– Что ты так долго? – шепотом спросила ее мама, думая, что я сплю.

– Там был парад, – сообщила Эр Мей.

– Только не говори, что красные охранники опять взялись обучать нас этим своим танцулькам.

– Именно. И кстати, мама, лучше говорить «Великому танцу». Прояви свою преданность Председателю Мао и говори «Великий танец». А если будешь говорить «танцульки», можешь навлечь на себя большие неприятности. Тебя еще назовут реакционером и поступят с тобой так же, как когда-то с мадам Пей.

– Ладно, тогда я просто не буду вообще об этом говорить.

– Боюсь, что будешь. На этой неделе уроки Великого танца будут проводиться и в нашем районе. Все до одного должны на них присутствовать, так что тебе тоже придется пойти – гражданский долг. Уроки будут продолжаться всю неделю. Твое начальство уже поставлено в известность. Для разучивания Великого танца всех будут отпускать с работы.

– Я лучше на это время буду уходить домой, – сказала мама.

– Нет, если ты так поступишь, тебя накажут, – предупредила Эр Мей. – После обучения будет представление, и если ты не примешь в нем участия, то твоя преданность Председателю Мао будет поставлена под вопрос.

– Но я не умею танцевать! Я никогда в жизни не танцевала!

– Дело не в том, умеешь ты танцевать или нет, а в том, чтобы показать свою преданность Председателю Мао, показать, что жители нашей округи всегда вместе, что мы поем в унисон и одинаково танцуем. Это политический ход, направленный против наших врагов внутри страны и за ее пределами. Районы соревнуются между собой, и инструкторов много.

– И кто же будет обучать нас этому Великому танцу?

– Маоисты.

– В общем, это не важно, учить меня танцевать – это все равно, что учить немого петь.

– Мама, нам повезло, нашими преподавателями будут лучшие друзья Клена, Дикий Имбирь и Вечнозеленый Кустарник. Они смогут уделить тебе достаточно внимания. Подумай, это может быть весело.

– Ну да. Только куда мне спрятать свое старое лицо? Одна мысль об этом убивает меня.

– Если ты действительно так смущаешься, то есть один секрет. Можешь попросить, чтобы тебе дали костюм подсолнуха, тогда твое лицо все время будет закрыто маской.

Имбирный суп мне не помог, и я решила прогуляться. Набросив куртку, я вышла из дома и, пройдя несколько кварталов, завернула в Парк Красного Солнца. Была середина марта, и стояла очень теплая погода, по всему парку цвели персиковые деревья, их ветви, обильно покрытые цветами, напоминали облака, с которых, словно снежные хлопья, на землю опадали лепестки.

Я прилегла на скамейку. Мне на лицо осыпались лепестки и падали проходящие сквозь ветви деревьев солнечные лучи. Чтобы укрыться от них, я отвернулась к бамбуковой аллее и там, к своему удивлению, заметила знакомое лицо. Я встала, чтобы присмотреться получше.

– Вечнозеленый Кустарник! – сорвалось у меня с губ.

Да, это был он и махал мне рукой. На нем была все та же синяя спортивная одежда.

– Только не говори, что ты пришел сюда преподавать танцы! – не зная что сказать, я попыталась шутить, раздумывая, подойти к нему или бежать прочь из парка. Вспомнилось его обнаженное тело. Я встала и направилась к парню, мои колени дрожали. Мне казалось, что он каким-то образом узнал, что я наблюдала за ним.

– О да, но у меня сейчас перерыв. – Он поднялся мне навстречу. – Я так устал учить этим танцам.

– Почему ты не пойдешь домой отдохнуть? – Я говорила все, что приходило в голову. Мы стояли метрах в пяти друг от друга, расстояние слишком большое для беседы, но мне так было спокойнее.

– Дома мне не дают побыть.

– Дикий Имбирь?

Он засмеялся.

– От нее никто не скроется.

Я пыталась понять значение его слов.

– Клен, ты такая серьезная, прямо как секретарь партии. Иди сюда, присядь. Давай поговорим, пожалуйста.

– Но… – я посмотрела вокруг, словно пытаясь найти часы, – я опаздываю, мне надо идти.

– Куда?

– В… аптеку. Меня мама ждет.

– Если ты так торопишься, зачем же зашла в парк?

