Солнце спряталось за тучи. Пошел дождь.

Зал ожидания аэропорта Анталии был переполнен загоревшими иностранцами. До начала регистрации рейса 1345 до Москвы оставалось пятнадцать минут. Она подошла к бару, посмотрела на цену за чашку кофе. Ей не хватало одного доллара. Посчитала, сколько бы она могла выпить кофе на 170 долларов. Проглотила комок неприятных воспоминаний и присела на вертящийся стул. Кто-то осторожно тронул ее за плечо. Перед ней стоял он. Она посмотрела на него так, будто по ошибке выдернула вместо сорняка распустившийся цветок. Он нервно комкал букет белых роз и что-то говорил по-турецки. Она поняла только одно слово – гарантия. Поймал ее непонимающий взгляд и перешел на английский. Его глаза умоляли, просили о помощи, притягивали слабым, мерцающим светом. Она стояла, как завороженная, не в силах отвести взгляд и как под гипнозом сделала маленький шаг к нему. Потом дернула плечами, отступила назад и протянула вперед, ладонью вверх, руку: «Деньги!» Он тяжело, с шумом опустился на стул. Обхватил голову руками, сложился пополам и уперся взглядом в затоптанный пол. Потом резко встал и осторожно положил свою руку на ее ладошку. «Любовь!» – попросил он взамен. Она помотала головой, поправила на плече сумку и медленно пошла в сторону стойки номер один. Он проводил ее взглядом, вышел на смотровую площадку и помахал в след улетающему самолету.

Дома, распаковывая вещи, она обнаружила в кармане своей сумки 170 долларов. Она обрадовалась и пожалела, что плохо о нем думала. Объяснение нашла быстро. Все дело в языковом барьере. Она его не смогла преодолеть.

Ульяна критически осмотрела всех членов туристической группы, с которыми она вынуждена разделять хлеб-соль в поезде Краснодар – Санкт-Петербург. Глазу остановиться было не на ком. Вся любознательная публика состояла из нескольких семейных пар, трех мамашек и пятерых разнополых подростков. «Стоило ли предпринимать такие усилия, – ворчала она про себя, – выбивать отпуск, придумывать болезнь тетушке, отправлять туда мужа, отвозить сына к бабушке». И все ради того, чтобы поглазеть на давно знакомые достопримечательности северной столицы в статусе одинокой женщины. Правда, она надеялась, что в группе окажется кто-нибудь в статусе одинокого мужчины. Но единственный, кто был без хвоста, так это их гид Юра. Не успела Ульяна положить на него глаз, как вдруг услышала:

– Девушка, вы едете одна? Это я к тому, какой вам заказывать в гостинице номер – одноместный или двуместный.

– Я не люблю вынужденного соседства. Даже если мне найдется пара, прошу поселить меня отдельно. Я хочу отдохнуть.

– А от чего вы устали?

– От общения.

– С кем?

– Со всем человечеством. Особенно от его прекрасной половины.

Юра выполнил ее просьбу. Когда Ульяна вошла в нехитрого убранства отдельный номер, заверещала от радости: «Ура! Одна! Одна! Одна!» Она с шумом открывала и закрывала двери ванной, туалета, шкафа, тумбочки и убеждалась, что здесь никто ее не увидит, не услышит и не заговорит. Через пятнадцать минут она почувствовала, как ее неуемная жизненная энергия стала требовать немедленного применения. «Ну куда же мне тебя девать? – спросила себя Уля. – Ладно, пойдем на очную ставку с миром, описанном в учебниках истории».

Обратно Ульяна приплелась чуть живая: ноги сбиты до кровавых мозолей, в глаза настойчиво лезли картинки из соборов, оград, шпилей, мостов. От мысли, что завтра эти кадры придется созерцать скопом с группой, ей стало тошно. И тут же услышала осторожный стук в дверь.

– Кто там? – удивленно спросила она.

– Это я, Юрий, ваш вагоновожатый, – услышала она.

– Какие-то изменения в программе?

– Хотелось бы. Может быть внесем в ваш вечер элементы разнообразия?

– Вы имеете в виду себя?

– Если вы никого не ждете, то – да.

– Входите. Похоже, вам хочется поговорить.

– Извините, что я без джентельменского набора. Надеюсь, вы меня простите, когда узнаете мою печальную историю.

