- Нет, ты все-таки подумай о том, сколько лет твоему Старику, - настаивал Фольш. - Тысячи лет, Олаф. Он помнит и Рабство, и Древние Войны. Он жил тогда в степи, терзал людей, пытался их уничтожить вместе со своими сородичами.

- Что ж, в таком случае он многому научился с тех пор.

- Смертоносцы научились многому, - согласился бог. - А вот люди многому разучились. Даже отравленных стрел у вас не было сотни лет. Между тем Старик еще старше. Он помнит Мутацию.

Они опять прошли немного молча. Солнце заходило чуть левее вершины Валомриканси, и именно туда путники направлялись. Кто и когда назвал так эту гору?.. Олаф ждал ответа на свой невысказанный вопрос, но Фольш не торопился.

- Хорошо, я спрошу вслух, - сдался сотник. - Что такое Мутация?

- У твоего друга Агни... Да я знал и его, - кивнул Фольш, когда мозг сотника взорвался изумленными эмоциями. - Ты слишком известная личность, я давно заинтересовался тобой. И не только я, конечно же. Так вот Агни, чивийский книгочей. Помнишь, как он обожал собирать древние книжки с запрещенными сказками? Про Древние Войны, про Предательство, после которого смертоносцы узнали секрет человеческой души и победили людей, про Белую Башню... Там не было сказки про Мутацию, но была история о Зеленой Звезде, которая упала на землю. Часть наших предков улетела от Катастрофы - это слово ты тоже должен помнить - на летучих кораблях, а другая...

- Ты сказал "наших предков", - отметил Олаф. - Ты лживый бог.

- Хорошо, я не бог, - легко согласился Фольш. - Так вот Мутация была вызвана Катастрофой, падением Зеленой Звезды. Невидимые лучи кое-что повредили в нашем мире. Чувствительнее других оказались насекомые. Они стали расти, кто от поколения к поколению, другие - еще и от линьки к линьке. Представь ужас людей, когда вчерашние малыши, на которых никто не обращал внимания, вдруг стали опасны для жизни! Это и заметили не сразу - ведь Катастрофа вызвала землетрясения, наводнения, извержения вулканов... Примерно тогда и появился этот горный хребет.

- Спасибо, что скрашиваешь мой путь сказками, Фольш, - поблагодарил Олаф.

- Я говорю это для того, чтобы ты осознал: Повелитель Чивья помнит себя еще маленьким, пугливым, неразумным. Потом он стал расти, вместе со своими соплеменниками... Мутация создала много видом разумных пауков, способных общаться между собой. В то же время у них часто разные предки, не все расы восьмилапых могут скрещиваться между собой. А кому-то не повезло, и разум их остался в зачаточном состоянии. Что ж, они тоже дали потомство, тоже нашли себе место. Например, шатровики. Ведь ты замечал, что шатровики очень похожи на смертоносцев?

- Шатровики заметно мельче и слабее.

- Слабее их воля. В поединке сознаний смертоносец всегда побеждает, вот шатровики и не могут сражаться с ними на равных, - терпеливо пояснил Фольш. - А насчет мельче... Знаешь, сколько живут шатровики? В среднем около трех лет. Битвы, поединки в брачный период, пожирание самцов самками в голодные времена, пожирание самок потомством в самые голодные времена... Это не касается только Старой Самки, которая есть в каждой большой семье шатровиков, эта тварь сидит в самой глубине, в паутине, никогда не выходит наружу. Поверь, внешне она ничем не отличается от самки смертоносца, еще и покрупнее многих.

- Откуда ты так хорошо знаешь про шатровиков? Вырос у них? - сотник довольно грубо намекнул на популярную малоприличную байку о самом глупом воине, которого взяли к себе жить шатровики. "Вырос у них" означало - не сыном ли ты ему приходишься? Не твоя ли мать сидит в затянутой паутиной роще? Но Фольш то ли не знал этой сказки, то ли просто не обиделся. - Я думал, тебя больше интересуют люди.

- О, про людей я знаю даже больше, чем ты! А о шатровиках мне рассказывал один приятель, точнее, приятельница. Возможно, ты ее увидишь...

- Когда я увижу тебя? В настоящем теле?!

- Скоро, обещаю, - посерьезнел Фольш. - Я рад, что ты не боишься. К твоей ненависти все же примешивается любопытство. Ты еще не потерян для людей, Олаф.

