— На шесть, мы ведь уже договорились.
Он занялся купоном для платежа по карточке, но Лала его отвлекла:
— А чем нужно кормить этого щеночка?
Продавец вышел из-за прилавка, приблизился к одной из полок и указал ей на пакет с кормом для собак этой породы и этого размера. Лала пошла за ним, Карла осталась ждать у прилавка.
— И на сколько хватает этого пакета?
— Ну, дней на двадцать.
— Хорошо, тогда добавьте еще пару пакетов — оплата той же карточкой.
Лала снова встала рядом с Карлой:
— Ты даже не представляешь, что едят эти зверюги!
— Понятия не имею, — ответила та, думая, что Густаво, конечно же, не стоит говорить о том, что он оплатил еще и еду для щенка.
Ариэль снова ушел бродить между стеллажами и остановился у аквариума с тропическими рыбками.
— Ладно, теперь все, — сказала Лала продавцу.
Тот подсчитал на калькуляторе:
— Итого пятьсот восемьдесят, распишитесь здесь, пожалуйста.
И протянул ей чек, который та передала Карле. Карла расписалась.
— Воображаю себе лицо Арианы, когда она вернется из школы!
Карла улыбнулась и забрала свою карточку.
— Что еще? В первые полтора месяца не выпускайте гулять, а то…
Лала слушала очень внимательно, но Карла вдруг перебила:
— Так я могу идти, да?
— Да, ты уже подписала?
Карла кивнула.
— Конечно иди, Карла. Увидимся!
И когда она уже стояла у дверей, Лала крикнула ей от прилавка:
— Да, и спасибо тебе!
Карла заставила себя еще раз улыбнуться. Она поискала глазами Ариэля, чтобы помахать ему рукой. Но мальчик ее не видел. Засунув руки в карманы, он рассматривал хомяка, бесконечно бегущего в своем колесе.
Глава 27
Волей случая день, когда Карла Масотта появилась в моем агентстве недвижимости, был одним из худших дней в моей жизни. Я только что вернулась после подписания договора и, кажется, могла быть довольна. Тем более что уже несколько месяцев мне не удавалось закрыть ни одной сделки, и нынешним комиссионным предстояло сыграть роль спасательного круга в той буре, что начинала разыгрываться вокруг. Стояла осень 2001 года. Пако Перес Айерра через мое агентство продал свой дом и арендовал другой. У него, а вернее сказать у его компании, возникли финансовые проблемы. Министр экономики ушел в отставку, и президент назначил нового, который продержался на этом месте лишь две недели. Он выступил с речью, попросил всех потуже затянуть пояса, слетал в Чили, а когда вернулся, то уже оказался без должности. Президент посадил на его место лысого типа, который занимал пост министра экономики при предыдущем президенте. Тот был лидером партии-противника, а про партийную принадлежность министра я ничего не знаю. Если вернется лысый, то все может измениться к лучшему, за границей ему верят, говорил мне, как сейчас помню, Пако. Но сам он предпочел подстраховаться и продать дом, записанный на его имя, потому что в случае чего имущество могло пойти с молотка. Под этим предлогом — «форс-мажор» — он настаивал на том, чтобы комиссионные платил лишь покупатель его дома, но я, разумеется, на это не соглашалась.
— Это моя работа, Пако.
— А я в чем виноват? — отвечал он мне.
В итоге мы скрепя сердце сошлись на том, что мои комиссионные уменьшатся наполовину. Но окончательно настроение мне испортила даже не эта скидка, а совсем другое. Когда я считала купюры и записывала их номера, то заметила, как Пако выбирал самые старые, рваные, грязные банкноты, чтобы набрать сумму, которую был должен. Этими деньгами он и расплатился.
— Ладно, ну теперь все хорошо? — спросила меня Нане. — У нас же не может возникнуть непонимания из-за денег, да?
И я ей ответила, убирая грязные купюры в сумочку:
— Все в порядке, Нане.
Карла вошла решительно, но было заметно, что она нервничает. Пока я заканчивала телефонный разговор, она села напротив меня, не снимая темных очков. Я говорила с Тересой Скальей и никак не могла понять, зачем она звонит, чего все ходит вокруг да около, ничего не объясняя толком.
