— А, ничего серьезного. Это только мои родственнички вечно любят выдувать из мухи слона. Подумаешь, разнесла в порыве легкого гнева половину хозяйского особняка. Но ведь Париц обещал все отстроить, разве не так? — лукаво протянула девушка, косясь на Локмера, — Мы там праздновали окончание курса, ну и один придурок ко мне начал приставать. Естественно, я отреагировала. Не думаю, что от пары сломанных ребер ему стало хуже. Зато теперь еще сто лет будет помнить, как делать неприличные предложения девушкам.

— Да уж, знаем мы таких! — вздохнула я, — Правда, в моем мире пара ребер — это не шутки. Я вот тоже года три назад дала одному в нос. Ух, тогда такая потасовка началась!

Я не удержалась от хохота. Сейчас все прошедшее казалось мне сладким видением, даже трещина в берцовой кости. Я после того случая на всю жизнь зареклась ходить в одиночку по подобного рода заведениям.

— И что дальше было? — в глазах Велеры зажглись дьявольские огоньки.

— Да ничего. Я только помню, что шарахнулась куда-то от него, а он за мной. Ну, вовремя подоспела пара парней, которые еще не совсем пьяные были. Попытались того дурака оттащить, да куда там. Он схватил стул и давай во все стороны размахивать. В итоге попал в меня, сломал ногу.

— Веселая у вас жизнь! Не то, что у нас. Чуть что, так все начинают тебе про Совет говорить, про наказание, про Азули. Шагу уже стало нельзя ступить, чтобы не услышать ее имя. Так что не развернешься. Даже хорошей драки не устроишь. Раньше-то было намного интереснее жить. Говорят, что в эпоху Серебряной Империи даже дуэли проводились. После одной из таких началась третья война за престол. Тогда, рассказывают, земля просто пылала! И какие потом пиры были, не в пример сегодняшним. Короче говоря, что ни день, то приключение. А тут сидишь годами, учишь всякие формулы, законы. Пытаешься подчинить себе свою суть, чтобы потом научиться от всех опасностей обороняться. А какие могут быть опасности? Хорошо, если раз в сто лет соберется научная экспедиция или там обнаружат неконтролируемый источник радиации. А так все спокойно, как в усыпальнице.

— Разве плохо, что спокойно? — удивилась я, глядя на юное лицо Велеры. По нашим меркам ей было не более пятнадцати лет, но она уже рвалась воевать, бороться, страдать. Возможно, правильно, что родители запрещали ей многие вещи. Если уж она была способна обратить в руины целый имение когда к ней просто пристал парень, то что же может произойти, если Велере будет угрожать настоящая опасность? — Я ничего хорошего в войнах не вижу. Это только кажется, что сражение похоже на приключение. На самом деле не каждый может выдержать его. В моем мире слишком много было войн, так что поверь: война — это всегда жестокость, смерть, боль.

— Так это в вашем мире! Вы же хрупкие, как хрустальные вазы: того и гляди, можно расколоть одним касанием, — не согласилась девушка, — Что же мне теперь, вечно киснуть, ожидая своего конечного часа?

— Нет, почему же. Можно придумать уйму альтернативных вариантов. В моем мире люди выдумали различные виды спорта: горные лыжи, прыжки с парашютом, — да что угодно. Это и рискованно и ничего жуткого в этом нет. Тот же приток волнения, страха и эйфории, что и на войне. Но никто никого не убивает, не причиняет никому страданий.

— А что, это звучит неплохо, — задумчиво произнесла Велера, — Локмер, может мне тоже заняться чем-нибудь эдаким?

— Только попробуй! Лида, ну зачем ты ей подаешь столь безумные идеи?

— Чтобы она не сделала больших безумств, — спокойно ответила я.

Откуда-то зазвучала тихая музыка, наполнившая сердце невероятной тоской. Я никогда не думала, что всего лишь несколько нот способны настолько глубоко врезаться в сердце, подобно острому кинжалу. Гости стали аккуратно подниматься со своих мест. Мужчины по одному или группами подходили к дамам, уводя их через узкие проходы еще в один зал. Некоторые же оставались на местах, одобрительно провожая соседа или соседку глазами. Локмер поклонился, и, улыбнувшись мне и Велере, отошел к Руалле. Именинница слегка покраснела, но протянутую ей руку приняла и последовала за женихом незамедлительно. Вскоре к веселым парочкам присоединилась и сестра Локмера. Я осталась за столом почти в полном одиночестве. Лишь напротив меня продолжал аппетитно хрумать поджаристым хлебом полноватый старик. Все это время он прислушивался к нашему разговору, но не проронил ни слова.

