20 НОЯБРЯ. Сегодня нормы на хлеб уже такие: маме — 250 граммов на день, нам с Лидой — 125. Итого — полкило!

21 НОЯБРЯ. Объявили нормы на третью декаду ноября.

На маму На Лиду На меня

Мясо 500 граммов 150 150

Конфеты 300 250 200

Крупа 500 400 200

Жиры 275 175 —

Сахар 50 100 50

Сухофрукты — 100 —

Шоколад — 100 —

7 ДЕКАБРЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ. Электричества нет, живем при коптилке. Трамваи не ходят — по этой же причине.

Мороз страшенный, как будто весь космический холод обрушился на Ленинград! Прямо дыхание захватывает. И что интересно: солнце яркое, небо голубое, весь город — как на ладони, а налетов вражеской авиации уже длительное время нет! Военные говорят, что у немцев нет касторового масла, которое необходимо для самолетов в сильные морозы*. Немцы не предполагали воевать в такой холод! А еще думаю, что они перебросили свою авиацию куда-нибудь к югу...

13 ДЕКАБРЯ, СУББОТА. Ура! Ура! Ура! Наши ожидания оправдались. Блестящая победа наших над немцами под Москвой! Немцы хотели окружить Москву и взять ее приступом, ведь везли даже гранит для установки там памятника Победы**. Немцы отступают и порой бегут, бросая оружие и технику. Освобождено несколько городов. Потери немцев в живой силе — более 85 тысяч...

15 ДЕКАБРЯ. Стоят сильнейшие морозы. На кухне замерзает вода. В комнате холодно, хотя разумно топим три раза. В школе продают суп или щи без выреза крупы. Дома попробовали соевое масло, раньше мы такого не знали, да и его мало. Поговаривают об олифе. Если ее прогреть, то она вроде бы избавляется от свинца. Не знаю, я не химик.

16 ДЕКАБРЯ. В городе большая смертность, только в доме № 14 из оставшихся умерло 7 человек мужчин.

 В больницах во дворах собирают трупы, хоронить многие не могут по экономическим причинам — плати хлебом! Складывают штабелями. Хоронят в братские могилы по 40—50 трупов...

Беспокоимся о папе. Но по-прежнему о нем нет никаких сведений. Ведь он ушел в бушлате. А здоровье-то подорвано еще на гражданской войне. Мама все время поддерживала его хорошим питанием....

25 ДЕКАБРЯ. Пошел в школу за справкой на карточки и узнал, что норму хлеба прибавили: рабочим — 350 граммов, остальным — 200. Слышал, что в  день по городу умирает около 2000 человек, это и видно по похоронным санкам и по валяющимся завернутым трупам у домов. Крепкий человек попадается редко.

В школе начались серии контрольных, дело к концу четверти. Думал закончить четверть на “хорошо”, но получил на контрольной случайно “пса”, и теперь он будет и в четверти.

31 ДЕКАБРЯ 1941 ГОДА. Этот Новый год будем встречать с пивом (продали для праздника!) и за чаем. Спать улеглись  в 10 вечера и слушали концерт до 11 часов. Карточки получены на третью декаду, но в магазинах ничего нет.

1 ЯНВАРЯ 1942 ГОДА. Думаем, что в этом году мы победим. Наши взяли Калугу.

5 ЯНВАРЯ. Развивается черный рынок.

350 граммов хлеба стоят 125 рублей,

100 граммов шоколада — 200 рублей,

коробок спичек — 7 рублей,

половина свечи — 30 рублей.

Положение с продовольствием все больше ухудшается. Очереди за продуктами громадные. Я не пойму — почему, не вредят ли где? Почти в каждый продукт добавлена дуранда — жмых. И в конфеты, и в повидло, и есть просто дурандная мука.

11 ФЕВРАЛЯ. Ура! Прибавка! Рабочим — 500 граммов, служащим — 400, иждивенцам и детям — по 300 граммов, да и хлеб не такой, как выдавали при минимуме в 125. Я сразу же пошел в булочную (очередь была небольшая) и выкупил на два дня 2 килограмма 200 граммов. Стоимость — 1 рубль                   25 копеек за килограмм. И сразу отметил: идет война, а цены на главное для народа не повышают, как было в истории при всех войнах.

13 ФЕВРАЛЯ. Прибавка прибавкой, но смертность велика, среди мужчин особо. А по радио объявляют, что тому или иному заводу требуются рабочие. Эти рабочие или уже в штабелях (писать мне об этом скорбно!), или дома, передвигаться не могут.