2

На закате второго дня Люсьен с Келвином под ползли друг к другу пошептаться. Так уж вышло, что общего командира для всех в отряде все-таки не было, прибившиеся к стражнику люди предпочитали слушаться своего, проверенного начальника. Хажец не спорил, утешаясь тем, что пять воинов в любом случае лучше двух. Ведь враги - что хищники, что стрекозы и их слуги, что Фольш - у них одни.

- Не знаю, где его и искать, - посетовал Люсьен. - Он говорил про черную скалу с белой отметиной, но где она? Я надеялся обнаружить следы сотника, ведь мимо этого места не пройдешь, Хлоя всех гонит на север, но ничего не вижу.

- Каратель, - пожал плечами Келвин. - Он следов оставлять не привык. А может быть, идет без привалов, ночью и днем - тогда он далеко от нас оторвался.

- С какой стати ему идти днем?

- Не пытайся предугадать поступки Олафа-сотника, - усмехнулся тчарракец. - Если бы это было возможно, то повстанцы давно бы его зажарили и сожрали. Меня больше беспокоит, не обманул ли он тебя, не пошел ли в другую сторону. Как все же вы потерялись?

- Он отправил меня в Хаж, потому что не мог тащить в горы девочку.

- А ты решил его провести, и идти следом? - уточнил Келвин. - Я так и подумал. Приказ королевы, я понимаю... Сотник не любит, когда в его дела кто-то вмешивается, это всем известно. Что ж, будем считать, что идем в Хаж, только сделаем крюк к горам. Найдем его - хорошо, а нет - пойдем дальше на север. Там спокойнее, патрулей летучек меньше. Кого там, у гор, искать?

- Наверное, ты прав, - с облегчением сказал Люсьен.

Стражник не любил размышлять, поэтому такое толковое объяснение его очень устроило. В самом деле, идти вдоль гор дольше, но гораздо безопаснее. А Олаф, если уж ему вздумается попасть в беду, еще как-нибудь даст о себе знать. Например, повстанцы, которые возможно обосновались в горах, не могут не оставить хоть каких-нибудь следов. Вот они-то и приведут к сотнику.

- Эх, перекусить бы горячего, - помечтал Келвин, оглаживая обожженную солнцем лысину. - Но надо, конечно, идти. А мне вот страшно ходить ночами. Кажется, что вот-вот наступлю на скорпиона.

- Дело привычки, - приосанился Люсьен. - Ты лучше за Доллой следи, а по сторонам мы с Алем будем поглядывать.

Долла почему-то сразу прониклась доверим к Келвину, старалась держаться поближе, а он и не возражал. Всю предыдущую ночь он тихонько рассказывал девушке всяческие истории о степной жизни, так что короткого столкновения с выбравшимся из норы земляным пауков почти не заметила. Впрочем, Аль оказался на высоте - сразу убил хищника из арбалета. Паоло и Джани долго хвалили меткость юного хажца, а у того даже хватило ума не сказать про отраву на кончике стрелы.

- Что ж, тогда, пожалуй, можно уже подниматься, - предположил Келвин. - Солнце почти зашло, летучки домой улетели.

Он даже не успел встать, только сел, и сразу заметил патруль. Стрекозы летели низко над землей, будто едва тащили сетки с сидящими в них лучниками. Девять штук - эскадра. Келвин мгновенно повалился в траву, но то ли именно в этот миг кто-то посмотрел в его сторону, то ли насекомые воспринимали своими фасетчатыми глазами всю степь сразу - строй мгновенно изменил движение и понесся к притаившимся людям.

- Вставай! - закричал Люсьен, подхватывая лук и выпрямляясь. - быстрее!

- Да нет же, лучше нам отбежать от них! - запротестовал было Келвин, уже делая первые шаги.

Но было поздно - из травы поднялись заспанные воины, зевающая Долла. Аль первым сообразил, что происходит, и выстрелил.

- Куда?! - взъярился Люсьен. - Куда метишь, Фольшев сын, до них еще далеко! Рассыпайтесь, рассыпайтесь!

Сам он прихватил Доллу за руку, оттащил пленницу в сторону.

- Не вздумай к ним бежать, слышишь?! - крикнул стражник, уже выцеливая первого врага. - Себя не пожалею, но тебя убью!

Люсьен всегда считал себя ответственным человеком. Арье помог им, прятал в своем сарае, подвергая смертельной угрозе всю семью. Если Долла опять окажется у стрекоз, речника обязательно казнят.