Мы со скупщиком хабара Хуаресом добрые друзья. Ведь он один из немногих в окрестностях Зоны, кто помнит меня молодым романтическим балбесом с претенциозной кличкой Сэнсэй.

Ну а я, соответственно, один из немногих счастливчиков, которые помнят его веснушчатым очкариком, окончившим три курса консерватории по классу скрипки…

В двадцать Хуарес сбежал от родителей — а заодно из консерватории и от молодой жены (все это добро находилось в стольном граде Киеве) — и устроился работать диджеем на одной из модных дискотек в Чернобыле-12.

Тонкий он был, вертлявый, смешливый… чуть что, смеется, остановиться не может! Это, наверное, из-за травки, которую он в те дни курил, как иные курят сигареты. И одевался Хуарес всегда этак стильно, с вызовом, в яркое, узкое, блестящее. Иные даже судачили, а не гей ли наш Хуарес…

Нет, Хуарес был не гей, ответственно заявляю. И симпатичные девчонки вокруг него вились целыми стаями! Мы даже познакомились на этой почве. Фактически я подбирал за Хуаресом девочек, на которых у Хуареса банально не хватало рук, языка и прочего…

Я помню Хуареса красившим волосы в цвет «платиновый блонд». Я помню, он носил кольца и серебряный браслет…

Потом Хуарес решил ходить в Зону простым сталкером — денег больше, да и разнообразие. Но быстро это дело бросил. И правильно. Координация движений у него так себе была (я думаю, из-за таблеток), труслив он был как баба, трепался без умолку, а на каждом привале в зеркало на себя смотрел — не попал ли какой-нибудь жгучий пух ему на волосы и не подпортила ли какая другая дрянь чувствительной кожи его красивого лица. Тот еще герой, да.

В общем, на того, давнего Хуареса этот, сегодняшний Хуарес, лысый, упитанный и угрюмый, с бородавкой на толстом носу, был похож, как свинья на коня.

Девчонки за ним больше не вьются. Наверное, поэтому он и держит в официантках целую банду шлюх — Анжел, Илон и Ленок — для поддержания былого статус-кво.

Я посмотрел на часы. На часах было семь пятнадцать. А Хуарес все не шел.

Обернувшись к барной стойке, я поймал озабоченный взгляд Любомира, бесстрастно цедившего пивцо в детские трехсотграммовые бокалы для группы заплутавших туристов из Польши. Мой взгляд вопрошал: «Ну и? Где твой босс?» Любомир сделал недоумевающее лицо. Мол, сам в непонятках.

А Хуареса все не было…

Когда я уже решился сделать заказ в одиночестве и принялся листать меню, за мой столик ровно напротив меня — на то место, которое предназначалось Хуаресу, — плюхнулся человек, о котором лучше всего было бы сказать при помощи детективного клише «некто в штатском».

— Место занято, — проворчал я, не отрываясь от цветных картинок меню.

— Господин Комбат? — вкрадчивым ровным тоном спросил некто в штатском.

Я поднял на него свои равнодушные глаза.

Серый пиджак. Розовый галстук. Выглаженная белая рубашка. Волосы с проседью пострижены. Разобраны на правый пробор. Да еще и уложены гелем! Обрамляют бесцветное лицо с серыми без выражения глазами садиста.

«Крутой пацан», — подумал я, пока мои губы, искривляясь в вымученно-вежливой улыбке, спрашивали:

— Чем могу служить?

— Господин Хуарес сегодня не сможет с вами повидаться.

— Какого хе… то есть я хотел сказать, по какой причине? — Я решил, что с этим, в галстуке, нужно быть поделикатнее.

— Причину я открывать не уполномочен. Но господин Хуарес… сильно занят, — ответил некто в штатском, пристально глядя на меня.

Он был худосочен, костист, и в лице его было что-то крысиное. В его правом ухе нахально блестел поддельный бриллиант, вделанный в платиновое колечко.

— Занят? Но у нас с ним была назначена встреча!

— Господин Хуарес просил вас извинить его. И уделить мне то время, которое вы планировали уделить ему.

— Вот оно как… Ну выкладывайте. Признаюсь честно, я не собирался уделять Хуаресу больше десяти минут.

— Я постараюсь уложиться, — заверил меня некто в штатском, нетерпеливо ерзая на своих упитанных кабинетных ягодицах.

