Дикий Имбирь стала выше меня. Мы с ней не виделись всего месяц, а она так выросла – больше, чем я. И глаза ее горели ярче, чем прежде. У нее теперь были новые зеленые армейские ботинки. Мы болтали без конца, прогуливаясь от ее дома к моему и обратно. В конце концов мы уселись под фиговым деревом и продолжили свои разговоры, которые длились до самой ночи.

– Клен, ты не поверишь, но у меня неприятности, – тон ее внезапно изменился.

– Ну да, не можешь свыкнуться со своим новым положением.

– Я серьезно, мне нужен твой совет.

– Ну, давай, поделись. Уж не мороз ли тебя беспокоит?

– Между мной и Вечнозеленым Кустарником все идет как-то не так.

– Последнее, что мне известно о ваших отношениях, это как ты показала ему свою коллекцию мыла, а он тебе свой деревянный корабль.

– Тогда-то все и произошло.

– Что? Что произошло?

– Все это… как бы сказать… как-то нездорово.

– Нездорово?

– Мы были у меня дома.

– Так.

– Больше никого не было.

– Так.

– Мне шестнадцать.

– А ему восемнадцать. Чего ты боишься?

– Ну… – Дикий Имбирь растерянно вздохнула. – Ты не понимаешь.

– Ну так объясни мне.

– Я не знаю…

– Ты меня за дурочку держишь?

– Мне так стыдно.

– Неужели… он…? – я даже не хотела думать об этом.

– Нет, что ты, конечно нет. Как можно… Мы же маоисты!

– Тогда в чем же дело?

– Дело… во мне. Я хотела… Я… Не знаю, это одновременно так отвратительно, странно и чудесно.

– Что же ты такого сделала?

– Ничего.

– И?

– Это случилось в моих мыслях, и с того момента все изменилось.

– Я, кажется, начинаю понимать.

– После того как мы посмотрели коллекцию и обсудили все, что можно обсудить, нам стало как-то не по себе. Мы вдруг почувствовали себя неловко. Вечнозеленый Кустарник сказал, что ему надо идти, но не сдвинулся с места. Я попрощалась, но в душе молила, чтоб он попросил разрешения остаться.

– Почему вы не завели разговор о Председателе Мао? Ты же любишь о нем говорить.

– Я была не в себе. Стала не той, кем была всегда.

– Понятно.

– Я пожирала его глазами. Словно… была зачарована. Я чувствовала, что что-то не так, старалась опуститься с небес на землю.

– А что он?

– Он уставился на меня как преступник, услышавший свой смертный приговор.

– В котором часу это было?

– Не помню. Уже смеркалось. Я вроде как боялась самой себя. Мне показалось, что я схожу с ума, потому что я хотела…

– Чего?

– Я хотела его… Хотела ощутить его поцелуй на своих губах.

Я уставилась на подругу.

– Ты поражена, да? – спросила Дикий Имбирь, видя, что я не могу или не хочу отвечать. – Это было ужасно. Я почти не могла себя контролировать, не могла остановиться, хотя и понимала, что это неправильно. Я маоист и должна подавать пример молодежи. Я обещала партии и самой себе сохранить невинность. И что же теперь, я забыла о своей чести, поддалась искушению.

– Я тебе завидую.

– Клен, что за вздор ты несешь?

– Желания тела естественны.

Дикий Имбирь изменилась в лице.

– Прошу тебя, прекрати. Ты говоришь, как реакционер.

– Да будет тебе, Дикий Имбирь, со мной нет нужды играть свою роль. Я же знаю тебя такой, какая ты есть.

– На самом деле не знаешь.

– Да ладно.

– Правда.

Я замолчала и отвернулась.

– Прошу тебя, Клен.

– Я не могу сказать того, что ты хочешь услышать.

– Тогда не говори.

– Но я с тобой не согласна.

– Все должны руководствоваться теми принципами, которые изложены в учении Председателя Мао.

– А как же личная жизнь? Как же близкие отношения, когда ты вверяешь себя другому человеку, который в свою очередь обещает заботиться о тебе и любить тебя.

– В мире истинных пролетариев таких отношений не существует. Есть одно правило: мы живем ради одной цели – служить Председателю Мао и жертвовать собой ради него.

