— Обещаю, — прошептал он ей в самые губы и провел языком по этим нежным и теплым губам.

Она вздохнула, и Дэвид коснулся языком ее языка, горячего и влажного. Она принадлежала ему. Она прижалась к нему всем телом, таким милым, мягким и округлым. Обвила руками его шею, он передвинул руки ей на бедра, крепко прижав ее к себе…

Грейс толкнула его в грудь. Она хочет высвободиться из его объятий? Нет, он бы это понял, несмотря на свое безумие… Он поднял голову.

— Лорд Доусон, вы заходите слишком далеко, — едва слышно прошептала Грейс.

Дэвид улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа.

— Радость моя, уверяю, что намерен зайти гораздо дальше.

Грейс с силой втянула воздух, но не влепила ему пощечину за такую дерзость. Как далеко он мог бы позволить себе зайти? К сожалению, не стоило это проверять на террасе в доме лорда Фонсби.

— Только не сегодня вечером, — добавил он.

Кажется, она разочарована? Прекрасно. Он взял ее под руку и увел с террасы в дом. Тяжело, просто невыносимо будет дожидаться, когда наступит время и найдется подходящее место узнать, насколько далеко позволит ему зайти леди Грейс.

Алекс смотрел в окно на дождь. Частые струи падали в лужи на террасе, капли воды, словно слезы, стекали по лицу статуи Гермеса, купленной когда-то Алексом из чистой прихоти.

Забавно, что собаку Кейт зовут Гермес.

Проклятие. Он отвернулся от окна. Надо зажечь свечи — в библиотеке слишком сумеречно, чтобы читать.

Читать ему, впрочем, не хотелось.

Он подошел к письменному столу. Уиндом, управляющий его имением, чуть ли не со дня приезда Апекса домой настаивал, чтобы он занялся счетами. Что-то связанное с дренажем полей в южной части земельных участков имения и с приобретением новых семян для посева…

Пошло оно ко всем чертям! Алекс отошел от стола и вернулся к окну. Он пытался разобраться с проклятыми счетами почти каждый день после возвращения из Лондона. Уиндом терял с ним всякое терпение, но Алекс не спорил с управляющим и не ругал его. Он сам начинал относиться к себе нетерпимо. Он не мог ни на чем сосредоточиться, и ничто его больше не интересовало.

Чем ему заняться, гори оно все огнем? Он расстался с Кейт. Не может же он провести остаток жизни, переходя из комнаты в комнату и глядя в окна.

С того дня как Алекс вернулся в Клифтон-Холл, дождь не прекращался. Он то моросил, то лил как из ведра. Алексу казалось, что даже кости у него отсырели. Все провоняло плесенью. Было слишком сыро, чтобы работать на полях или подолгу скакать галопом на Лире. Ему не следовало уезжать из Лондона, не следовало убегать из комнаты Кейт, но что-то легкомысленное в ее тоне поразило его в самое сердце как хорошо нацеленная стрела. Быть может, если бы он остался и просто радовался тому, что она предлагала, ему удалось бы излечиться от этой безрассудной страсти.

Быть может, они состояла бы во взаимно приятной любовной связи в течение всего сезона. Он мог бы устать от нее, или она от него.

Алекс уткнулся лбом в оконное стекло. Господи, затянется ли когда-нибудь рана, которую Кейт нанесла его сердцу? Он прожил долгие годы с чувством душевной пустоты, возникшим из-за невосполнимой потери, но его не покидала смутная надежда. Теперь она исчезла, и ее сменила неизбывная тоска. Он чувствовал себя так, словно уже умер, но забыл лечь в гроб.

Алекс закрыл глаза, потом открыл и выпрямился. Нет, он не какой-нибудь тупой бездельник, которого несчастная любовь лишила воли к жизни. Сама мысль об этом тошнотворна. Черт побери, он ведет себя словно карточный валет или модный поэт, хнычущей в своих стишках о муках любви. Отвратительно.

