Вайнинг вышел из-под погруженной в тень арки на середину комнаты, и иллюзия тут же рассеялась. При свете огня в камине и одинокой настольной лампы он представлял собой вполне заштатную фигуру, — высокий худой, приятной внешности молодой человек в темно-коричневой шляпе и легком пальто из натуральной верблюжьей шерсти. Он, отбросив шляпу в сторону, снял пальто и придвинул стул ближе к камину.

Он протянул Базилу нераспечатанную пачку сигарет в целлофановой обертке.

— Я видел, как вы только что докурили последнюю. Пришлось немного постоять там, в двери, прежде чем вы заметили меня в зеркале.

— Почему вы это сделали?

— Я был ужасно удивлен вашим здесь присутствием. Очень хотелось выяснить, что же вы тут делаете. Заметив в окнах свет, я подумал, это полиция оставила здесь дежурного, своего человека. Подойдя к арке, я увидел в зеркале отражение вашего лица.

— Но я не слышал шум двигателя машины.

— С вокзала я шел сюда пешком. Нигде не мог отыскать такси, а свою машину пришлось продать несколько дней назад.

— Но я не слышал и ваших шагов.

Вайнинг выставил вперед ноги, на которых красовались роскошные туфли из телячьей кожи, червленной таким образом, что они выглядели, как поверхность изрядно потемневшего седла.

— Подошвы из натурального каучука!

— Вам не откажешь в изысканном вкусе. Почему же вы продали свой автомобиль?

— Видите ли, я несколько стеснен в средствах. Но кто из нас в эти дни не страдает от этого? Минимальный комфорт для себя я могу обеспечить в размере тысячи долларов в месяц, — в год получается двенадцать тысяч. Я зарабатываю триста пятьдесят долларов, занимаясь распространением ценных бумаг, кроме того, получаю шесть тысяч ежегодного дохода от недвижимости и тех ценных бумаг, которые мне оставил дед, но сегодня и то, и другое сильно обесценилось. Это, конечно, немного, но я не умираю с голоду.

— Но, может, те драгоценности, которые ваш дед передал Розе Дайамонд, напротив, сильно поднялись в цене? Как, кстати, вы узнали об их существовании?

— Очень просто. Роза посвятила в свои планы моего деда перед его смертью. Тот рассказал об этом моему отцу, а он в свою очередь мне. Я разговаривал с Уоткинсом в тот вечер, когда увидел в газетах сообщение о смерти Фостины. Вайнинг — это одна из шести названных в списке фамилий. Мне причитается получить пару рубиновых серег стоимостью около восьмидесяти тысяч долларов по текущим ценам, и вот этот коттедж. Но перед своей смертью Фостина составила свое собственное завещание, по которому этот дом по наследству передается Уоткинсу. Он, однако, настаивает на передаче его в мои руки в качестве собственности деда. Ведь дом находится слишком далеко, в пустынном месте, и многим людям это не нравится. Поэтому за него можно получить не более шести-семи тысяч. Таким образом, смерть Фостины принесла мне чистую прибыль в восемьдесят семь тысяч долларов. Даже если бы мне была заранее известна эта сумма, то неужели вы всерьез считаете, что я могу пойти ради этого на убийство?

Базил вздохнул:

— Убивают ведь и за гораздо меньшие суммы. Как мужчины, так и женщины…

— Да, вы правы, мне известно, что людей убивали ударом ножа за пятьдесят центов, а детишек травили ядом, чтобы заполучить их страховку в несколько тысяч долларов. Но ведь ни один человек в здравом уме с годовым доходом в девять тысяч пятьсот долларов, пользующийся хорошей репутацией, добившийся солидного положения в обществе, на такое «мокрое» дело не пойдет.

— Однако восемьдесят семь тысяч долларов сейчас для вас — весьма крупная сумма. К тому же вы, вероятно, питали ненависть к дочери Розы Дайамонд.

— Ничего подобного. Я не псих и не романтик. Мой дед сблизился с Розой Дайамонд только после развода с моей бабкой, и все это произошло задолго до моего появления на свет. Вряд ли я могу запросто повергнуть кого-то в состояние шока, и я не из тех, кто способен вести семейную вражду на протяжении трех поколений. Что вы скажете по этому поводу? Я всегда считал, что «дело Розы Дайамонд» внесло какой-то малоприятный душок порочности в нашу семью, которая до этого отличалась высочайшей строгостью нравов и респектабельностью, чем я по праву гордился.

— Зачем вы явились сюда сегодня вечером?

— Осмотреть коттедж, коли он теперь принадлежит мне. Я не могу покинуть контору днем, когда мне вздумается.

— Когда вы впервые увидели Фостину Крайль и обнаружили ее невероятное сходство с вами?

— Если бы я был хитрецом, то вряд ли ответил бы на этот вопрос. Но сейчас я рискну, тем более что вы способны помочь мне понять то, что до сих пор сбивает меня с толку. Никто не знал истины, но ведь теперь Фостина умерла…

Базил резко его прервал:

— Я давно понял, что Алиса и Фостина не были единственными связующими звеньями между двумя школами, — Мейдстоун и Бреретон. Вы были третьим звеном между ними, так как год назад состоялась ваша помолвка с Алисой, тогда, когда она там училась.

