— Да, там очень хорошо кормят.

Квинтон улыбнулся и пошел по Коламбии к береговой линии, обернулся помахать мне, прежде чем исчезнуть за крутым уклоном эстакады.

Я направилась к «роверу», который припарковала в нескольких кварталах, чувствуя тепло, сытость и легкую тягу ко сну. Однако, как я и ожидала, становилось все холоднее. Когда я проходила мимо здания своего офиса, вихрь липкого тумана лизнул улицу. От ледяной дымки, скользнувшей по лодыжкам, волосы на затылке встали дыбом. Меня передернуло.

Я осмотрелась, чувствуя на себе чей-то взгляд, попыталась задушить страх. Просто туман. Призрачное покрывало выпускало крошечные вихри в прохладный воздух, на мгновение булыжную мостовую усеяли танцующие духи. Но туман скрывал в ближайшей аллее какую-то фигуру.

Я вздрогнула. В тени той аллеи кто-то стоял и наблюдал за мной. Я повернулась и пошла на блеск глаз. Фигура сдвинулась, колеблясь в свете окна сверху. Женский силуэт и вспышка винно-красных волос. Потом она беззвучно пропала за углом.

Я кинулась за ней, ориентируясь на стрижку цвета каберне. Меня трясло то от жара, то от холода. Я вырвалась за угол навстречу неясному свету и глубокому, низкому гулу. Как в плотном снежном облаке, постоянное движение, вот-вот откроется… нечто — и снова ничего. Свет — мутно-серый и слепящий глаза, словно яростное солнце пустыни, — смазывает края в дымке видимого шума. Силуэты вздымаются и текут на самом острие восприятия, мелькая черными точками в уголках глаз.

Я резко встала и завертелась на месте. Все то же самое. В голове помутилось от страха, я протерла глаза, будто так могла избавиться от тумана и найти выход. Я снова повернулась, но аллея превратилась в бесконечную равнину из облаков.

Я закричала:

— Где ты? Где ты?!

Я задыхалась от паники. Спотыкаясь, пятилась кругами, тяжело дышала и звала. Кто-то прошептал:

— Тихо, или тебя услышат.

Я развернулась на звук. Из вязкого воздуха образовалось лицо, сияющее бледным внутренним светом, — сглаженное человеческое лицо, но лишенное определенных черт и бесцветное, просто более плотный и яркий сгусток колеблющегося не-тумана. Сердце зашлось в груди.

Я спросила, запинаясь и трясясь:

— Кто ты?

— Я это… я. Я это… он. Я это она…

Философия меня не интересовала. Я помахала перед лицом дрожащей рукой.

— Забудь. Просто выведи меня отсюда.

Лицо забормотало и начало рассеиваться.

— Ш-ш-ш… не торопись.

Аморфное облако исказилось и задрожало, будто невидимые змейки сворачивались внутри, утаскивая лицо обратно в пучину. Я осталась одна во власти туманного мира.

Загустевший свет прорвали визг и протяжный вой. Я передернулась. Кто-то закричал в ответ. Из тумана на меня вывалилась туша, сминая, перекручивая.

Зубастая пасть, капающая слюной, клацнула у моей головы, несясь впереди клубящейся тьмы, породившей в тумане волну содроганий. Тьма повернулась, обретая форму, собираясь в единое целое — мощное, черное, с безглазой рычащей мордой. Грива костяных шипов хлестнула дымный свет. Тварь взревела, прыгая вперед.

Я попятилась, ориентируясь на звук. Ощутила толчок в голову и грудь. Невидимая сила отшвырнула меня прочь. Я тяжело упала на булыжную мостовую. Вопль — и яркая тьма испарилась со звуком захлопнувшейся двери.

Я заметалась, пытаясь вновь найти черную тварь и мерзкий туман. Ничего. Только аллея, едва различимая вонь мочи, мусора и пролитого пива. Тонкие спиральки тумана танцевали по крошечным лужицам между камнями, больше ничего.

Скрипнули дверные петли, задребезжали мусорные баки — помощник официанта из кафе «Мерчантс» вывернул в них мешки. Я сглотнула, чтобы меня саму не вывернуло, и отдышалась. Встала, придерживаясь за грубую кирпичную стену кафе, и отряхнулась сзади трясущейся рукой. Пешеходы проходили мимо аллеи с одной и другой стороны. Никакой толпы любопытных. Кроме меня, никто ничего не видел и не слышал.

