Устойчива ли конструкция Империи Зла? Авторы книги напоминают, что мир может быть устойчивым только при многообразии. Построение сверхгосударства вызовет отклонение от равновесия, которое неизбежно будет возрастать. История знает тому много примеров. Начиная с Древнего Рима. Характерная особенность всех сверхгосударств — моральное разложение общества, деградация личных качеств и вырождение правящей верхушки.

Убедительно проанализирован в книге полный крах западной демократии. Правящая миром теневая власть не контролируется никем. Ее методы управления сложнейшими процессами мировой экономики вполне сравнимы с командными методами, от которых пострадала экономика СССР, а ведь тогда шла речь о хозяйстве только одной страны. Однако аппетиты глобальной власти растут, ее действия ужесточаются. У Империи Зла больше нет стран-партнеров с равными правами, для нее все — подчиненные. Вопрос лишь в том, сколько все это может продолжаться. И что должно быть сделано, чтобы крах Империи Зла не повлек за собой тотальное уничтожение всего человечества.

В подаче СМИ движение противников цивилизации бывает представлено только в виде демонстраций протеста, которыми сопровождаются встречи “боль­шой восьмерки”. Меж тем за последние годы во всем мире ученые занимаются исследованием процесса глобализации, уже ставшего причиной ряда националь­ных катастроф, экономических и политических, — от Югославии до Бразилии. Русская наука в этих исследованиях занимает достойное место.

Ирина СТРЕЛКОВА

“КАЖДЫЙ ВЫБЕРЕТ ДОМ И ОЧАГ...”

(о поэзии Владимира Шемшученко)

“Родиной пахнет ковыль”. Книга стихов. — СПб., 1999 г.

“Продолжение”. Книга стихов. — СПб., 2000 г.

“Передозировка”. Книга стихов. — СПб., 2000 г.

“День русской поэзии”. Альманах. “ЛИО РЕДАКТОР”, СПб., 2000 г.

 Я пишу эти строки под негромкие звуки магнитофона. На кассете “Литера­турно-музыкальная композиция. Владимир Шемшученко. Караганда — Петербург”. Звучат стихи и песни, почти мальчишеский голос, срывающийся иногда на крик. По телу пробегает дрожь. Родина. Судьба. Любовь. Чувствуешь, что соприка­саешься с чем-то очень значительным и потому редким, чему название — настоящая поэзия.

...Мысль превращается в слова,

Когда, безумием объятый,

Ты слышишь, как растет трава

Из глаз единственного брата,

Когда ночей твоих кошмар

Впивается в неровность строчек,

Когда о край тюремных нар

Ты отобьешь остатки почек,

Когда кружит водоворот,

Когда не объяснить событий...

“Не объяснить событий...” А поэт и не пытается  объяснить происходящее, он просто рисует его таким, как есть, как снег или грозу, как явление природы. Гражданское и личное  в стихах Владимира Шемшученко тоже единое целое, как все в природе. Поэт не встает над происходящим “мудрым судьей”, а живет с ним единой жизнью. В этом и состоит отличительная черта русских Идеи и Веры — соборность, в этом и заключается квинтэссенция настоящего искусства — явление природы. Еще и еще раз перелистываю книги В. Шемшученко, нахожу полюбив­шиеся строки (оставлять пометки на страницах считаю кощунственным, ибо нельзя вторгаться в ткань самобытного явления).

...Я гражданин не той страны,

Которую навяжет всякий...

Когда я сдохну здесь — собаки

С Российской взвоют стороны.

Эти стихи из книги “Родиной пахнет ковыль” стали почти классикой последних лет и известны многим ценителям русской поэзии. Не берусь еще раз излагать трагический ход событий, постигший нашу Родину, русских людей в двадцатом веке. По воле судьбы поэт родился в городе Караганде, о котором он написал немало строк, но с горечью выдохнул: “В этом городе улицы в храм не приводят. Да и храмов самих в этом городе нет”.