— Да, все это началось в школе, — Вайнинг наклонился вперед, уставившись в огонь, его лежавшие на коленях руки дрожали. И вдруг Базил увидел во плоти тот образ, который до этого постоянно ускользал от него, лишенный живой определенности, — образ человека, который когда-то стоял в этой самой комнате рядом с Розой Дайамонд, переворачивал для нее листы нотной тетради, пил перед этим камином разлитый ею чай.

— В Мейдстоуне царили строгие порядки, — начал свой рассказ Вайнинг. — Гости мужского пола допускались только по воскресеньям, и то за ними был строгий надзор. Это я расценивал как брошенный мне вызов. И прибегнул к одному трюку, известному со времен языческого Рима. Вы помните, наверное, как вторжение юного Клавдия, переодетого в женское платье в помещение, где проходил религиозный ритуал, предназначенный только для женщин, заставило Цезаря развестись со своей женой, которая не оказалась выше подозрений? Как и Клавдий, я был молод, достаточно худ, и у меня еще не росла борода. Я был уверен, что меня примут за девушку среди ее многих подруг, если я надену женскую шляпку, пальто, чулки и туфли и предстану перед ними при сумеречном освещении. Почти все девушки в Мейдстоуне носили пальто из верблюжьей шерсти, поэтому раздобыть такое не составляло труда. Шляпка с полями закрывала лицо, но чтобы еще больше себя обезопасить, я пудрил щеки белой пудрой, а на голове носил накладку из чужих женских волос. Обычно в таком наряде я пробирался через французское окно, незаметно поднимался по черной лестнице и встречался с Алисой на балконе, когда все обитатели дома находились внизу. Все это нас изрядно развлекало. Тем самым мы окружали ореолом таинственности то, что в другом свете могло показаться глуповатым флиртом…

На следующее воскресенье, когда я, имея официальное разрешение, пришел к Алисе в собственной одежде, она с великой радостью сообщила мне, что все меня приняли за девушку, и, самое главное, не просто за девушку, а за одну из молодых преподавательниц — Фостину Крайль. Одна из воспитанниц, которая возвращалась в школу по дорожке, увидела меня на балконе и заспорила из-за меня со своей подружкой, которая утверждала, что все ей показалось, так как она только что видела Фостину в библиотеке.

— Я никогда не слышал имени Фостины, но я знал, что настоящее имя Розы Дайамонд — Роза Крайль, и мне было известно, что у нее есть дочь, фамилия которой должна быть Вайнинг. Я тут же понял, почему существует такое поразительное сходство между нами. Я даже рассказал об этом Алисе.

— И после неожиданного первого успеха вы начали намеренно пользоваться вашим сходством с Фостиной, надевали женское платье и наносили тайные визиты Алисе? Вы это сделали шесть раз, не так ли?

— Ну а теперь мы подходим к главному. — Вайнинг не спускал глаз с огня в камине, который высвечивал нижнюю часть его лица. — В этом и вся загвоздка. Этого я не в силах объяснить. Вы не поверите.

— Что же это такое?

— Приходилось когда-либо вам испытывать неловкое чувство, когда ваша шутка становится чем-то совершенно иным? Две недели спустя, мы с Алисой были в Нью-Йорке, где проводили рождественские каникулы. Мы встретились на молодежном вечере, на танцах. Она была вне себя от гнева. До сих пор у меня в ушах звучат ее сердитые слова: «Итак, ты снова сделал это. Предупреждаю тебя, — будь осторожен! Одного раза вполне достаточно. Если ты намерен продолжать в том же духе, все может плохо кончиться. Тебя разоблачат, и нам обоим придется несладко». «О чем это ты?» — удивился я. Она продолжала: «На прошлой неделе кто-то видел тебя в Мейдстоуне в женском платье. Кажется ты охладел ко мне, и поэтому не заглянул ко мне в комнату». Я ответил: «Какая чепуха! Я вовсе там не был. Зачем мне совершать такую глупость во второй раз?» К моему удивлению, она мне не поверила. В это время вновь возник спор между двумя девочками, и каждая из них утверждала, что видела Фостину в разных местах в одно и то же время. Это было пусть косвенное, но все же доказательство, и Алиса из этого сделала преждевременный поспешный вывод. Ей показалось, что я встречаюсь в школе с другой девушкой. Это вызвало у нее приступ ревности. Вот вам истинная причина нашей ссоры и последовавшего за ней разлада. — Вайнинг посмотрел на Базила своими блеклыми глазами, так похожими на глаза Фостины. — Доктор Уиллинг, даю вам честное слово джентльмена, — я появлялся в женской одежде в Мейдстоуне только один раз. Я бы не рискнул сделать это дважды. Но… что же на самом деле случилось в Мейдстоуне? Что они там видели? Базил внимательно изучал серьезное лицо юноши.