Процесс создания видений в первом упражнении должен идти не от каждого отдельного слова: «вечер», «река», «копна сена», а от всей совокупности слов, чтобы была создана целая картина, дополненная воображением. Так же и в других упражнениях. Участники должны сами определить, какое настроение, какие чувства, какие желания вызвали у них повторные ощущения. Последние три упражнения можно предложить выполнить после того, как все участники продействуют мысленно.

Известная актриса Малого театра Н. А. Смирнова, вспоминая о К. С. Станиславском, рассказывала, как летом 1912 года, отдыхая на берегу Атлантического океана в местечке Сен-Люнэр, в Бретани, она с группой артистов (в которой был и К. С. Станиславский) совершили поездку на Мон-Сен-Мишель, старинное аббатство, построенное в XII веке. Там она была свидетелем того, как рождалась фантазия великого режиссера.

«В „Зале рыцарей“ и „Аквилонском склепе“ (огромное подземелье с колоннами) он нарисовал мне, как протекала жизнь леди Макбет (которую я должна была играть зимой в Малом театре) — примерно в таком же замке XII века, среди таких же зал, колонн и лестниц. „Вот, — говорил он мне, — идите с этой лестницы с письмом, полученным вами от мужа, где он пишет вам о встрече с ведьмами. Смотрите кругом: от этой архитектуры, от громадных каменных столбов, поддерживающих своды, от стрельчатых окон, арок, огромных серых камней, из которых сложено здание, стоящее незыблемо семь веков, — заразитесь всей атмосферой, монументальностью того времени; забудьте свое модное платье, облекитесь мысленно в длинные, падающие тяжелыми складками одежды, и вы иначе заговорите, иначе будете двигаться“. И мы пробовали изобразить эту сцену.

— А вот в каком месте должна происходить сцена послед него акта, — говорил он, — когда безумная леди Макбет, со светильником в руке, спускается сверху, разыскивая водоем, в котором она смоет со своих рук кровь убитого короля Дункана.

И он увлек меня в подземелье с высокими колоннами.

— Вокруг вот этого столба должна быть витая железная лестница, по ней спускается леди Макбет. Зритель видит ее то появляющуюся, то исчезающую за столбом, на котором в моменты ее появления дрожит пламя светильника в ее руке. Вообразите: кругом тьма, белая фигура ее выделяется в темноте, пятна света на колонне и на ее одежде. Красиво, таинственно и страшно.

Приехав в Москву, я сумела убедить К. А. Коровина, уже написавшего эскизы декораций к трагедии Шекспира, изменить в них, что возможно, чтобы было похоже на этот замок, жизнь которого воскресил передо мной К. С. Станиславский».[127]

Окружающая нас обстановка, свет, звуки влияют на нашу эмоциональную память, на чувство. Внешние манки актер должен искать прежде всего в самой действительности, в природе, в обыденной жизни — всюду живут настроения, а в них манки для нашего чувства. И на сцене все постановочные эффекты — свет, шумы, обстановка, — когда они внутренне связаны с душевной жизнью действующих лиц пьесы, влияют на переживания и психику исполнителей.

Итак, внешними манками являются: обстановка, свет, звуки, а также мизансцена, то есть компоненты сценической атмосферы. А что такое атмосфера спектакля? К. С. Станиславский рекомендовал понимать под атмосферой спектакля сумму конкретностей, связанных с эпохой, описанной в пьесе, временем и местом действия, и отношение исполнителей к этим конкретностям.

Созданию сценической атмосферы помогают: обстановка, свет, звуковые, шумовые и музыкальные моменты, бутафория, мизансцены.

Обстановка как внешний манок. Упражнения.

1. Педагог сам меняет обстановку в учебной комнате, спрашивая участников после каждой перемены: какие воспоминания эмоциональной памяти и какие повторные чувствования вызывает данная обстановка. После этого, вызвав одного или нескольких участников, он предлагает начать действовать в этой обстановке: а) разбросать мебель, вещи, книги, бумаги; б) связать узлы, книги, стул со стулом, поставить чемодан и т. д.; в) поставить стулья на столы, положить веник, рядом наметенный мусор, поставить тут же ведро и положить тряпку.

Педагог предлагает ученикам самим менять обстановку и действовать в ней.