А что, если Дэвид и вправду женится на леди Грейс? Это было бы, как говорится, через труп Стандена, но случались и более странные вещи. И если он, Алекс, не желает порвать всякие связи с племянником, то обязан примириться с возможными встречами с леди Оксбери в обществе. — Например, на свадьбе Дэвида, на крестинах его первенца…

Он снова зажмурился. Боже, какую душевную боль причиняет ему эта мысль! Но он должен ее преодолеть. Он желает Дэвиду счастья.

Он должен взять себя в руки. Леди Оксбери всего-навсего женщина, а на свете найдется множество женщин, которые были бы счастливы общаться с ним, женщин и более молодых, и более красивых, чем…

Нет, он не готов к сравнениям. Он не станет думать о Ке… леди Оксбери. Он вообще не станет думать. Он должен заниматься делом. Начать не спеша. Для спешки нет причин. И первым шагом во имя избавления от этой ужасной тоски станет…

— Сэр?

В дверях стоял дворецкий. Поглощенный своими мыслями, Алекс не услышал, как тот вошел. Отлично. Вот и первый шаг к переменам.

— Да, Грант? Что там у вас?

— Вот это только что доставили от виконта Моттона. — Грант передал хозяину исписанный листок бумаги. — Выездной лакей дожидается вашего ответа.

— Понятно.

Алекс достал из кармана очки и пробежал глазами текст.

М отгон устраивает домашний праздник на берегу озера? Прекрасно! Разве может быть более подходящий первый шаг к избавлению от меланхолии? Правда, виконт, случается, проявляет несколько странное чувство юмора. Рассказывали, будто во время одного из приемов у него в доме было устроено невероятное состязание: кто споет самым скверным голосом. Но такие вот шалости совсем не большая плата за выход из домашней тюрьмы, в которую превратился Клифтон-Холл.

Если запланированные развлечения окажутся слишком утомительными, что ж, ведь он как раз хотел потолковать с Моттоном о его новой системе севооборота и при случае взглянуть на его поля, на которых еще ни разу не был. Станет скучно — до озера всего день пути верхом или в экипаже. Домой вернуться нетрудно.

— Грант, передайте лакею лорда Моттона, что я с удовольствием принимаю приглашение.

* * *

— Лорд Доусон приехал, миледи.

— Ох, а я еще не совсем готова.

Сердце у Грейс взволнованно забилось. Она прижала руку к груди. При одном лишь упоминании о Дэвиде желудок у нее так затрепыхался, будто в нем поселился целый выводок воробьев.

— Тетя успела уложить свои вещи, Мария?

— Нет. Вы обе всегда подолгу собираетесь. А едете-то всего на несколько дней.

— Да, я понимаю. Это уж так, я просто не знаю, чего следует ожидать…

Грейс окинула комнату взглядом. Надо поскорее уложить одежду и покончить с этой возней.

— Я провожу лорда Доусона в голубую гостиную и принесу ему бренди.

— Наверно, это самое лучшее. Я постараюсь быстро собраться.

— Миледи, мужчины очень нетерпеливы, — рассмеялась Мария.

Грейс тяжело вздохнула, когда за Марией закрылась дверь. Как ей пережить этот домашний праздник? Придется провести несколько дней в общении с лордом Доусоном, часами прогуливаться с ним по имению в относительном, а может, и полном уединении. У него будет много возможностей вести себя так, как он это делал на приеме у лорда Фонсби, и даже более того.

Колени у нее ослабли до того, что пришлось сесть; к счастью, кровать оказалась рядом, не то Грейс могла бы шлепнуться прямо на пол. Ее снова охватила дрожь.

Она решила, что может позволить себе некоторые вольности, но в самом незначительном количестве. Так, чуть-чуть. Через несколько недель она выйдет замуж за Джона Паркер-Рота. Сразу после домашнего праздника в имении Моттона она должна уехать в Девон, чтобы сделать последние приготовления к свадьбе. В глубине души она вовсе не шалая личность — и не может ею быть.

И все же куда отступала хорошо воспитанная, чопорная, всегда следующая правилам Грейс, когда в ее присутствии возникала острая необходимость? От нее доносился только самый-самый тихий шепоток из дальних, темных закоулков сознания.

Она должна держать себя под более строгим контролем. Когда она выйдет за Джона… ей нельзя, немыслимо будет испытывать влечение к другому мужчине.