— Для самоуспокоения то, что ты говоришь, вполне годится. Но лично я тебя на тот берег идти всячески отговариваю.

— Это я вижу. И вообще — спасибо за заботу о моей бесценной шкурке! А теперь позволь же мне поговорить с кем-нибудь из сотрудников этого вашего Менглера.

Трофим рывком открыл дверь в «Лабораторию А-3», предварительно скользнув своей пластиковой карточкой по панели электронного замка.

Мы вошли.

Внутри оказалось на удивление светло и просторно. Я готовился обнаружить, что весь объем лаборатории заставлен железными шкафами с оборудованием. Но ничего подобного. Никаких шкафов — только два стальных стола. На одном стоял некий затейливый агрегат, похожий на портативный электронный микроскоп, на другом — прозрачная банка с желеобразной багровой жидкостью. Не могу назвать оттенок жидкости «кровавым», скорее она походила цветом на малиновое варенье.

Над банкой, на высоте порядка метра, висел болт. Железный болт. Таких устрашающих размеров, будто передо мной была заклепка от «Титаника».

Рядом с банкой стоял грошовый пластмассовый будильник в виде красной божьей коровки.

Чуть в стороне можно было видеть канистру с надписью «Гипохлорит натрия». Что такое гипохлорит натрия, я случайно знал, потому что у одного моего приятеля в Витебске есть дом с бассейном. Так вот этим гипохлоритом дезинфицируют воду в бассейнах, действующее вещество там — обычный хлор.

Возложив локти на стол и сцепив руки под подбородком, банку безмолвно созерцал человек чуть старше средних лет, полный, краснолицый, в очках с толстыми линзами.

— Профессор, можно к вам?

— Нельзя.

— Профессор, мы нуждаемся в вашей эрудиции исследователя и таланте крупного ученого.

Краснолицый чуть повернул голову в нашу сторону, но взгляд его по-прежнему был сфокусирован на малиновом варенье в банке. «Картина: чем занимался Карлсон до того, как начал интересоваться малышами», — пронеслось в голове.

— Убирайтесь к дьяволу.

Я поглядел на Трофима. Трофим поглядел на меня. Удивительно, но в глазах Трофима не читалось обиды. Напротив! Казалось, мой друг некробиотик нашел для себя в словах Добровольцева нечто обнадеживающее.

— Вопрос про «вертикальный бич», — сообщил Трофим.

Добровольцев вдруг резко развернулся на нас всем корпусом вместе со стулом, вмиг потеряв всякий интерес к малиновому варенью, будильнику, болту.

— И какой вопрос? — спросил он с живейшим интересом.

Я повторил то, что уже говорил Трофиму по поводу генерации артефактов.

— Ага, ага. — Ученый оживленно закивал. — Насколько мы можем судить, генерируются «вертячки», «волчьи слезы» и «мамины бусы». Ну еще полумифическая «звезда Полынь», но это… вы понимаете…

— Я понимаю. А скажите, уважаемый профессор, «вертикальный бич», он же, по идее, сопровождается правозакрученной турбулентностью?

— О, молодой человек! Вы, я вижу, неплохо подкованы! У кого в аспирантуре?

— Я сталкер.

— А, из этих… Удивительно!

— Из этих. Что вас удивляет?

— Я не хочу вас обидеть, но вы же понимаете… Должны понимать, что сталкеры частенько производят не самое благоприятное впечатление… Главное, мало кто из них может выговорить слова «правозакрученная турбулентность».

— Ну вот такой я особенный сталкер. Продукт, надо полагать, положительных мутаций. — Я улыбнулся, Добровольцев тоже улыбнулся, один только Трофим не улыбнулся — он подошел к банке с малиновым вареньем и, казалось, полностью утратил интерес к нашему разговору. — Так скажите, будьте любезны, что все-таки с турбулентностью? Ее «бич» дает?

— Дает, как удалось установить три месяца назад. Ток воздуха идет по часовой стрелке. Так что она действительно правозакрученная.