– Значит, любви для тебя не существует.

– Это буржуазное слово. Его надо исключить из своего словарного запаса.

Мы стояли на мусорной свалке, где Дикий Имбирь когда-то проткнула себе руку карандашом. Это место казалось самым безопасным для нашего разговора, здесь нас никто не смог бы подслушать.

Был конец осени, ветер срывал с деревьев листву и кружил ее в воздухе. Мои босые ноги в летних сандалиях начинали мерзнуть. Чтобы немного согреться, я перебирала ногами листья и время от времени слегка подпрыгивала. Наш разговор ни к чему не приводил. Мы вели свою перепалку, стараясь при этом не повышать голоса. Я была просто поражена, когда узнала, что, будучи в Пекине, подруга в подтверждение своей преданности Председателю Мао написала особое письмо, идея которого была предложена главным секретарем Национальной коммунистической молодежной лиги. В письме говорилось, что Дикий Имбирь готова отказаться от личной жизни, в том числе и от брака, ради того, чтобы служить народу и быть маоистом. Она заключила контракт с Народной палатой по печати и литературе на издание в течение последующих десяти лет своих дневников, тексты из которых будут впоследствии включаться в школьные учебники и цитироваться учениками.

– Это такая честь, меня не забудут после смерти! – воскликнула она.

Я поинтересовалась, уверена ли она, что поступила правильно.

– Несомненно, да, – заверила Дикий Имбирь.

– А как же Вечнозеленый Кустарник?

– Я избавлюсь от своих чувств к нему.

– То есть ты не станешь…

– Нас связывает революция.

– Нет, я имею в виду, неужели вы никогда не будете близки?

– Близки как…

– Близки как… любовники.

– Никогда.

– И ты хочешь, чтобы я тебе поверила?

– Председатель Мао учит нас, что «истинный коммунист – это тот, кто держит свое слово».

– И что я должна сказать?

– Что ты гордишься мной.

– Горжусь. Но мне одновременно и жаль тебя.

– Почему?

– Не могу представить себе, чтобы ты всю жизнь провела в одиночестве.

– Маоист не бывает одинок. Разве ты не видишь, что со мной народ Китая? Миллиард человек, которые любят меня и берут с меня пример.

– Ты меня не поняла.

– Повзрослей же наконец, Клен.

– Ты… ты не хочешь быть с Вечнозеленым Кустарником, так?

– Не так.

– Тогда я не понимаю.

– Я буду с ним. Мы будем проводить вместе уйму времени, возможно даже всю жизнь, но между нами не будет физической близости.

– Вообще?

Дикий Имбирь кивнула в полной уверенности.

– А что Вечнозеленый Кустарник? Он согласится с твоим решением?

– Ему придется, если то, что он говорит, правда… Если я ему небезразлична.

– А что, если он решит, что любовь должна быть не только платонической?

– Тогда нам с ним придется расстаться.

– И ты это допустишь?

– Я уже говорила, для меня на первом месте стоит моя преданность Председателю Мао.

– А как же твое желание?

– Вот для этого-то ты мне и нужна, Клен. Я намерена победить живущее во мне чудовище. Поначалу будет трудно, но я справлюсь. Мы с Вечнозеленым Кустарником должны привыкнуть к тому, что мы друг для друга…

– Брат и сестра? – произнесла я ироничным тоном.

Она не заметила этого.

– Нам придется перестроить свое мышление. Любая отрицательная мысль должна быть подавлена в зародыше. Мы приобретем контроль над собой, а затем и над миром.

– А как же порывы?

– Вот их-то ты и поможешь мне сдерживать.

– Ну, я, конечно, сделаю все возможное, чтобы помочь тебе, но…

– Ты сумеешь.

– И что же я должна буду делать?

– Просто быть рядом.

– Где?

– С нами.

– С вами? То есть с тобой и Вечнозеленым Кустарником? Ты хочешь, чтобы я была эдакой преградой между ним и тобой…

– Вот именно. В твоем присутствии я смогу подавлять свои инстинкты.

– Но Вечнозеленый Кустарник просто вышвырнет меня!

– Он не будет знать о твоем присутствии.