— Так значит… — Конкреус недоуменно посмотрел на Виканта. Но и без этого уже до всех дошло, что он хотел сказать. Над двором воцарилось молчание. О чем думали эти сто двадцать три леквера, было совершенно непонятно. Но ясно было только одно: операция по освобождению человеческой женщины и Гервена началась.

— Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, плохо, — губы едва разомкнулись, но вместо голоса вышел только хрип. Однако я была абсолютно уверена, что меня поняли.

— Лида, Гервен ушел… — я попыталась понять, что же такого в этом трагичного. И только, когда смогла сфокусировать взгляд на совершенно сером лице Руаллы, поняла, что имела в виду девушка.

— Не может быть, — хрипение в районе голосовых связок стало на порядок громче, — Но зачем?

— Чтобы не стать частью новой узнающей, — вместо рыжей пояснил Локмер. Теперь только я заметила, что нахожусь в достаточно опрятной комнате явно не в Доме Руаллы.

— Как вам удалось меня… то есть нас найти? — странное дело, но несмотря на жуткий шум в голове, мысли оставались хрустально прозрачными и, а язык даже мог правильно донести до приятелей фразу.

— Мэрке помогла. Вас держали в том же здании, что когда-то и ее. Ну, и еще кое-какие записи самих узнающих, — адвокат помолчал, с грустью добавив, — Жаль только, что мы опоздали.

— Гервен… — я не удержалась от предательского всхлипа, — Но как же так? Почему я опять оказываюсь…

— Ты не виновата. Он предпочел уйти сам, — голос жениха заставил меня вздрогнуть и, наконец, попытаться принять более вертикальное положение. Несколько пар рук тут же поддержали меня, поправляя за моей спиной гору подушек. К горлу поступил странный комок, заставивший меня опустить глаза. Выше моих было сил видеть осунувшиеся лица друзей, которые снова страдали лишь из-за моей трусости и глупости. Особенно ужасным было лицо Велеры. В нем не было ни капли скорби, но голубые глаза горели таким огнем мести и злости, что я не смогла не поразиться тому, как она до сих пор не порвала меня на маленьких Лидок. И самое грустное, что для меня это было бы намного лучше, чем выслушивать сочувственные речи, — Гервен никогда никого не слушал. До самого ухода…

— Викант, можно тебя спросить?

— Спрашивай, — держа меня за руку, улыбнулся леквер.

— Ты знал, что у вас есть сердце? — почему-то именно этот вопрос мучил меня с тех пор, как я впервые узнала от Руаллы некоторые подробности жизни местных обитателей. Советник вздохнул, но все же ответил:

— Нет. Мы никогда не вскрываем своих умерших. А учитывая, что наше сердце окружено достаточно толстой оболочкой из известняка и перламутра, никакой возможности даже на слух обнаружить его не было. Ходили, конечно, такие слухи, что оно все-таки есть, да и мы понимали, что это правда. Но… всегда хочется отличаться от других хотя бы в таком аспекте. Одно дело люди или те же эльфы — наш народ всегда считал их стоящими ниже нас по развитию. Они могли иметь сердце, но не мы, великие и грозные. Разве может наша жизнь зависеть от какого-то мешка из мышц?!

— Я видела его сердце… и оно было прекрасно, — я прикрыла глаза, прижимаясь к жениху. Элистар как всегда был прав. Я всего лишь тупая истеричка.

— Говорят, тот, кто ушел, не исчезает. Он продолжает жить в том, что когда-то было его частью, — тихо произнес Викант. Я только еще громче заревела. Где-то я уже это слышала, причем не один раз, но только Гервена этим не возвратишь. Утешало лишь то, что он ушел, а не умер. В голове запоздало щелкнула мысль, и слезы резко кончились.

— Что? — сидящий рядом Уварс недоуменно уставился на меня.

— Мы не должны все это так оставлять, — отрывисто произнесла я, — Узнающие не оставят меня в покое, пока не обратят в свои ряды или не уничтожат. Нам надо обратиться к Сотворителю.

