Все правильно. Парень готовил ограбление и очень серьезно подошел к делу.

Но когда ко мне приехали Олеся и Катя и поставили на магнитофон записи, сделанные Митрошкиным, я вдруг прозрела. В одну секунду. Голос Влада ни с каким другим не перепутаешь. И я его услышала, будто он стоял в комнате за моей спиной. Я даже оглянулась.

Девчонки не заметили моей растерянности. Подумаешь, чего особенного, разговаривают два руководителя фирмь «Мега».

— Кто это? — спросила я.

— Вячеслав Прозоров и его правая рука Глеб Шульга.

Так вот какое ваше настоящее имя, господин полковник ФСБ. Значит вы и есть знаменитый, ограбленный и обиженный налетчиками олигарх — господин Глеб Витальевич Шульга?! Снимаю перед вами шляпу! Вы гений. Такого на мякине не проведешь. Талант! Куда там ФСБ с вами тягаться! Всех в дураках оставили. Сладкая парочка.

На следующий день я поехала к офису и просидела там целый день. Видела Катьку с каким-то придурковатым парнем в «Ниве», вот только меня никто не видел. Видела и Шульгу, подъехавшего на лимузине к офису. Все. Сомнения рассеялись. На следующий день я позвонила Владу-Глебу и попросила его приехать. Я почему-то вспомнила про деньги, которые он обещал вдовам. А то как-то несправедливо получается. Наши мальчики работали, сорвали большой куш, а Шульга всех перебил и куш вернул в свой сейф, а не в сейф шефа. Скорее всего Прозоров не рассчитывал вернуть деньги назад. Издержки производства заложены в потери. Пара миллионов — мелочь в сравнении с прибылями от новых, исчезнувших бесследно технологий. Господин Гений оказался обычным жлобом. Жадность фраера сгубила. Он приехал. Как на дачу, в бейсболке и черных очках. Любимое вино привез.

Я сказала ему о деньгах.

Он улыбнулся.

— Деньги? А разве ты их не забрала?

— Нет, милый Владик, даже не думала.

— Я взял только документы. Деньги лежат там, где лежали. Ты молчала, и я решил, будто ты их давно забрала.

В какой-то момент я заколебалась.

— Они лежат в гараже? В том самом? Значит, это и есть тайник?

— Конечно. Поедем, проверим, какие проблемы?

— А если их там нет?

Он достал из одного кармана пистолет, из другого обойму с патронами.

Я не испугалась. Стрелять в панельном доме глупо. Но он и не собирался стрелять, а отдал пистолет мне.

— Если там денег нет, можешь пристрелить меня. Патроны боевые. Как жена офицера ты должна в таких вещах разбираться.

— Не беспокойся. Не промахнусь.

Он предложил выпить на дорожку и достал из сумки мое любимое вино. Я выпила, а он за рулем. Сказал, что в гараже выпьет, и сунул бутылку в карман. Я чувствовала себя вполне уверенно. Пистолет сунула себе за пояс.

Меня повело, как только мы вышли на лестничную клетку. Тут я поняла свою ошибку. Но руки и ноги меня не слушались. Он забрал у меня пистолет, довел меня до машины и усадил рядом. Голова работала ясно, только мышцы атрофировались, а язык налился свинцом. Я не могла произнести ни слова.

Мы ехали. Ехали в гараж. И я подумала, что он везет меня к деньгам, а для подстраховки лишил движений. Помню, как въехали в ворота, потом в гараж. Его долго не было. Потом вернулся, взял меня на руки и отнес в подвал. Зачем только надо было меня связывать, непонятно. Постепенно свет померк. Я слышала его голос где-то вдалеке. Он с кем-то разговаривал, но вскоре все затихло. Я поняла, что меня похоронили и я лежу в могиле.

Интересно, встречусь я с Ванюшкой на том свете? Небось обрадуется, что я не заставила его долго ждать. Вот и вся моя бестолковая жизнь! В комнате еще долго висела тишина.

Встреча состоялась по инициативе Риты. Пришлось выполнять все ее странные условия. Полдня Борис петлял по городу, меняя такси. К чему нужна такая конспирация, он не знал. В конце концов, они встретились на речном трамвайчике, оборудованном под ресторан.

