— Хорошо бы больше людей походили на вас с Майклом. Их было бы гораздо легче найти.

— Ты о своих клиентах?

— Нет. Их детях и вторых половинах. Обычно найти пропавшего — плевое дело, — объяснила я. — Прошлые привычки — серьезная зацепка, которая и приводит меня к ним, как только я ее выясню. Большинство людей не представляют, как исчезать. Многие даже и не собираются этого делать. Они оставляют слоновьи следы. Но именно сейчас у меня противоположный случай. Парень совершенно изменил свой образ жизни и пропал.

Уилл побелел.

— О боже, я бы с ума сошел, будь на его месте Майкл… Если бы он просто исчез… Если бы кто-то украл его, я… у меня бы крыша поехала. Думаешь, ребенка похитили?

Я тронула его за руку.

— Нет. Думаю, он ушел по собственному желанию, и начинаю догадываться, где он может быть. Хотя должна признать, мне бы очень хотелось выяснить почему. Вот что меня беспокоит. Когда кто-то пропадает, я могу предполагать, где он, но зачастую важнее ответить на вопрос, почему он там. Не хотела бы я лезть за кем-то, скажем, в притон, не понимая, во что ввязываюсь.

Уилл кивнул.

— Ясно. — Поиграл стаканом. — У тебя опасная работа, — добавил он, пытаясь вернуть разговор к моей персоне.

Я подыграла ему до поры до времени.

— Все не так плохо. Чаще всего я собираю бумаги, заполняю формы и выжидаю. Но это лучше, чем доить коров.

Уилл улыбнулся и поднял бровь:

— Коров?

Я кивнула.

— В детстве я ездила к бабушке с дедушкой в Монтану. Они жили на скотоводческом ранчо, подержали для себя несколько молочных коров. Однажды утром — примерно в полпятого — двоюродный брат поднял меня, чтобы я помогла доить коров. Наверное, он считал, что будет весело. А я не дружу с коровами — больше всего они мне нравятся в гамбургерах. Я была сонная, а коровы — большие, вонючие и страшные. А доить их ужасно противно — вот истинная причина изобретения автоматических доильных аппаратов.

Уилл хихикнул. Мы болтали обо всем на свете. Когда принесли заказ, у меня начало подводить живот. Знакомое ощущение. Я огляделась исподтишка, нагнувшись над рыбой.

Где-то на грани мелькнуло лицо, словно одно из тех видений, которые удается заметить только краем глаза. Я притворилась, будто выбираю мелкие косточки из своей бескостной рыбы, пригнула голову и размеренно дышала, пока не сумела заглянуть во Мглу, не погружаясь в нее.

Рядом с прозаичной надписью «Туалет» стоял призрак с длинным суровым лицом. Он смотрел на меня. Худосочный, слабый, одетый в костюм, давно вышедший из моды.

Я уставилась на него и прошептала:

— Альберт?

Он нетерпеливо поманил меня. Я подняла голову и наткнулась на недоуменный взгляд Уилла.

— Извини. Я только что вспомнила: мне нужно позвонить клиенту. Я на минутку.

В глазах Уилла читалось любопытство.

— Ладно. Я тебя подожду.

Я улыбнулась, выскользнула из-за стола, прихватив сумку, и направилась к туалетам. Идя по коридору в глубине здания, я искала Альберта.

Что здесь делал призрачный сосед Дэнзигеров? Желудок подпрыгивал и изворачивался, словно ожила недавно съеденная рыба, тем не менее, я усилием воли сосредоточилась на поисках Альберта, не давая себе полностью провалиться во Мглу.

Я нашла его у дверного проема из клубящегося дыма. Входить туда не хотелось, но Альберт жестом приглашал внутрь. Я сжала зубы и заставила себя дышать ровно. Потом ступила в холод и вонь Мглы.

Я зашаталась — Альберт становился то реальным, то прозрачным, будто туман, и нетерпеливо манил за собой. Я почувствовала трепет мглистой границы поблизости. Мир казался темнее, покрытый колышущейся серебряной дымкой. Я ринулась за Альбертом, нырнула в призрачные двери и вниз по лестнице из сухого холодного тумана, держась как можно ближе к нормальному миру. Альберт был мерцающим огнем спички во всепоглощающей тьме впереди.