— Вот почему «волчьи слезы» распределяются на поверхности почвы по фигуре, напоминающей спираль, верно?

— Не спираль, а скорее серп.

— И какой он получается длины?

— А вы дотошный молодой человек! Где учились?

— Физфак. Минский университет. Не окончил.

— Это вы напрасно… Впрочем, какая разница!.. Позвольте, минуточку, я сейчас загляну в отчет Гуторина. — С этими словами ученый извлек из кармана халата свой ПДА. — Он по заданию Менглера этот вопрос исследовал на границе Дикой Территории…

Еще пять минут говорильни — и я узнал все, что требовалось мне и для поисков «звезды Полыни», и для поисков разбившегося вертолета.

Как узнал, откуда? Какая связь между «бичом» и вертолетом? Элементарно, Ватсон! Дедукция!

Когда я уже намеревался сказать светилу отечественной аномалистики «до свидания», жидкость в банке вдруг резко изменила цвет на фиолетовый. Раздался оглушительный щелчок, и болт, паривший над банкой… исчез!

— Где болт? — спросил я, с трудом возвращая челюсть на место.

В ответ мне зазвонил будильник — тот самый, в виде божьей коровки.

— В высшей степени странно, — проворчал Добровольцев. — Семь секунд… Снова семь секунд…

«Да при чем здесь семь секунд?! Они что, действительно научились телепортировать предметы???»

— Куда подевался болт?

Трофим усмехнулся и показал рукой куда-то вверх. Только теперь я заметил, что к потолку лаборатории привинчен квадратный щит-уловитель: многослойный твердый пенопласт, наклеенный на деревянную основу. Судя по выразительным Т-образным отметинам, Добровольцев уже отправил в него десятка два болтов.

— Что это у него за варево в банке? — спросил я у Трофима, когда мы снова оказались на улице.

— Эх, Володя… Тривиальный студень не узнал!

— Студень? Да вы тут совсем страх Божий потеряли? — пробормотал я в неподдельном изумлении.

— Как видишь, нет. Наоборот! Придумали-таки материал, который способен удерживать студень долго, стабильно. Между прочим, менглерит называется. Сам понимаешь, в честь кого.

— А почему цвет такой, малиновый? Студень же фиолетовый должен быть.

— Сами удивляемся. Но, похоже, из-за Каменного Неба…

— А почему болт левитирует? Почему его выстреливает, как из пушки?

— «Все хочу на свете знать»… — пропел Трофим; он замедлил шаги, остановился и, конечно же, сменил тему: — Слушай, Володя, я вас, сталкеров, знаю. Отговаривать — совершенно бесполезно. Все равно пойдешь на тот берег. Ведь пойдешь?

— Без вопросов.

— Я так и думал. Ясно, что учуял ты где-то там «звезду Полынь» и теперь, уж конечно, не отступишься…

Силен Трофим! Силен! Молодец! Вот иногда кажется: совсем человек не от мира сего. И, кажется, совсем он тебя не слушает и словно спит на ходу. А потом вдруг обнаруживаешь — котелок-то у него варит!

— Да какая там «звезда Полынь», смеешься…

— Ну ясно, ясно. Ты идешь туда ландыши собирать для любимой и одуванчики на салатик… Предлагаю тебе сделку. Я дам тебе мокроступы. А ты за это отнесешь к «звезде Полыни» одну вещь.

— Мне нужны две пары мокроступов, — напомнил я.

— Тогда ты отнесешь к «звезде Полыни» две вещи.

— Нет там никакой «звезды». — Я на всякий случай продолжал отпираться, как партизан на допросе.

— Да-да. В таком случае отнесешь к не-звезде не-Полы-ни две вещи и сделаешь с ними несколько простых манипуляций. В итоге образуются две маленьких флэш-карты с записью, заберешь их. И передашь мне с любой подходящей оказией.

— Ну а если я не выйду к не-звезде не-Полыни?

— Ты — выйдешь. Так что: по рукам?