Выходной день люди привыкли проводить за городом, жара выгоняла москвичей из душных квартир на природу. Плавучий ресторан курсировал по Москве-реке от района Марьино до Нагатинского затона и практически пустовал. Здесь они могли не опасаться слежки, подслушивающих устройств и разговаривать свободно. Если Рите так удобней, то Борис не возражал, хотя и не верил в то, что она могла представлять для кого-то серьезную опасность и ее кто-то боится. Но высказывать свое мнение он не стал.

Они сидели за столиком, пили шампанское и тихо разговаривали.

— Прозоров сделал меня своей правой рукой. Все началось с моего визита к нему, когда я удостоверилась в том, что подлинники Гогена висят на месте. Но он слишком серьезно воспринял мое желание найти хорошую работу. По сути дела, я ему не нужна. Мой отец собирается передать ему важные секретные материалы двадцать шестого числа. Скорее всего, я нужна Прозорову как заложница.

— Об испытаниях я уже слышал из своих источников. Бизнес, политика, интриги меня не интересуют, Рита. Я человек военный и могу решать только задачи, связанные с диверсионной работой в боевой обстановке.

— Понимаю. И потому хочу у вас спросить. Вы ставите перед собой какие-то конкретные задачи? Или вы простите Прозорову и Шульге гибель ваших друзей?

— Я хорошо знаком с обстановкой. Мне нет смысла устраивать бойню. Война для меня закончилась три года-назад. Начни я драку сейчас — не факт, что я ее выиграю. Сделаю свою жену третьей вдовой. А мне этого не хотелось бы. Конечно, у меня есть друзья и они готовы помочь. Но убить мерзавцев — не значит победить их. Мне нужна чистая победа. Прозоров допускает много ошибок, потому что никогда не проигрывал. А ведь он плохой стратег. Они не понимают простой вещи. Яма, которую они вырыли для других, точно так же пригодна и для них. Прозоров и Шульга ошиблись в расчетах.

— А я, наивная, хотела предложить вам свои услуги. Придется мне самой, в одиночку, мериться силами с этими подонками.

— Они вас сотрут в порошок. И не думайте. Через неделю ни того, ни другого уже не будет. О них без вас позаботятся. Есть влиятельные люди с большими связями, которые ждут своей минуты. И это не будет выглядеть заурядным убийством. Обычная казнь, только без оглашения приговора.

— Я вас не понимаю, Борис. Вы разговариваете загадками. Неделю я ждать не могу, они сотрут меня в порошок раньше.

— Не можете простить им подмену картин?

— О картинах я не думаю. Хотя обидно, что они пропадут. Они убили моего мужа, которого я любила, оставили меня вдовой, а сына сиротой. Мы развелись для проформы, чтобы никто не мог проследить между нами никакой связи. Павел даже паспорт сменил, чтобы штампа о разводе в нем не осталось. Он не был уверен в том, что у него все получится, и не мог рисковать семьей. Даже на работе никто не знал, что он был женат. Борис удивился.

— И даже прикрытие Ивана не помогло?

— Иван играл роль моего любовника для отвода глаз. Мы с ним разрабатывали первый план. У нас были добрые дружеские отношения. Я и Иван никак не были связаны с Пашей. Внешне, разумеется. В этом и заключался план. Два разных самостоятельных звена. Если провалится одно — уцелеет другое. Изначально предусматривалось следующее: Паша должен был пропустить меня и Ивана в офис Прозорова через главный вход. Если Павла раскроют, то его никак не смогут связать со мной и Иваном. Мы не знакомы. У Павла имелся запасной вариант для отхода. Он уехал бы за границу и на определенный срок пропал из поля зрения. Его пригласили работать в Англию. Он отличный программист. Цепочка поисков грабителей просто оборвалась бы, а дальше вакуум. Но Иван рассказал вам о сейфе, где лежит много денег. И вы, Борис, разработали свой план. Из двух звеньев образовалось три звена. Как будут действовать эти звенья, знали только я и Ваня. Но кто же мог предположить, что об этом узнает Прозоров и Шульга?!

— Они об этом узнали от вашего мужа.

— Паша не мог никого выдать!

— Он никого не выдавал. Он сам попался на крючок, а потом его использовали. Прозорову и Шульге это ограбление оказало большую услугу. Так что Павел никого не выдал. Он согласился на аферу, но ничего не говорил о сообщниках. Прозоров и Шульга до сих пор считают, что налетчики поднялись снизу на лифте. Только Шульга оказался намного хитрее, чем Паша о нем думал. Шульга вошел в доверие к жене Ивана Татьяне и сделал из нее своего агента. А помогли этому фотографии, на которых изображены вы, Иван и ваш ребенок.