти считывала ругательства, которыми он сыпал в душе. Но сказал он только:

— Ничего. — Потом обернулся ко мне. — Есть предложения?

Я покачала головой и взглянула на Квинтона.

— У тебя?

— Ну, если вы, ребята, оба мне доверяете, оставьте машину, с утра пораньше я отгоню ее к другу в гараж. Там найду модуль, закончу работу и привезу машину обратно. К девяти.

— Утра? — спросил Камерон.

Квинтон кивнул. Дернул одним уголком губ. Камерон посмотрел на меня с растущей паникой.

— Я не люблю рано вставать.

Я отмахнулась.

— Я все устрою. Сама заберу машину и заплачу. Потом отдашь мне деньги. Если удастся найти, где тебе переночевать, такой план нас устроит.

Я взглянула на Квинтона.

— Отлично, — сказал Квинтон, вставая. — Будут проблемы — я сброшу тебе сообщение. Машина заперта. До утра ничего не должно случиться. — Он повернулся к Камерону. — Тебе ничего оттуда не нужно, пока я не ушел с ключами?

— А, нет. Обойдусь так. Спасибо.

— Не за что, — ответил Квинтон, выскальзывая за дверь.

Когда он ушел, Камерон выжидающе воззрился на меня.

— Что мне делать? Где спать?

— Постой. Мне надо позвонить.

Я набрала номер и подождала.

— Алло?

— Мара, это Харпер. Как вы двое относитесь к вампирам?

— Никогда не встречали. А что?

— У меня в кабинете сидит парень, у него нет пульса, он спит днем, и ему нужно спрятаться от солнца. Он вроде ничего, но у него проблемы, которые мы пытаемся решить. Мне надо устроить его всего на одну ночь. Бен не выгонит тебя из дома, если я привезу вампира?

— О нет. Я уверена, мы что-нибудь придумаем. В подвале есть законченная комнатка, там удобно и темно днем. Думаю, сойдет.

— Прекрасно. Теперь дай мне Бена.

— Ты быстро схватываешь насчет мужа-жены, — заметила она, прежде чем уйти за Беном.

— Привет, Харпер. Ты вернешься на пирог?

— Дай сначала расскажу, что у меня стряслось. Мне надо спрятать вампира на день, а я не представляю где.

— Не понимаю.

— Он милый парень, вампиром стал совсем недавно, а его обычное место ночевки занято до утра. Мара считает, что у вас есть где посидеть до заката, но я хотела бы сначала поговорить с тобой. Это безопасно?

— Безопасно? Конечно. Ты ведь не веришь в чушь про "пригласить в дом", правда? Фольклор. Вот и все. А ты уверена, что твой парнишка, — Бен понизил голос, — вампир? Всерьез?

— Его почти можно принять за нормального, если бы не зубы, глаза и отсутствие пульса.

— Ух ты! Занятно. Мы справимся. Да, конечно. Брайан у моей матери до завтра, так что о нем можно не беспокоиться.

— Спасибо, Бен. Я не знала, к кому еще обратиться. А ему на самом деле нужна помощь, кроме места, где перекантоваться. Я думала, вы захотите с ним поговорить.

— О боже, конечно! Когда вы приедете?

— Через двадцать минут.

— Отлично! Мы кое-что уладим и встретим вас.

Я повесила трубку и посмотрела на Камерона.

— Что думаешь?

— Не знаю. Кто эти ребята? По-моему, они не особо перепугались.

— Расскажу по дороге.

Камерон пошел следом за мной из кабинета.

— Вы уверены, что это хорошая идея?

— Это наиболее безобидный вариант, который приходит мне в голову за такое короткое время. Они не причинят тебе вреда, правда, Бен может до рассвета промучить вопросами. Ты ешь пироги?

— Нет. От твердой пищи меня рвет. Я пью немного спиртного или кофе время от времени.

— Кофе?

— Да. Теперь оно оказывает на меня ровно обратное действие. Успокаивает.

По дороге к Куин-Энн я как могла объяснила, кто такие Бен и Мара Дэнзигер.

— Настоящая ведьма? Мило, — сказал Кэм, откидываясь на пассажирском сиденье. — Может, и прорвемся.

— Надеюсь. Единственное, что меня беспокоит, не рассердится ли Альберт. Я не знаю, может ли он тебе повредить.