— Не хочешь потанцевать? — я нервно оглянулась на источник звука, коим оказался Гервен. В глазах его не было ни капли той ненависти, что сквозила при разговоре на лестнице. Но я отчего-то не спешила принимать приглашение.

— Ты решил не откладывать своих угроз? — предположение осталось незамеченным. Леквер по-прежнему терпеливо ждал, когда я вложу свою ладонь в его. Я вздохнула, все больше и больше отодвигаясь от потенциального партнера по танцам.

— Лида, прошу тебя, не будь упрямой. Я же не собираюсь тебя есть.

— Откуда мне знать, — стараясь как можно безразличнее пожать плечами, промолвила я, — Я же человек и еще не совсем уверенна в том, что лекверы не питаются людьми.

При сих словах Гервен искренне расхохотался, но предложенной мне руки не опустил ни на сантиметр. Я вслушивалась в отдаленные звуки песни, чувствуя, что сейчас заплачу. Потом перевела все свое внимание на парня. Все в моей жизни было потеряно, и мало шансов оставалось вернуться к себе домой. Так какая разница, убьет меня зеленоволосый сейчас или же меня замучают в Деас-дир-Ремане? Возможно, эти несколько минут хоть как-то скрасят мои последние часы.

С такими вот невеселыми мыслями, я встала из-за стола и последовала за леквером. Гервен вытащил меня почти на самую середину, явно насмехаясь над моим жалким положением. Он кружил меня по всему залу, мне же оставалось только подчиниться его рукам. Мелодия старательно переливалась, каждым своим аккордом ударяя мне в виски болью и безысходностью.

— Ты плачешь? — неожиданно пронесся над ухом голос леквера.

— Какое тебе дело до моих эмоций? — раздраженно произнесла я, разворачиваясь к парню спиной. Он резко развернул меня, поймав мое лицо своими пальцами. Я не смогла более противиться его взгляду, подняв на Гервена глаза. И то, что я в них увидела, меня поразило. Это была странная смесь восторга, любопытства и издевки. Я никогда не видела, чтобы таким образом реагировали на чужой плач.

— Это все музыка…

— О, надо же. Теперь я знаю еще одну твою тайну, маленькая стерва. Ты ревешь от музыки. Ну да, конечно же, это же не ваша какофония, которую вы принимаете за настоящее искусство. Но я не думал, что будет настолько бурная реакция. Ну что ж, прошу, моя дорогая леди, разрешить мне проводить вас к столу, ежели вы более не желаете танцевать.

— Да пошел ты… — мрачно буркнула я, одним резким движением высвобождаясь от цепких пальцев леквера под его одобрительный смех.

Для меня праздник был окончен.

Пролетев три зала и лестницу, словно на одном дыхании, я очутилась в своей комнате. Теперь мне ничего не оставалось делать, как бежать отсюда, покуда не кончился банкет. Моему терпению пришел конец. Наверное, это и было целью Гервена, но сейчас мне стало глубоко на все плевать. Буквально срывая с себя платье, я металась по ограниченному пространству, сыпля руганью сквозь зубы:

— Да что б у тебя в Кайросе вся хвоя с елок осыпалась! — с чувством пожелала я. И мгновением позже остановилась, как вкопанная. За окном все так же зеленел лес, занесенный снегом. Только теперь в нем творилось что-то странное. Словно бы со стекла смывали старую краску. Мои брови полезли на лоб сами собой, когда я поняла, как в нескольких метрах от особняка медленно лысеют ели. Одна за другой на землю колючим покровом сыпались тонкие иголки. Уже через несколько секунд весь бор было не узнать. От шикарных крон новогодних красавиц остались некрасиво скрюченные голые ветки. И тут меня разобрал смех. Такого даже нельзя было представить. Зато теперь для меня стало ясным, почему Локмер так старательно зажимал мне рот при первом разговоре. Да, если бы я могла такое в своем мире творить, то от него бы давно ничего не осталось…