Подошла официантка. Это была коровистая девица откуда-то из-под Тюмени с грудью четвертого размера, а звали ее — только не падайте в обморок! — Черри.

— Чего кушать будете? — спросила Черри, рывком распахивая блокнот.

— Блинчики с икрой есть?

— Есть.

— Несите.

— И все? — Черри, которой была известна моя слава хорошего едока, выкатила на меня свои черные с влажной поволокой очи.

— Да, все. Что-то аппетита нет.

Да что там Черри. Такого заказа я сам, сам от себя не ожидал! Я был уверен, что закажу как минимум цыпленка табака с гарниром из зеленой фасоли. А как максимум — фаршированные томаты, сырную тарелку и бифштекс по-камчатски. А заказал что? Блинчики с икрой. Ужин содержанки!

Здорово же деморализовал меня некто в штатском. Причем деморализовал одним своим присутствием! Вот что приходилось с неудовольствием признать.

— Моя фамилия Рыбин, — представился наконец некто в штатском, замком складывая на столе холеные руки с коротко подстриженными ногтями.

«Наверняка врет!» — подумал я, согласно кивая собеседнику.

— И я представляю здесь одну очень могущественную организацию. Организацию с большой буквы.

Я снова кивнул. Дескать, Организация — это хорошо. Всякий уважает организации с большой буквы! Особенно те, которые хорошо и вовремя платят.

— Организация узнала о вас как об одном из… мнэ…

— Лучших? — подсказал я. Выпитое неожиданно сильно ударило мне в голову (голодную голову!), и мне ужасно захотелось немножечко пошалить.

— Да. Лучших. Но мне больше нравится слово «результативный». Так вот, Организация знает, что вы, Владимир Сергеевич, один из самых результативных сталкеров данного региона.

У меня в животе похолодело. «Данного региона». Вона как!

И, кстати, давненько меня никто не называл «Владимир Сергеевич». Уверен, ни одна собака в «Лейке» и ее окрестностях не знает моего отчества. Мое уважение к неназванной Организации возросло еще на несколько пунктов.

— Но ваша результативность в данном случае интересует нас, вы уж извините, не слишком. Нам важна ваша «безаварийность», если я понятно выразился… Вы понимаете, что я имею в виду?

— Я думаю, вы имеете в виду, что я чертовски удачливый сукин сын, — перевел я с официального языка чиновников «данного региона» на интернациональный язык проходимцев.

— Именно так, — улыбнулся кроткой улыбкой изверга Рыбин.

— И вы хотите, чтобы я кого-нибудь сводил в Зону поглазеть. Правильно?

Мой излишне богатый личный опыт свидетельствовал: такие проникновенные вступительные слова, какие произнес Рыбин, обычно говорят те, кто собирается небескорыстно повесить мне на шею туриста или туристочку, а скорее несколько туристов и несколько туристочек. То есть скучных идиотов, которым надоело жить и позарез хочется новых впечатлений в «этой вашей Зоне, где все такое опасное!».

— Нет, неправильно. Я хочу, чтобы вы доставили из Зоны одну вещь.

— И эта вещь… па-ба-ба-бам… — Я сделал азартную паузу, как ведущий телевикторины «Глазей и богатей». — И вещь эта… Да! «Мамины бусы»! Нет? Ну тогда «батарейка». Или, на худой конец, ведерко студня!

— Нам не нужны артефакты, уважаемый Владимир Сергеевич. Все артефакты, что интересовали Организацию, уже были нами приобретены. И изучены. Хорошо изучены. — При этих словах господин Рыбин как-то странно мне подмигнул.

— Что же вам нужно? Грибы? Ягоды? Призраки? В Зоне немало интересного помимо собственно аномалий с артефактами. Все, что порождено микрокосмом Зоны, является в некоторой степени…

У меня всегда наготове развернутая лирическая читка, многократно апробированная на туристах.

О, Зона! Зона — это чужой мир внутри нашего мира, остров смертельно опасного хаоса в океане скучного обывательского космоса. Зона? Вы хотите знать, что такое Зона? Я дам вам ответ на этот вопрос. Зона — это неродные реалии на нашей родной планете, лишь в Зоне мы начинаем понимать смысл слова «уникальный»…