— Как прекрасно, что люди такие щедрые, да? — спросила Тереса.

— Да, — ответила она. — Есть много щедрых людей.

Они погасили свет и ушли. Уже у машины Кармен вдруг заколебалась. Подошла к Тересе:

— Не хочешь съездить куда-нибудь перекусить? Альфредо сегодня вернется поздно.

В девяносто восьмом году случилось много подозрительных самоубийств. Покончили с собой председатель Национального банка, который был замешан в деле о коррупции, капитан военно-морского флота, который был посредником при продаже оружия в Эквадор, и служащий частной почтовой службы, которого сфотографировал убитый им сразу после этого фотограф. Но ни одно из этих событий не повлияло на нашу жизнь в Лос-Альтосе, разве что вызвало минутное удивление у того, кто утром читал газету или смотрел последние новости.

Мы по-прежнему судачили лишь о происходящем вокруг, в поселке. Например, о проблемах Рони Гевары. К тому времени все уже поняли, и лишь Вирхинии понадобилось на это время, как обманутому мужу, который всегда последним узнает об измене жены: Рони никогда больше не сможет содержать семью, он и впредь будет заниматься своими воображаемыми проектами. Содержать семью придется ей, так что если ее агентство недвижимости по-прежнему останется подпольным, это пойдет ему только во вред.

Случалось, кто-то принимал ее работу за «личное одолжение», а потом удивлялся и даже оскорблялся, когда речь заходила о комиссионных: «Если я и сам знаком с хозяином дома, то за что платить тебе?» А один из таких клиентов вместо денег принес ей портфель, изготовленный на его фабрике, хотя стоимость его не покрывала даже расходов Вирхинии, да и сам портфель был совсем некрасивый, как заметила Тереса Скалья.

«В тот день, когда нужно выложить деньги на стол, „друг“ переходит в совершенно другую категорию, которой я пока не подобрала подходящего названия», — записала Вирхиния в своей красной книжке. На волне благополучных девяностых цена земельных участков все росла, и Вирхиния не хотела, чтобы эта эйфория закончилась. Никто из нас этого не хотел. Мы все следили за тем, как день за днем взлетает все выше стоимость наших домов, и рассуждали о том, какой цифры она может еще достигнуть. А когда перемножали цену на количество квадратных метров, испытывали мало с чем сравнимое удовольствие. От простого арифметического действия. Мы ведь не собирались никому продавать наши дома. Удовольствие доставлял сам процесс.

Настало время, когда Вирхиния всерьез занялась недвижимостью. Свод правил нашего поселка не позволяет жителям вести тут коммерческую деятельность, и хотя многие все равно этим занимаются, негласное соглашение велит действовать по возможности незаметно.

В таких местах, как наше, зависть приводит к доносу, а донос — к штрафу. Разместить на своем доме вывеску «Мави Гевара. Агентство недвижимости» означает открыто пойти против всех норм. Но подпольная деятельность ее больше не устраивала. Нужна была вывеска, пусть за границей поселка, но не очень далеко от него, чтобы каждый желающий присмотреть дом в Лос-Альтосе заметил бы ее, а тогда и само дело начнет развиваться и расти.

Рони был с ней солидарен, и в тот период на встречах с друзьями он оживленно рассказывал о перспективах развития рынка недвижимости в их районе и о будущем процветании своей жены. Но на этом его участие и закончилось, он даже не помог ей найти офис, откуда начнется ее «путь наверх». Она сама на машине объехала все поселки неподалеку от Лос-Альтоса в поисках того, что хоть как-нибудь походило бы на офисное помещение. Все мы ездим по этим улицам, иногда даже по нескольку раз в день, но никогда особо не смотрим по сторонам, пока нам здесь что-нибудь не понадобится. Вирхиния впервые стала пристально вглядываться. Окрестности Лос-Альтоса, ближайшие к нему территории, совсем не похожи на деловой район. Земля пустует. Некоторые участки заросли травой. На других строительство забросили еще до того, как закончили возводить стены, и оттуда уже утащили все, что еще хоть на что-то годилось. Три виллы, выстроенные по одной линии друг возле друга, были покинуты из-за постоянного воровства, так как стоимость их содержания превышала возможный доход. По диагонали от въезда в наш поселок в скромном домике жила молодая пара. У них не хватало средств, чтобы перебраться по ту сторону шлагбаума, поэтому они выстроили дом неподалеку, ожидая расширения поселка, которого до сих пор не произошло. Но все равно в тени здания нашей службы безопасности им было спокойнее, пусть даже охранники и смотрели в другую сторону.