Вот для примера упражнения, сделанные ими по созданию атмосферы при помощи обстановки: а) стена дома (сделанная из ширм), распахнутая дверь подъезда. У стены, по обе стороны входа, стоят скамейки. На одной смятый носовой платочек и несколько помятых, растерзанных ромашек, одна валяется даже на земле. Около другой скамейки да и вокруг на площадке — сплошь окурки, недокуренные и смятые папиросы. Этюд был назван «Поссорились»; б) упражнение названо «После улова».

Крыльцо дома. Растянуты на жердях сети; корзина с рыбой; недалеко от нее табуретка около самодельного стола, на котором стоит банка с солью и лежат несколько больших рыб, одна из них наполовину обработана. Рядом стоит бочка.

Приведу еще такой пример воздействия обстановки на чувства из далеких дней моей учебно-актерской жизни.

Будучи студенткой Оперно-драматической студии, я репетировала с Марией Петровной Лилиной роль Вари в спектакле «Вишневый сад» А. Чехова. Была назначена репетиция четвертого акта — отъезд из имения. Когда я впервые вошла на репетиционную площадку и вместо уютной «детской» с привычной для меня обстановкой увидела эту комнату оголенной, заваленной узлами, чемоданами и сундуками, я вдруг почувствовала, как у меня сжалось сердце и мне стало тоскливо и тревожно. К этим волнениям добавились и мысли: «Ну вот и конец, уезжаем! Что-то меня ждет впереди. Как же жить без Ани, без дядечки!» Так обстановка пробудила во мне нужные для четвертого акта чувства и мысли.

Свет как внешний манок.

Упражнения.

Создав обстановку (обычную уютную комнату), вызовите несколько участников и предложите им занять положения соответственно их желанию. Затем начните менять свет (яркий, полусвет, темнота). После каждой смены света спрашивайте, какие эмоциональные воспоминания и какие повторные чувства вызывает свет?

Упражнения, нафантазированные самими учениками: а) «Незаконченное гадание». Комната. В ней стоит столик с зеркалом и перед ним стул; брошенный, вернее, упавший на него шарф, который тянется по полу к распахнутой двери. В комнате полумрак, горят только две свечи, стоящие на столике около зеркала; б) «Оттепель». Яркий день. Часть дома. С края крыши свешиваются подтаивающие, блестящие на солнце сосульки; внизу на земле осколки льда упавших и разбившихся сосулек. За забором палисадника — потемневший, осевший снег.

В связи с воздействием света на эмоциональную память и чувства мне вспоминается такой случай.

Зимой 1936 года К. С. Станиславский пригласил А. А. Остужева в студию, чтобы он показал свое актерское мастерство студийцам. Да и самому Константину Сергеевичу очень хотелось посмотреть Остужева в роли Отелло.

Хорошо помню вечер того торжественного для нас дня. Мы готовились к нему…

Остужев приехал к нам вдохновленный, в приподнятом настроении. Мы же стояли в вестибюле молча, притихшие. Он посмотрел на нас и спросил: «Случилось что-то, почему вы…» А в эти дни заболел К. С. Станиславский.

Когда мы сообщили А. А. Остужеву об этом, он сразу изменился в лице и, как был в шубе, так и опустился на скамью.

— Мне так хотелось, чтобы Константин Сергеевич послушал меня, — прошептал он тихо, не глядя на нас. Потом, обведя нас добрым сочувственным взором, сказал: — Уж и не знаю что делать… Все настроение пропало, хоть уезжай обратно…

А. А. Остужев поглядел на наши молодые, огорченные, умоляющие лица, мгновенно как-то озарился теплым светом, улыбнулся и сказал: «Ну, что приуныли?..» Встал, начал поспешно снимать шубу. «Покорили, покорили, придется сдаваться», — шутил он. И вот начался желанный вечер (он проходил в большом зале с колоннами на квартире Константина Сергеевича, в Леонтьевском переулке — ныне ул. Станиславского — дом 6). А. А. Остужев начал читать монолог Отелло в сенате. Но не прочитал он и четверти монолога, как внезапно потух свет (была какая-то авария в городской электросети). Все смолкло, слышались глубокие вздохи огорчения. Мы сидели несколько минут притихшие… И вот в зал из соседней комнаты проникли лучи тусклого света. Внесли два канделябра со свечами. Это Константин Сергеевич прислал свои канделябры из кабинета. Их водрузили на сценическую площадку. Зал таинственно осветился мигающим светом. Обстановка как-то вся переменилась. После длительной паузы А. А. Остужев сказал: «Я не буду продолжать монолога Отелло, я прочту другое».