Тема трагического “ИСХОДА” (да, да — заглавными буквами, как в стихотво­рении “Арал”) в творчестве автора занимает значительное место. И даже в более поздних стихах незримо, но присутствует. Ведь что ни говори, но вынужденный “исход” сотен тысяч (а может, и миллионов) людей, ставших беженцами, — это страшная реальность конца двадцатого века, захлестнувшая огромные простран­ства великой страны. И как ни горько все это сознавать, но именно это, на мой взгляд, явилось отправной точкой, началом такого поэтического явления, как Владимир Шемшученко. Мир лирического героя его стихов трагичен и объемен, его беженец — не беглец, не “вечный жид”, а попавший в беду сын Великой Матери, имя которой — Россия.

Потому так убедительны его стихи, где бы ни разворачивались описанные в них события: в глубинке, в Москве или в Петербурге, ставшем сегодня домом для поэта.

Все никак не привыкну к лесам и болотам —

Не хватает простора глазам степняка.

Здесь поют соловьи по невидимым нотам.

Здесь в Балтийское море впадает река.

Это уже из книги “Передозировка”. Для меня, “коренного” ленинградца (правда, тоже с оговоркой: мои родители — жители костромских земель, бежали сюда в 30-е годы как “кулацкий элемент”), было удивительно сознавать, что стихи Владимира Шемшученко о Петербурге одни из лучших, написанных за последнее время на эту тему. Это и стихи из книги “Продолжение”: “На асфальте снег не тает...”, “Не дождаться крещенских морозов...” и особенно его  новый цикл стихотворений в последнем питерском “Дне русской поэзии”. Видимо, эта удача объясняется тем, что поэт смотрит на город “незамыленным”, свежим взглядом одаренного человека. Вот один из самых ярких образов этих стихов:

Пью по капле — куда торопиться? —

Жизнь, настоянную на зле.

Город сжался за стенками шприца,

И кораблик сидит на игле...

Это из стихотворения “Передозировка”, так увидел поэт шпиль Адмирал­тейства и кораблик на его игле. Ну вот мы и подошли к самому главному.

Как мне кажется, именно поэзия В. Шемшученко наиболее полно и точно отобразила внутренний мир нашего современника за последнее десятилетие. Удивительно, но именно этот, еще молодой, поэт сумел показать всю сложность нашего времени, деформации и катаклизмы, боль и надежду, события, которые разыгрывались не только в обществе, но и ареной которых являлось каждое человеческое сердце. А ларчик открывается просто: поэт далек от декларации и возвышенных слов, он непосредствен и обращен к естественным человеческим чувствам, а трагедийность времени только высветила и обострила это дарование.

У Господа я для себя ничего не прошу.

Я только молю, чтобы сердце наполнил любовью.

Да, любовью. Несмотря на все житейские трудности, выпавшие на его долю, о которых говорится в книгах, и те, что остались за “кадром” стихов, но о которых внимательный читатель может только догадываться, — тема любви, сострадания, доброго отношения к людям и жизни — магистральная в творчестве В. Шемшу­ченко. Кстати, о любви. Что касается любовной лирики, то и здесь поэт “на коне”. Чего стоит только одно стихотворение: “Бросил в урну и ложку, и кружку...” со ставшей уже знаменитой строфой —

Не ударился  в глупую пьянку,

Не рыдал в тусклом свете луны, —

А принес из подвала стремянку,

Чтобы снять твою тень со стены.

Хотелось бы немного сказать и о технической стороне дела, о мастерстве поэта. При чтении стихов подкупает неожиданное и редкое для молодого автора свободное, раскованное владение языком, хотя словарь мог бы быть и побогаче.  Весьма перспективной, многообещающей предстает образная система поэзии В. Шемшученко. Наряду с привычными метафорами и сравнениями, встречаются образы многомерные в пространстве и во времени, исполненные в полутонах. Смещению или наложению привычных понятий, незначительным на первый взгляд движениям души отводится роль главных в решении темы.