Я больше не могла врать.

– Ну ладно, я не спешу.

– Иди сюда, мы с тобой так давно не виделись. Рассказала бы мне, как у тебя дела, а может, тебе интересно послушать про меня?

Я видела тебя, слышала тебя и говорила о тебе чуть ли не каждый день, подумала я.

– У меня все хорошо, – сухо ответила я.

– Ты в последнее время не встречалась с Диким Имбирем?

Я молчала.

– Уверен, что встречалась, – предположил он. – Вы словно тени друг друга. Она… Она делится с тобой секретами?

– В какой-то мере.

– Она тебе ничего не говорила… обо мне?

– Не знаю. Я… не уверена… Ну, нет, вроде, нет.

– Окажи мне услугу, Клен, – сказал он.

– Слушаю тебя.

– Тебе это, может быть, покажется странным, но я хочу поделиться с тобой своими чувствами. Ты готова? Председатель Мао… Ну, ладно, ты слушаешь? Дай мне знать, если тебе наскучит…

– Я не уверена, что хочу это услышать, Вечнозеленый Кустарник.

– Я буду краток. Очень краток. Да, это не просто. Председатель учит нас не думать о себе. Но в последнее время я все чаще думаю именно о себе, о самом себе, и прежде всего как о человеке. Впервые в жизни я начал видеть все своими глазами, а не глазами Председателя Мао… Это пагубно. Мой мир перевернулся… Тебе это кажется странным, да?

– Скажи, когда ты заметил эти изменения? Что произошло?

– В тот момент, когда ты познакомила меня со своей подругой, я почувствовал, что в мире есть что-то важнее маоизма, что-то более близкое мне. Знаешь, как мне трудно говорить об этом?

– Но ты же не говоришь о том, чтобы забыть о маоизме?

– На самом деле, речь как раз об этом.

– Но это так опасно.

– Дело не в опасности. Я знаю, что могу доверять тебе. Я доверяю тебе. Странно, но факт: я чувствую, что могу доверять тебе больше, чем ей. Наверно, это звучит непонятно. Дикий Имбирь – фанатичный приверженец Мао. Ее преданность Председателю безупречна. Она видит только красное. Ты же совсем другая. Твои глаза воспринимают все цвета радуги. И вот что меня волнует… Что делать человеку, потерявшему рассудок?

– О чем ты?

– Подумай. Ты же умная, всегда на шаг впереди меня.

– Я должна ответить?

– Я очень ценю твою откровенность.

Вечнозеленый Кустарник помедлил какое-то время. Он засунул руки в карманы, словно ему было холодно, и вдруг спросил:

– Что решила Дикий Имбирь? Она может… Она хочет… То есть чувствует ли она то же, что и я?

Я не знала, что сказать. Ответ был ясен, но я же не могла сказать: «Да, ты нравишься ей, но не настолько, чтобы ради тебя нарушить данную Председателю Мао клятву».

– Я не вправе судить свою подругу, – наконец произнесла я.

– Ты знаешь, что она показала мне свой дневник? – Он начал ходить туда-сюда.

– Нет. – Я ходила за ним.

– Ты знаешь, что она ведет дневник?

Я промолчала, не могла же я сказать, что все написанное в этом дневнике выдумка.

– Мы… – он понизил голос, – у нас сейчас установились особенные отношения, но ее поведение меня удивляет.

– Она упоминает о тебе в своем дневнике?

– Нет, ни словом.

– Но это не значит, что она о тебе не думает.

– Спасибо. Как раз это я и хотел услышать.

– Этот дневник, – не знаю почему, я вдруг решила раскрыть эту тайну, – только для показухи. Он будет издаваться по всей стране и цитироваться в учебниках.

– Тогда зачем, черт возьми, она его ведет и всерьез называет своим дневником?

– Она – пример образцового маоиста для всей страны, поэтому и делать ей приходится то, что ожидают от маоиста.

– Меня это очень беспокоит. Клен, позволь сказать тебе кое-что. Дикий Имбирь отличается удивительными чертами характера, но в ней есть фальшь. Из-за которой мы постоянно ссоримся: все, что ей нужно от жизни, – это распространение учения Мао. Возможно, инстинктивно она и хочет того же, что и все люди, но противится этому. Она пытается искоренить в себе естественные человеческие желания.