Наверное, я покинула ресторан, потому что теперь, судя по звукам, шла по туннелю — сырому, промозглому, освещенному призрачным светом, который то появлялся, то угасал. Спереди доносились шум, далекий сиплый гул и грохотание музыки.

Реальность сместилась и канула во тьму. Я замешкалась, сосредоточенность начала таять. Не время паниковать. Надо идти дальше вдогонку за Альбертом, думать только об Альберте, потому что больше ничего в голову не приходит. Я не знала, что случится, вынырни я из Мглы в неизвестность: посреди стены или в пяти сантиметрах от несущегося грузовика. И я надеялась, что призрак — существо, принадлежащее этому месту, — удержит темную тварь от нападения. Я цеплялась за мысли об Альберте и продолжала идти, дрожа в глубине души и обливаясь ледяным потом.

Я спустилась вниз по витой лестнице к тяжелой двери и попала в короткий узкий туннель. Я тащилась вперед, сжимаясь от страха.

Тусклое мерцание впереди померкло. Звуки умерли.

— Альберт? Где ты?

В ушах пульсировала тишина.

— Альберт! — взвыла я, кружа на месте.

Потеряла равновесие в изменчивом мире, закричала, падая… И ударилась о твердую стену. Неловко села. Ухватилась руками за холодную землю, тяжело дыша, сдержала слезы радости и изнеможения, подавила тошноту.

Наконец я подняла голову и огляделась. Складской подвал. Теперь появились звуки, один из них уже какое-то время терзал уши: сработала сигнализация против воров.

Я выругалась и шепотом пообещала:

— Ну, Альберт, я тебя достану.

Я слонялась в темноте минуту-другую, с грохотом что-то роняя, пока не открыли дверь в подвал. Я благодарно выдохнула и двинулась к возникшей на полу лужице света от уличных фонарей. Свет загородила чья-то фигура, и я приостановилась.

— Полиция. Оставайтесь на месте и держите руки на виду.

Облегчение увяло и перешло в покорность, я вытянула пустые руки на уровне плеч.

Полицейские вели себя довольно вежливо, пока не нашли у меня пистолет. Тогда повеяло холодом. Меня отвезли в участок для выяснения обстоятельств, предупредив о праве хранить молчание. Принявшие меня копы тоже были не в восторге, но не могли не признать, что мои документы в порядке. Однако пистолет все равно положили в пакет для вещественных доказательств, прежде чем пустить меня к телефону.

Уилла, который так и сидел за столиком в ресторане, позвали к трубке в мгновение ока.

— Привет, Уилл, это Харпер. Слушай, извини. Возникло кое-что по работе, и мне пришлось уйти. Я не собиралась бросать тебя вот так.

— Кое-что по работе, — повторил он.

— Да. Что? Думаешь, я просто сбежала? Я ничего не могла поделать.

— Хорошо, — сказал он, но голос у него был вовсе не хороший.

— Уилл. Не сердись. Такая у меня работа. Из ниоткуда появляется какая-нибудь фигня, и приходится ловить ее, пока есть возможность. Если бы я не хотела с тобой ужинать, я бы тебе не перезвонила.

На другом конце провода воцарилось долгое молчание.

— Уилл, я не могу долго висеть на телефоне, я в полицейском участке. Не знаю, сколько это займет. Позвоню тебе позже, ладно?

— Хорошо, — снова сказал он. — Позвони позже и поговорим.

Он повесил трубку. Здорово. Вот тебе и романтика. Такого окончания вечера я не планировала.

Меня занесли в картотеку, сняли отпечатки пальцев и выслушали мою тщательно отредактированную историю. Владельцев собственности не было дома, когда сработала сигнализация, а явившись предъявлять претензии, они пожелали знать, что пропустили.

Я соврала. Сказала им, как и копам, что следовала из ресторана за подозреваемым в страховом мошенничестве и наткнулась на остатки старого контрабандистского хода, ведшего в их подвал. Владельцам здания — теперь маленькой гостиницы — пришлась по душе мысль, что их дом скрывает тайну — прошлое бара, где подавали незаконно ввезенные напитки. Копам, с другой стороны, вовсе не понравилась находка в виде гниющего туннеля за отбитой штукатуркой, но это слабое доказательство было гораздо удобнее попытки объяснить, каким образом я умудрилась оказаться в подвале, запертом снаружи.