— Кажется, Лида, тебя хорошо по голове приложило, — мрачно хмыкнула Велера, — И кто же нас пустит в Саирсе-дир-Северсе? Или ты думаешь, что если один раз мы смогли собрать советников, нам это удастся и во второй? Да Сотворитель нас даже на порог не пустит.

— Пустит, — уверенно произнесла я, — Не сомневайся. Просто вынужден будет впустить.

— Так, Лида, что ты опять задумала? — с подозрением поинтересовался Уварс. Впрочем по его встопорщенным усам и резко сжавшимся кулакам было понятно, что он уже согласен на все.

— Помнишь, Викант, ты говорил мне о том, что лишь в случае смерти у вас нет никакого шанса вернутся? — парень кивнул, — А потом, когда на нас напала нежить на мертвых землях, ведь все лекверы, у которых отняли их сущность остались живы. Да и ты сам знаешь, как это — умирать.

Я осторожно коснулась плеча моего бывшего конвоира, аккуратно расстегивая высокий воротник и приоткрывая небольшой шрам. В отличие от одежды гражданских, в которой иногда встречались пуговицы, форма гвардейцев застегивалась на целый десяток странных крючочков, начинающихся двумя рядами где-то на середине груди и кончавшихся почти у самого подбородка. Белесая полоска так и осталась, обезображивая кожу приятеля чуть ниже ключицы. Но сейчас я видела не шрам, а ту рану, которая была совсем недавно на его месте. И я до последнего слова помнила наш разговор с леквером, перед тем, как принялась зашивать ее. Видимо, Викант тоже не страдал склерозом, поэтому незамедлительно ответил:

— И что ты этим хочешь сказать? — я бросила взгляд на остальных приятелей, заметив у дальней стены комнаты элему. Та внимательно смотрела на меня, уже готовая растянуть губы в понимающей улыбке.

— То, что я хочу вернуть этого гадкого леквера. А заодно и избавиться от нескольких десятков узнающих.

— И ты думаешь, что тебе это удастся? — недоверчиво сощурился адвокат.

— Я тебе так скажу, Локмер. Раз есть дверь, из которой можно выйти, значит, и в нее можно войти. Если, как вы утверждаете, лекверы уходят, из этого следует, что есть возможность их вернуть. А учитывая все обстоятельства, я смело могу утверждать, что именно Дом Сотворителя является во всей стране самым безопасным местом. И что-то мне подсказывает, что именно Дэрлиан точно знает, почему вообще мы оказались в такой… хм… неприятной ситуации, и как ее решить.

— Значит, мы отправляемся в Саирсе-дир-Северсе? — сделал вывод Уварс.

— Не вы. Я.

— Что? — такого единодушия в рядах приятелей я давно не видела. И что-то мне подсказывало, что на этот раз уговорить их будет намного сложнее, чем всегда. Судорожно сглотнув и мысленно помолившись всем богам я ответила:

— То. Я отправляюсь одна. И очень надеюсь, что никто мне мешать не станет, — и уже более мягко продолжила, — Это наш единственный выход.

Лица лекверов еще больше посуровели. Они были весьма недовольны и я понимала их реакцию. Совсем недавно они уже послали Шерненса с точно таким же "заманчивым" предложением. Но это было до ухода Гервена, что совершенно меняло дело. Теперь даже тысяча воинов за спиной ничем не могла бы помочь. Зато те лекверы, что принимали участие в нашем освобождении, могли в один голос поддержать друзей. И поэтому я, как можно поспешнее, добавила:

— Если вы мне понадобитесь, я вас сразу же позову. Вы мне поможете туда добраться. Но в Дом я пойду одна.

Никаких изменений в выражении лиц лекверов по-прежнему не наблюдалось, но тут голос подала Мэрке:

— Лида, а не проще попросить у Сотворителя аудиенцию? Не думаю, что он откажется от одного приема, тем более, что у него их десятки в месяц.

Я пораженно кивнула. Ну почему все гениальное настолько просто?