Я, пошатываясь, осмотрела аллею, нашла свою сумку и неверным шагом направилась к выходу.

Я дрожала, когда ехала домой по Вест-Сиэтл-бридж. То, что произошло, нельзя объяснить кратковременным обманом зрения вследствие мозговой травмы. Что на меня набросилось? Куда я забрела? Для того существа подходило только одно определение — «призрак», и мне оно совсем не нравилось.

Дома я вытряхнула со дна сумки визитку, которую мне вручил Скеллехер. На часах было десять вечера, тем не менее, я не могла ждать.

Мне ответил веселый мужской голос:

— Дэнзигеры. Бен у телефона.

Не знаю, чего я ожидала, но явно не этого. Я заговорила, путаясь и заикаясь:

— Э… меня зовут Харпер Блейн. Доктор Скеллехер сказал, что вы… или Мара можете мне помочь.

— Скелли! Да. Какая вам нужна помощь?

Я замешкалась.

— Я… не знаю. Он считает… вы что-нибудь придумаете. Кажется, я вижу призраков и всякое такое…

— А. Понятно. Да, они досадные, надоедливые создания, особенно когда не знаешь, существуют ли они вообще.

— Да! А еще живой туман…

— Ага, интересно. Это… эти явления для вас в новинку?

— Да.

— Гм…

Он зажал трубку рукой, до меня долетел приглушенный разговор. Потом Бен вернулся.

— В общем, я думаю, мы поможем — хотя бы чуть-чуть. Объясним, что происходит, подскажем, как с этим управляться. Заедете к нам на пару часиков?

— Сейчас?

Он засмеялся.

— Нет-нет. Завтра. Сможете подойти к… четырем? Мара уже будет дома.

Я тут же согласилась.

— К четырем смогу. Куда?

— В конце Куин-Энн, вверх от центра. Давайте я объясню, как добраться…

По дороге в офис следующим утром я увидела грубияна в шляпе, который толкнул меня накануне вечером. На сей раз он не обратил на меня никакого внимания и прошагал в сторону Ферст. Несмотря на солнечные лучи, обескровленные высоким, тонким покровом облаков, день казался пасмурным и темным. Я предпочла списать неясные человеческие силуэты там, где никаких людей не стояло, на дефицит кофеина в полусонном организме. Торопливо поднявшись в кабинет, с головой ушла в бумажную работу и телефонные звонки. Отправила копировать фотографии Камерона.

Никаких подозрительных личностей в аллеях или еще где-то я не заметила, но избавиться от тревоги, пульсирующей в затылке, было непросто. Даже в собственном офисе мне казалось, что за мной наблюдают.

Меня прервала девушка из экспресс-службы, которая, постучав, зашла в кабинет. Когда она сунула мне бумажку расписаться, я спросила, что мне принесли.

— Бандероль от Г. Сергеева, — ответила девушка.

Толстый конверт. Разорвав его, я обнаружила несколько отпечатанных листов дешевой бумаги и чек иностранного банка. Последний я тщательно осмотрела, но поскольку никогда прежде не сталкивалась с европейскими чеками, трудно было определить, подделка это или нет. Судя по штампу на конверте, бандероль родом из Лондона, чего совсем не скажешь о чеке. Я решила, что операционисты разберутся сами, и, отложив на время дела, пошла в банк.

Выйдя из банка, плотнее запахнулась от внезапного порыва ветра. Воздух, казалось, почернел и стал гуще, превращаясь в туман, несмотря на скудость облаков. В ушах слегка звенело. Ветер шелестел между зданиями, волосы лезли в лицо, трепались на грани видимости. Я укуталась в пиджак, спрятав подбородок в воротнике.

Я шла, наклонив голову, и тут что-то ударило меня в грудь. Я задохнулась и невольно отступила назад. Огляделась, пытаясь понять, что в меня попало. Поблизости ничего не валялось, но удар был как от брошенного мяча и оставил на память о себе ледяную боль. Это не галлюцинация, галлюцинации не причиняют боли. Я подняла голову, и меня затошнило.

Холодный туман-пар вернулся, придав миру бледные цвета и смазанные очертания. Служащие торопились на обеденный перерыв прямо сквозь облачную субстанцию, будто проекции на поврежденном экране. Тень без владельца двинулась по тротуару прочь от меня. Я потрясла головой — ничего не изменилось.