– Снега много. У нас меньше, – не то обругал, не то похвалил местную природу Джучи.

Через полчаса, взрывая сугробы копытами, к ним подъехали разбойники. Нукеры охранной тысячи, собрали их в колонну и плотно окружили. Но туменные не обращали внимания на пленных. Субудей, щуря единственный глаз, покосился на Джучи и спросил:

– Почему ты не взял своих сыновей в поход?

– Отец не разрешил.

– Они прошли бы здесь хорошую закалку, – пояснил Субудей.

– Великий хан велел им осваивать рукопашный бой, читать Конфуция и знакомиться с даосизмом.

– Книги могут подождать, – недовольно пробурчал Субудей. – Самая лучшая наука – это поход и настоящий бой.

Джучи ничего не ответил.

– А я бы хотел увидеть Бату, – почти пропел Субудей. – Но с Великим ханом не спорят.

Джучи покосился на Субудей-богатура и едва заметно улыбнулся: он знал, что туменной любит его сына, как своего. Ни одна женщина не подарила Субудею ребенка. И еще, Субудей кривил душой, говоря, что с ханом не спорят. Он-то как раз почти всегда спорил с его отцом и противоречил ему.

Пленные русичи ехали в десяти шагах от них и угрюмо оглядывались из-под насупленных бровей на громаду войск. Они не ожидали попасть в такую переделку. Ближе всех к туменным покачивался Белобров на мощной, но старой кобыле, широкий круп которой был укрыт попоной, без седла. Он был без напарника, один, на лошади, которую монголы держали на мясо. Очевидно, Белобров был главарем этой банды. Покосившись на Субудея, разбойник не выдержал и спросил по-меркитски:

– Вы говорите о нас? Думаете, что с нами делать?

– Мы думаем, как будем вас есть: живьём, или поджарим на костре. А может быть, сварим, – ехидно ответил Субудей.

Белобров, на секунду задумался, дёрнул губами и хмыкнул, выдохнув белый пар, в пшеничные усы, отчего звякнули сосульки на их кончиках:

– Может быть, вы и есть те самые гоги-могоги, но вы люди, как и мы, а не чудища. Только другие люди...

Субудей оставил без внимания его догадки, глядя в сизую, заискрившуюся от взошедшего солнца, морозную дымку. От слепящих лучей у него заболели оба глаза. Стал болеть даже тот, которого не было. Помолчав немного, он приказал:

– Давай, выезжай вперед и показывай дорогу.

Белобров помедлил, кивнул головой, и, тронувшись в голову колонны, негромко бросил:

– Чем же это они вам так насолили?..

Субудей ничего ему не ответил. Он, немного развернулся в седле, и оглянулся на свою бронированную повозку с впряженными в неё двумя серыми битюгами. У тяжелой колесницы колеса почти не крутились – не доставали до твердой земли. Она шла сквозь снег, вспарывая огромные сугробы. Там находилась его китаянка. Субудей заметил, как сверкнули её глаза в боковой щели для стрельбы из лука, на которой на мгновение отодвинулась ковровая занавеска, и поскучнел, втянув голову в плечи, нахохлившись, словно сыч на суку.

Зимний день короток. Полдень наступил скоро, и все войско встало на дневку. Субудей приказал привести к нему Белоброва. Когда главарь подошел, Чиркудай молча кивнул пленнику, приказывая сесть у костра, разведенного нукерами. Белобров чинно уселся, и без слов принял от нукера полусваренный кусок конины.

– Где они могут сейчас быть? – спросил Чиркудай про меркитов.

Прожевав кусочек, Белобров, указал головой на северо-восток:

– Вон в той стороне самый удобный путь. Южнее не пройти – горы. А на северо-востоке, между речками Ишимом и Нурой, есть хорошая долина. Тихая. Там ветер сильно не гуляет, морозы не лютуют. Охота отменная. Зверь водится. Удобное место для зимовки.

– А если их там нет? – хмуро допрашивал Чиркудай.

– Там они, – убежденно сказал Белобров. – Далеко не могли уйти.

– Давно прошли? – продолжал Чиркудай.

– Как только снег стал выпадать...

– Вы с ними жили? – вставил вопрос Субудей.

– Да.

– Долго?

– Нет, – отрицательно качнул головой Белобров: – Меньше месяца.