Чуть подальше, у дороги, ведущей к шоссе, начинается поселок Санта-Мария-де-лос-Тигреситос, застроенный небольшими простыми домиками разного качества, почти все они возводились собственными хозяевами или их друзьями и родственниками. Местные жители работают в Лос-Альтосе и зависят от нас. «Поселок-спутник» — называют его в сообщениях нашей комиссии по безопасности. Кстати, эта комиссия советует нам поддерживать его жителей, ведь их возможности устроиться на работу зависят от роста нашего загородного клуба. А их благополучие, если верить докладу, прямо влияет на нашу безопасность.

Дома в Санта-Мария-де-лос-Тигреситос расположены так же асимметрично, как и кусты в Лос-Альтосе, но, в отличие от наших садов, это сделано вовсе не из эстетических соображений. В Тигреситосе строят кто как может, не думая о том, будет этот дом сочетаться с соседними или нет, иногда даже одна часть дома отличается от другой. Заметно, что стройка шла в несколько этапов: окно прорубали уже после возведения стены — и оно расположено не по центру, второй этаж надстраивали над первым, который задумывался как единственный, ванную комнату наконец-то соорудили, но толком не провели вентиляцию. Решетки здесь могут быть фиолетовыми, а стена красной или ярко-синей. И совсем рядом стоит дом из неоштукатуренного кирпича. В приличных домах есть ворота для автомобилей, а в домах попроще — лишь двор, но обитатели никак не заработают достаточно денег, чтобы залить его цементом.

Маленький рынок, мясная лавка, булочная, закусочная-бар-бильярдная. Вдоль единственной заасфальтированной улицы, ведущей к шоссе, Санта-Мария-де-лос-Тигреситос насчитывает шесть кварталов, не больше. Кстати, асфальт на этой дороге оплатили мы, пришлось даже вводить внеочередной сбор. Обе стороны дороги плотно утыканы домами, а на боковых улицах по земле текут потоки воды, когда выходит из берегов ручей, который на нашей территории загнан в трубу.

На главной улице, ведущей к шоссе, есть тротуары. Но у некоторых домов их нет, потому что оплачивал их не муниципалитет, а каждый хозяин. Часть тротуаров разбита, где-то сделаны заплаты из плиток разного цвета. У мясной лавки рядом с черной доской, на которой мелом пишут объявления о распродаже говяжьей обрези, того, что не едим мы в Лос-Альтосе, местные жители часто собираются, сидят на деревянных скамейках и пьют мате. Другие сидят на сотню метров дальше и ждут чего-то. Или ничего не ждут. Напротив сидят другие. Смотрят на проезжающие мимо автомобили. Некоторые точно знают, кто на какой модели едет и с каким номером. «А, вы на синей BMW номер 367, да?» — спросил помощник плотника у Эрнесто Андраде, который рассказал об этом случае в административном совете, чтобы те обсудили ситуацию в комиссии по безопасности.

В середине поселка, центре общественной жизни, находятся школа, футбольное поле, церковь, относящаяся к тому же приходу, что и часовня Лос-Альтоса, и где служит тот же самый священник. Чуть подальше расположена поликлиника с аптекой, процедурным кабинетом для прививок. Там дежурит врач. А вокруг без всякого порядка, как грибы после дождя, выросли дома. Много домов. Слишком много домов на таком пространстве. В них живут большие семьи, в каждой из которых хоть один человек по утрам проходит через шлагбаумы, чтобы заняться своим делом — садовника, строителя, домашней прислуги, маляра, кухарки.