— Да, ко мне только что вошел посетитель, но мы можем поговорить…
Она предпочла прервать разговор:
— Я перезвоню, когда ты будешь посвободней.
Тем временем Карла ерзала на стуле, покачивала ногой и невольно то и дело задевала мой письменный стол.
— Как хочешь, — сказала я и повесила трубку. Потом взглянула на Карлу и улыбнулась.
— Я почти что архитектор, — сообщила она.
— Это хорошо, — ответила я с глупой улыбкой, потому что не знала, зачем она пришла, и не хотела смущать ее еще больше.
— Мне нужна работа, чтобы не сидеть дома и делать хоть что-нибудь.
Я ничего не ответила.
— Мне нужна твоя помощь, — закончила она срывающимся голосом.
Зазвонил телефон. Я сняла трубку, это снова была Тереса.
— Нет, еще не ушла… клиентка… но говори, если у тебя что-то важное.
Но Тереса разговаривать не захотела, снова пообещав перезвонить попозже. Я повернулась к Карле и попросила у нее прощения.
— А чем я могу тебе помочь?
— Я подумала, что могла бы работать с тобой в агентстве недвижимости.
В тот год сделок на рынке недвижимости почти не было, если не считать операций вроде той, что только что проделал Перес Айерра. А она обращается ко мне с такой просьбой! Я решила, что Карла оторвалась от реального мира куда в большей степени, чем она сама полагала.
— Слушай, в нашем деле все очень непросто, ты, думаю, совсем не в курсе того, как туго идут сейчас дела на этом рынке.
— Я знаю, что не могу многого предложить, поэтому не предлагаю, я прошу… — Тут она заплакала, не снимая своих очков. — Я прошу, мне очень трудно, ну должен же кто-нибудь мне помочь!
Я не знала, что сказать, на самом деле у меня не было возможности кого-нибудь нанимать себе в подручные.
— Я согласна работать без зарплаты, мне не важно, сколько ты мне будешь платить и когда, даже будешь ли платить вообще. Как захочешь. Мы договоримся. Но мне нужно чем-то заняться.
Карла сняла темные очки, и я увидела синяк у нее под глазом.
— Густаво… — Она не закончила фразы, голос у нее снова сорвался.
Я не знала, как реагировать, а прежде чем смогла что-нибудь придумать, зазвонил телефон. Это опять была Тереса, и тут весь день полетел в тартарары.
— Да, да, говори, в чем дело, Тереса, — мне пришлось солгать, что я одна, лучше уж было выслушать ее сейчас, чем она будет перезванивать каждые пять минут в самые неподходящие моменты.
— Я знаю, что это не тема для телефонного разговора, но я даже чувствую резь в желудке, с тех пор как узнала об этом…
— О чем? — спросила я, но она меня не слушала.
— И сегодня весь день меня не будет в Лос-Альтосе, а завтра… ты знаешь, что завтра будет игра на Кубок Челленджера в…
— Хорошо, Тереса, не волнуйся, рассказывай.
— Пообещай, что воспримешь это спокойно.
— Да говори же!
— Хуани внесли в список «группы риска».
— В какой список?
— «Группы риска».
— Я не понимаю.
— Этот список составляет комиссия, не знаю какая… по той информации, которую им передают охранники.
— Охранники передают информацию кому?
— Ну этим, а эти передают в совет, это я уже знаю, потому что один из совета, только не спрашивай меня, кто именно, по секрету рассказал об этом Тано, а я должна сказать тебе, Вир, потому что иначе как я буду смотреть тебе в глаза, если не расскажу?
С каждым словом я понимала все меньше. Карла, сидевшая напротив меня, вытирала глаза бумажной салфеткой.
— Если бы я была на твоем месте, я бы предпочла, чтобы мне об этом сказали.
— Сказали что?
— Что мой ребенок внесен в список.
— Тереса, скажи мне наконец, что это за список и что это за «группа риска»?
— Наркоманы, Вир, Хуани внесли в список наркоманов.
Я онемела.
— Алло, алло… ты тут? Я знала, что нужно подождать и сказать тебе об этом лично. Ответь мне, Вир, не отключайся вот так, я же далеко от Лос-Альтоса… Вир…