Люди на улицах закутаны, вглядишься в лицо и видишь явную дистрофию. На рынках — оживленная торговля, небольшие рынки и у магазинов. Вещи идут на продукты, продукты — на деньги. Хлеб стоит по 35—40 рублей за           100 граммов. За хлеб можно выменять от студня до вязанки дров. За пачку папирос дают 200 граммов хлеба (то есть до 80 рублей). Отдельно папироса — 5 рублей. Кусочек пиленого сахара — 25 рублей, конфета — 30 рублей. Спички — 10 рублей за коробок, плитка столярного клея — 25— 30 рублей.

1 МАРТА. Вечером мама поджарила хлеб на натуральной олифе, крестный сказал, что это можно, если олифу сначала прокипятить с солью, потом жарить. Получилось хорошо, никакого особого привкуса нет.

4 МАРТА. Карточки выдали с изменениями. Гознак, значит, не смог изготовить, кончилась целлюлоза? Карточки впервые без водяного знака!

27 МАРТА. Объявлено о выдаче-продаже детям сверх нормы по 50 граммов семги. Это подарок трудящихся Мурманской области. Радио сообщает о подарках ленинградцам от ряда областей, но мы что-то не замечаем их.

7 АПРЕЛЯ. Я глубоко убежден, что в  защите и спасении Ленинграда главная роль принадлежит женщинам. Заслуги групп МПВО просто неоценимы! Они везде: и трупы вывозят, и пожары тушат, и по квартирам пройдут — помогут немощным, ослабевшим... Не говорю уже о зенитчицах, прожекто­ристках, медичках — сплошь девчата! А мужчин совсем мало...

25 АПРЕЛЯ. Не могу не “обнародовать” предпраздничные выдачи (продажи):

                                                                 Рабочим       Служащим    Иждивенцам         Детям

27 АВГУСТА. Большая новость: с сентября иждивенческие карточки будут выдаваться детям с 12 до 15 лет, мужчинам и женщинам с 55 лет и инвалидам 1-й и 2-й категорий! Все остальные должны работать! “Кто не работает, тот не ест!” Значит, мне — карточки нет! — работай!

30 АВГУСТА. Куда же устроиться на работу, хотя бы временно? На хлебозаводе мест нет. Зато в артели “Заказ-обувь” сказали, что примут учеником на строжку деревянных каблуков.

31 АВГУСТА, ПОНЕДЕЛЬНИК. Оформили на работу. Теперь у меня штамп о месте работы в паспорте. Выдали пропуск и рабочий номер: 2217. Завтра на работу к 8 часам.

1 СЕНТЯБРЯ. Первый день работы прошел так: сначала сходили и отточили ножи, от его остроты зависит результат и успех. Нож изготовлен из полотна пилы по металлу, отличная сталь. Потом учитель дал деревянные болвашки — грубая форма каблука. А еще каблучок-модель. Цех на четвертом этаже. Это большая комната. Около окон стоят верстачки. Работающие сидят на “липках”. Это специфические  сапожные четырехугольные табуретки; деревянное сиденье у каждой заменено на кусок кожи с мягкой подстилкой, с вогнутостью к полу. Сиденье удобное, “разработанное” десятилетиями сапожного мастерства. Вся работа сосредоточена в руках или на фартуке, прикрывающем колени. Настоящая ручная работа! Кое-что делается на деревянном упоре, помещенном на верстачке. Каблучок надо резать при постоянном сравнении с моделью, чтобы он не перегибался ни вперед, ни назад и, конечно, чтобы не косил в сторону. Примеряй и отсекай лишнее, снова примеряй. Выполненный отлично каблучок будет обтянут кожей и сядет на модельную дамскую туфельку. Высота каблучка — 6—8 сантиметров, да он еще и граненый! Не перевелись еще, значит, модницы в Ленинграде! Питание по карточке в столовой. Пока, скажу, — питание хорошее, но дороговатое — по 7—8 рублей на день.

2 СЕНТЯБРЯ. Сегодня уже сам начал резать каблучки. Пару каблучков сделал под наблюдением матери. Работу кончаем в 5 часов.

7 СЕНТЯБРЯ. Вторая рабочая неделя в артели. Уже режу по три пары каблучков. Начальник цеха Тося Иванова рассказала, что до войны каблучники очень хорошо зарабатывали — до двух тысяч в месяц. Но я не думаю остаться каблучником; к октябрю пойду в школу, если будут занятия.