Она сбросила одеяло, подбежала к окну и отодвинула занавеску. Изящный экипаж, который принес беду на ее свадьбу, на хорошей скорости покатился по дороге, ведущей к деревне.

И к Лондону.

Желание Лауры осуществилось. В одно мгновение она потеряла способность дышать.

Вероятно, Стерлинг Харлоу вообще не собирается давать ей аудиенцию, потому что пришел к выводу, что она не стоит ни его внимания, ни его презрения. Вероятно, он просто решил вернуться к своей блистательной и волнующей жизни, которую он вел в Лондоне, и притвориться, что прошедших трех недель никогда не было. Если бы на секунду раньше кто-то спросил ее, какое наказание было бы для нее ужаснее — увидеть его сегодня или вообще больше никогда не увидеть — она бы не смогла ответить. Но сейчас, глядя, как раскачивающиеся огоньки зажженных ламп экипажа растворяются в темноте, Лаура поняла, что знает ответ.

Она едва успела вернуться обратно в постель и натянуть на себя пуховое одеяло, как дверь спальни распахнулась. Лаура перепугано села, однако ее покой нарушил не один из слуг. Это был герцог Девонбрук собственной персоной.

Он закрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной и, скрестив руки на груди, посмотрел на Лауру, сидящую в куче смятого постельного белья.

— Дорогая, не стоит так удивляться моему приходу. Или ты забыла, что сегодня наша первая брачная ночь?

Отец Лауры пытался ее предупреждать. "Если ты продаешь душу дьяволу, то вопрос лишь времени, когда он придет за тобой". Но отец никогда не говорил, что дьявол будет так прекрасен, что у нее появится желанье отдать душу без сопротивления.

С насмешливой улыбкой и светлыми взъерошенными волосами, Стерлинг Харлоу выглядел точно как падший ангел. Засученные рукава открывали мускулистые предплечья, поросшие золотистыми волосками. Его обтянутые чулками ноги и полуразвязанный шейный платок вкупе с наполовину расстегнутой рубашкой только усиливали противоречивость, исходящую от него.

— Можешь кричать, если хочешь, — любезно предложил он. — Моя кузина Диана, конечно, обожает меня, но это не значит, что она поддержит мое приставание к беспомощной молодой особе в ее собственной спальне. А если ты крикнешь достаточно громко, то тебе на помощь прибежит из амбара Довер с вилами наизготовку.

У Лауры не было намерений кричать. Это был танец только для них двоих.

— Упасть в обморок перед сестрами Богворт и так было достаточно оскорбительно. Я не собираюсь будить весь дом и пугать детей, завизжав, как трусливая девица в одном из романов Лотти.

Стерлинг пожал плечами.

— Как хочешь. Только не забудь, что я дал тебе шанс.

Его глаза лениво скользнули вниз. Она села в постели столь стремительно, что одеяло и ночная рубашка сползли, обнажая белое плечо. Пытаясь сделать вид, что ничего необычного не происходит, Лаура потянулась за халатом, который был накинут на столбик кровати. Стерлинг оказался там же одновременно с ней.

— Не знаю, зачем тебе понадобилось это дурацкое старье, — сказал он, мягко вытаскивая халат у нее из рук и бросая его на кровать Лотти. — Самые лучшие разговоры у нас были, как раз когда мы оба были в ночных рубашках.

Несмотря на холодный и резкий тон, в его глазах поблескивал незнакомый огонь.

— Ты пил, — высказала Лаура свое наблюдение, откидываясь на подушки и разглаживая у себя на коленях одеяло.

— Непрерывно с самого утра, — признал тот. — Но мне пришлось остановиться, поскольку я исчерпал отцовский запас бренди. Ты знала, что он держал еще одну бутылку внутри фортепиано? — Стерлинг покачал головой. — Может, у него и не было музыкального слуха, но оцени его изобретательность.

— Судя по тому, что я о нем слышала, слишком мало в нем было того, что можно было бы оценить.

— Это тебе сказала леди Элеонора? — Голос Стерлинга казался обманчиво беззаботным. — Ах да, эта святая леди Элеонора! Я был ей как сын, так ведь?

Лаура опустила глаза, стыдящиеся своей чудовищной жестокости, хотя и невольной. Она бы с радостью откусила себе язык, лишь бы забрать назад те легкомысленные слова.