Ульяна уже приготовилась слушать повесть о Ромео и Джульетте, разбитом сердце, разочаровании в любви, происках злодеев и злодеек, конфликте отцов и детей и пр. Но рассказ отражал лишь современные рыночные отношения. Он – талантливый музыкант. Учится в питерской консерватории, но для обучения нужны деньги. Поэтому и подвизался в группу гидом, чтобы задаром доехать до альма матер. Деньги у него были, но друзья взяли их в безвозвратный долг. Он в отчаянии. Девушка его бросила. В квартире отказали. А, кроме того, что он играет на пианино, делать ничего не умеет. Как дальше жить?

«Что-то надо делать!» – чуть было не сорвалось с Улькиных губ. Но внезапный приступ жалости, так бывало каждый раз, когда она видела мужские слезы, желание погладить по голове и приголубить, выдавили из нее другие слова:

– Бедный, иди ко мне, я тебя пожалею.

– А у тебя есть что-нибудь из еды?

– Конечно, – спохватилась она. – В холодильнике колбаса, молоко, мороженое.

Юра жадно набросился на еду, а потом – на нее.

Утром, когда он ушел, Уля, набрав номер своей подруги и едва дождавшись щелчка, завопила:

– Машка, ты не представляешь, кого я встретила!

– Почему не представляю? Свою вторую половину. Он умен, красив, талантлив. По цитатам определяет Бунина или Тургенева, на слух – Баха или Моцарта, отличает Шишкина от Сальвадора Дали и так далее.

– Откуда ты знаешь?

– От тебя. Я это слышу каждые два – три месяца. Разница лишь в имени и возрасте. Ты его, конечно, безумно любишь. Он тебя – еще больше. Вы не можете друг без друга и теперь ты точно разводишься со своим мужем. Так?

– Ну тебя к черту, – обиделась Уля и бросила трубку.

Юра зашел к ней ближе к обеду. Одетая во все белое, она бросилась к нему, заставила танцевать.

– Ой, что это я, – спохватилась она. – Надо же поесть. Пошли в столовую.

– У меня нет денег. Все, что было, отдал на цветы преподавателю. У меня сегодня было прослушивание.

– У меня есть. А вечером пойдем в ресторан. Договорились? Гулять, так гулять! Не каждый же раз встречаешь гения.

Возвращаясь в номер, Ульяна с грустью заглянула в бумажник. Утоление Юриного голода обошлось ей в полторы тысячи рублей. «Но, ничего, – подумала она, – на обратную дорогу хватит, а там мама профинансирует. Ведь не все же измеряется деньгами. Прорвемся».

– Как жаль, что срок нашего турмаршрута подходит к концу, – грустно сказал ей во время вечерней трапезы ее возлюбленный.

– Да. А ты так и не выполнил свои обязанности гида. Веди всех в Зимний, а я побегаю по магазинам. Все-таки почти двое суток в поезде ехать. Надо что-то на дорогу купить.

– Мне так неловко, что тебе приходится на меня тратиться, – как-то не очень уверенно произнес Юра.

– Да брось, ты! Свои люди – сочтемся. Что может быть дороже того, что мы с тобой встретились? Это, наверное, судьба. Правда?

– Какая ты у меня добрая. Я тебя никогда не забуду. Теперь для меня Питер – город любви, город твоего имени, город Ульяны.

«Откуда такая нежность?» – вспомнила она Цветаеву и прильнула к Юре. Ей было страшно подумать, что через два дня они расстанутся и, возможно, больше никогда не встретятся. И все будет, как всегда: кухня, спальня, детская. И всегда одинаковый, приторный до тошноты законный муж. «Ладно, это все потом, а пока буду наслаждаться тем, что имею», – решительно сказала она себе и осторожно высвободившись из объятий, отправилась в ванную.

Когда вернулась, Юры не было. Уля собрала все сумки и пакеты и пошла в поход за продуктовым набором, который надо было растянуть на двоих и на двое суток дороги. Упаковав все свертки в дорожную сумку, она в изнеможении вытянулась на диване и принялась ждать своего гида.

Он появился за час до отхода поезда.

– Что так долго? Я уже начала волноваться. Смотри, сколько я всего купила. Ты чем-то расстроен?

– Да нет, так, пустяки. Не стоит об этом и говорить.