— Я буду стараться изо всех сил, чтобы пленить его. — Кэм подарил мне обаятельно-жутковатую улыбку. Наверное, дело в зубах. — Кто такой Альберт?

— Призрак. Он… живет там.

Кэм все еще озадаченно пялился на меня, когда я затормозила у дома и припарковалась.

— Идем, — позвала я, захватывая сумку, и вылезла из машины.

Мы вместе пошли по дорожке. Альберт материализовался в арке у подножия лестницы и гневно уставился на нас. Я вздохнула. Фольклор. Верно.

— Можно нам войти?

Он не двинулся с места, а я не желала проходить сквозь него. Альберт отвернулся от меня и обратил мрачный взгляд на Камерона.

Кэм вышел вперед и протянул пустые ладони.

— Я обещаю, что не сделаю им ничего плохого, — сказал он. — Я… даю слово. Мне просто нужна помощь, и я надеюсь, что твои друзья мне помогут. Понимаешь?

Альберт еще секунду не отводил взгляда, потом кивнул и удалился. Кэм посмотрел на меня.

— Крепкий орешек. Наверное, работал вышибалой.

Я улыбнулась, и мы пошли к двери. На стук открыл Бен Дэнзигер. Он оглядел Камерона с ног до головы не менее пристально, чем Альберт, и отступил на шаг.

— Заходите.

Мара высунула голову из кухни.

— Кто-нибудь хочет кофе к пирогу?

— Я с удовольствием, спасибо, Мара, — сказала я.

— Было бы очень неплохо, спасибо, мэм, — сказал Камерон.

— О господи, зови меня Мара. Даже студенты не говорят мне "мэм".

Мара улыбнулась, исчезла на кухне и крикнула оттуда:

— Начинайте. Бен введет меня в курс дела, если я что-то пропущу.

Мы с Камероном переглянулись, Бен повел нас в зал и жестом предложил усаживаться. Сам опустился на кресло с высокой спинкой у камина. Камерон занял уголок дивана, я села рядом с ним, несмотря на головокружение, которого стоило мне это соседство.

— Значит, — начал Бен, — ты думаешь, что твой друг вампир?

Не успела я ответить, как Кэм хохотнул и оскалился, показывая зубы.

— Харпер может думать что угодно, а я знаю. Три месяца назад у меня были абсолютно нормальные зубы. А теперь полюбуйтесь. Я просыпался утром, и у меня билось сердце. Сейчас я не встаю до заката, и по моему пульсу можно засекать скорость движения льдов.

Бен смотрел недоверчиво и в то же время взволнованно.

— Ты уверен, что это не помрачение ума?

— Совершенно.

— Пойди сюда.

Кэм неспешно приблизился к Бену, тот взял его за запястье.

— Черт, ты холодный!

— Ага. Если снаружи мороз, мне надо около двух часов, чтобы набрать комнатную температуру.

— Гм… интересно почему.

— Тепловая инерция, наверно. Если становится слишком тепло, вблизи от меня не особо приятно пахнет. Лето обещает быть забавным.

— На запястье пульс не прощупывается.

Бен протянул руку к шее Кэма.

— Не возражаешь?

Кэм нагнулся. Бен прижал пальцы по бокам.

— На сонной артерии пульса тоже нет.

— С этой стороны яремная вена. Поверьте мне — я изучил свою кровеносную систему вдоль и поперек.

Бен поморщился.

— Ой. Харпер говорила, у меня плохо пахнет изо рта. Не знаю, прилагается это к моему состоянию, или я просто забываю чистить зубы. Я как-то потерял счет времени. Выбился из колеи.

— Могу себе представить.

Бен откинулся на стуле, и Кэм вернулся на диван.

— Ну, ты и вправду похож на… нежить. Ты знаешь, какая у тебя температура тела?

— Не точно. Большинство обычных градусников вообще ее не регистрируют. Наверное, около пятнадцати градусов, но не поручусь.

— Думаю, одного этого достаточно, чтобы признать тебя мертвым. Меня больше интересует, почему ты живой. Может, ты зомби?

— Вряд ли, — сказал Кэм, откидываясь на спинку дивана. — У меня есть свобода воли, я не испытываю потребности в человеческой плоти, только в крови — хотя и ее мне, как правило, хватает около чашки. Я не люблю солнце. Не отбрасываю тени и не отражаюсь в зеркалах — по крайней мере, когда сам смотрю. Иногда могу стать невидимым. Но не для Харпер.