Стерлинг, нахмурившись, посмотрел на нее.

— Моя дорогая, ты меня разочаровываешь. Я думал, ты бросишься ко мне и будешь грациозно молить о прощении.

— От этого был бы какой-то прок? — Она искоса посмотрела на него из-под ресниц, наполовину надеясь, что он скажет "да".

— Нет, — признал он. — Но это могло бы оказаться очень любопытным. — Он прислонился плечом к столбику кровати. — В обнимку с бренди, я еще кое-что почитал сегодня. Ты знаешь, что акт лорда Хардвика за номером 1753 считает фальсификацию записей в метрической книге серьезным злонамеренным правонарушением?

— Если ты собираешься отправить меня на плаху, я бы предпочла, чтобы ты сделал это и послал за палачом, — выдала Лаура, от расстройства потеряв бдительность. — У него точно будет лучшее настроение, чем у тебя.

— Повесить тебя — это не совсем то, о чем я думаю. Но, вероятно, я не должен быть так строг с тобой? В конце концов, у тебя был почти такой же шок, что и у меня. Наверное, очень неприятно узнать, что ты только что вышла за противную жабу в человеческом обличье, которая не заботится ни о ком, кроме себя — за бессердечного, мелочного и мстительного негодяя.

— Ты пропустил "мерзкого", — мрачно напомнила она.

— Иронично, не правда ли, что ты даже не собиралась приглашать меня на свою свадьбу, что ты скорее пригласила бы самого Вельзевула.

Лаура на мгновение закрыла глаза, ее собственные слова вернулись к ней и причинили боль.

— Я не могу винить тебя за то, что ты сейчас меня ненавидишь.

— Хорошо, — резко сказал он.

— Ты, вероятно, мне не поверишь, но я сделала это, чтобы защитить детей. Когда ты написал, что собираешься потребовать себе Арден Менор, ты почти не оставил мне выбора.

— Ты действительно решила, что я выброшу невинных детей на улицу?

— Нет. Я думала, что ты отправишь их в работный дом.

— Даже я не настолько дьявол. Я собирался найти для Лотти и Джорджа места в каком-нибудь уважаемом поместье.

Она открыто встретила его взгляд.

— А как насчет меня? Что должно было статься со мной?

— Насколько я помню, я собирался выдать тебя замуж за какого-нибудь дурака. — Стерлинг покачал головой и рассмеялся — тихо и с горечью. — Думаю, именно это я и проделал на самом деле. — Он обошел вокруг кровати, его шаги были такими же мерными, как и слова. — Я не могу винить тебя за то, что ты считала меня дьяволом во плоти. Тебе было хорошо известно мое потрясающее безразличие к женщине, которая дала мне жизнь, мои развратные привычки… — Он замолчал, оставив эти опасные слова, словно повисшими в воздухе между ними.

Она ощутила опьяняюще сладкий запах бредни его дыхания, прежде чем он прикоснулся к ней. Опустился на постель и, перенеся весь вес на одно колено, подсунул руку ей под волосы. Она смотрела прямо на него, не реагируя на зовущее тепло его пальцев на своей шее, но и не сопротивляясь.

Касаясь губами ее уха, он пробормотал:

— Помнишь, ты обещала мне кое-что дать, когда мы окажемся лицом к лицу друг с другом?

— Оладушек Куки? — рискнула она.

Его губы коснулись уголка ее рта.

— Острый язычок, который я никогда не забуду.

Если бы он вел себя грубо, если бы взял ее рот приступом, желая наказать, Лаура, возможно, и смогла бы сопротивляться. Но для этого он был слишком дьявольски коварным. И потому стал дразнить ее губы кончиком языка, заставляя раскрыться, и потом нежно потребовал их для себя. Может, он и был дьяволом, но целовался он как ангел. Не в силах противостоять разрушительной сладости шелковистых толчков его языка, ее губы сдались под натиском, предоставляя обещанный острый язычок.

Стерлинг застонал, и в усиливающейся свирепости его поцелуя она ощутила вкус боли и голода, которые бушевали в нем, грозя вырваться из-под стального самоконтроля. Даже не осознавая, что делает, она оперлась коленями о постель и прижалась к его стройному и твердому телу.