– И ты успел выучить их язык? – с недоверием поинтересовался Субудей.

– Я с ними и раньше встречался. Они уже два года, как от вас бегут.

– Почему от нас? – подал голос Джучи, прожевав мясо.

– Больше не от кого, – Белобров показал куском мяса на множество костров, разведенных нукерами на опушке леса: – Вас вон сколько. Вы дружные.

– Если не проведёшь нас к ним... – жестко начал Чиркудай, помедлил и, ничего не добавив, впился зубами в мясо.

Белобров покосился на хмурого командира, и, зло прищурившись, бросил:

– Я смерти не боюсь.

Чиркудай молча жевал, не желая ничего дополнять.

Разбойник ухарски ухмыльнулся и неожиданно добавил:

– А ещё раньше меркиты могли пойти к реке Иргиз, за которой живут кипчаки и половцы. Но это далеко.

– Поведешь и туда, – отчеканил Чиркудай. – Если останешься жив.

– Убьёте? – бесшабашно усмехнулся Белобров.

– Сам умрешь.

– А если выживу?

– Тогда пойдём дальше вместе.

Белобров задумался и неуверенно спросил:

– А мои товарищи?

– Если выживут, останутся, – пообещал Субудей. – Нам нужны лихие люди из этих краев.

Белобров понимающе улыбнулся:

– Хотите начать войну?

– Нет, – обрезал Чиркудай. – Хотим узнать, кто здесь живет и кто здесь правит.

Белобров недоверчиво помотал головой, но больше ничего не спросил.

Марш-бросок к долине между реками Ишим и Нура длился двенадцать дней. На тринадцатый, передовые разведчики обнаружили большое стойбище меркитов, окружённое по периметру арбами и повозками. Троих меркитов, ушедших далеко от стойбища, разведчики притащили в лагерь. Пленные зло визжали и не хотели ничего говорить. Но когда китайский палач вставил им палочки между пальцев и стал давить до хруста в костяшках, меркиты рассказали, что надеются на подмогу от кипчаков и половцев.

И еще одну неожиданность преподнес пленный: из далекого Хорезма в эти степи направляется большое войско Мухаммед-шаха, который очень разозлился, узнав, что в пределы его влияния вторглись дикари с востока. Он ненавидел неверных, не поклоняющихся его Богу Аллаху. Уничтожал их везде, где встречал.

– Значит, поход Мухаммед-шах организовал не для того, чтобы спасать меркитов от нас? Они же тоже неверные? – с усмешкой заметил Субудей и, взмахнув рукой, отдал приказ отрубить головы допрошенным пленникам.

– Ему всё равно с кем воевать, – согласился Чиркудай. – Непонятно одно: почему он не уничтожает меркитов? Принимает в своем султанате?

– Наверное, хочет обратить их в свою веру? – предположил Джучи.

– Может, оно и так, – пробормотал Субудей и, подняв единственный глаз на Чиркудая, спросил: – А если он хочет встретиться с нами для того, чтобы показать, какой он сильный? Или померяться силой?

– Мы не можем с ним воевать, – напомнил Чиркудай: – Темуджин запретил нам это.

– Тогда побьём меркитов, поговорим с местными жителями, и вернемся назад, – обозначил дальнейший план Субудей, и поманил к себе Белоброва, сидящего у соседнего костра.

Русич степенно подошел к этому хитрому барсу со сломанной лапой, как говорили о монголе его товарищи, и молча остановился напротив. Было заметно, что он покорился и, уже не боялся за свою жизнь, хотя видел, как только что, между делом, Субудей велел отрубить головы людям.

– Это последнее стойбище, или дальше тоже есть? – поинтересовался Субудей.

– Они шли сюда даже не два года, а больше, – неторопливо, стал рассказывать Белобров: – Я пришел в эти места всего два года назад. Но среди нас есть люди, которые обитают тут уже десять лет. И они говорят – меркиты начали приходить сюда уже давно.

– Значит, кроме этого становища есть и другие? – допытывался Субудей.

– Я говорил, что они могли осесть на берегах Иргиза, – напомнил Белобров. – Ближе, кроме вот этого стойбища, их нет. А ещё какая-то часть ушла в Хорезм, и они, наверное, напугали там Мухаммеда своими рассказами. Поэтому он идет на вас.

– Ты хитрый, – прищурился Субудей: – Хорошо соображаешь.