Раздался крик. Затем другой, выше по ложку. Кейда выпрямился и побежал. Добежал до ручья, точнее, цепи луж среди камней в зеленых пятнах. Черная вязкая земля зачавкала у него под ногами. Он завяз в ней по щиколотки, потерял равновесие, потянулся к молодому побегу, но тот, увы, еще так неглубоко пустил корни, что Кейда мигом вырвал его из пахнущей болотом почвы.
— Помощь нужна? — охотник, широко ухмыляясь, возник рядом. Сеть была переброшена через плечо, в руке увесистое копье, которое тут же нацелилось на Кейду.
— Идите, посмотрите, что я поймал! — крикнул охотник другим. Кейда осматривал вязкую грязь вокруг, пока не увидел твердое местечко, где представилась возможность ухватиться за деревцо и выбраться. К этому времени его окружили шестеро. Кейда старался не менять выражения лица и опустил глаза.
Двое из них на другом берегу ручья и вооружены только кинжалами, это в твою пользу. В первый миг против тебя только четверо, но у двоих из них копья, так что важно правильно выбрать мгновение. Что сказал бы Телуйет? «Не начинай бой, если не можешь навязать своих условий».
— Тебе есть что нам сказать? — Помахивая тяжелым, расширяющимся к концу лезвием топорика, предводитель охотников медленно спустился по склону и встал лицом к лицу с Кейдой.
— Мне нечего сказать, — резко ответил Кейда. — Я просто путник.
Кулак охотника тяжело заехал в живот Кейде под самой грудиной.
— Отвечай нам повежливей, нищий бродяга.
Кейда рухнул на колени, с усилиями пытаясь восстановить дыхание, не в состоянии помешать охотнику, склонившемуся и потянувшему меч Телуйета. Охотник тут же вырвал меч из-за пояса Кейды и провел концом ножен по его нагим ребрам.
— Нищий или вор? Ничто не говорит об имени, но есть жалкое подобие одежды и меч на поясе. Честный путник имел бы, во что закутаться ночью, какие-нибудь товары на продажу или орудия своего ремесла, — охотник свистнул с одобрением, метнув свой топорик спутнику, чтобы лучше изучить меч. — Сброду вроде тебя не должно носить такие клинки.
Кейде удалось опять встать на ноги. В боку у него горело, в животе ныло. Он постарался говорить умиротворяюще.
— Это мой меч, я могу дать слово.
— Меч твоего господина, раб, — одернул его глава охотников, подняв оружие, чтобы взглянуть внимательней. — Вдобавок на рукояти золото, серебро и сапфиры. — Он чуть-чуть вынул меч из ножен. — И клинок из закаленной стали. Никто не носит ничего такого, кроме тех, что сопровождают вождей. И в шелках не разгуливает.
Все охотники были одеты в грубый хлопок, некогда окрашенный в зеленый цвет, но вылинявший после бесчисленных стирок и помеченный следами бесчисленных охот.
— Шелк не годится для путешествия, которое ты совершаешь. — Кто-то из них прыснул, воззрившись на дыры и грязь, украшавшие штаны Кейды.
Чистая правда. Так почему же ты не нашел чего-нибудь более подходящего, дурень? Можно подумать, ты видел недостаточно одежды, которую повесили сушиться на душистых кустах вокруг этих затерянных среди холмов селений. Теперь ты согласен платить за свою неуместную щепетильность, за все беспокойство о ком-нибудь невинном, на которого падет подозрение, и о дружбе, надолго отныне омраченной?
— Мы весь вчерашний день шли по твоему следу, — раздраженный молчанием Кейды, предводитель пихнул его в плечо, чтобы привлечь внимание. — С тех пор, как ты перевалил через хребет. Потеряли тебя ненадолго, но нынче утром опять отыскали твой след.
Кейда невольно бросил взгляд вверх, на иззубренные вершины, еще затерянные в утреннем тумане.
— Тогда вы должны знать, что я никому не нанес ущерба и не взял ничего, кроме того, что предлагает лес.
— И все же ты беглый раб, — фыркнул один из них, опершись о копье.
— Раб Дэйшей, как я теперь вижу, — их предводитель кивнул на кривой кинжал Кейды.
Кейда не смог сдержаться. Его спина напряглась, плечи с вызовом расправились.
— Гляди, подпрыгнул, как вспугнутая птица, — заметил еще один охотник с удовлетворением.
— Кинжал прекрасной работы, — вожак взмахнул Телуйетовым мечом. — Это расскажет нам, из какого дома ты бежал, как только мы покажем кому-то, кто знает. Затем, думаю, мы хорошо заработаем, когда приведем тебя обратно, верно, парни?
И как только это дойдет до ушей Уллы Сафара, он пошлет войско по всему острову, чтобы живым или мертвым доставили ему человека, у которого отнят кинжал Дэйша Кейды.
— Я не беглец, — спокойно ответил Кейда.
— Говорят, Дэйш Кейда мертв, утонул или вроде того. — Предводитель подался вперед, дыхание тухлое, волосы и борода длинные и грязные. — Ты этим воспользовался, не так ли, чтобы убраться подальше, пока не провозгласят нового вождя?
Кейда покачал головой, но сердце у него упало.
Конечно, Улла Сафар постарается раззвонить о случившемся как можно шире, упиваясь тем, как все и каждый пытаются извлечь для себя какие-то преимущества из междувластия у Дэйшей, неустанно покачивая при этом головой в огорчении. И рабов всегда недосчитываются, если умирает вождь, порой целыми оравами. У Сиркета пока по закону нет звания и прав, он еще должен объявить себя правителем и отдать приказ о проверке всего имущества владения, которое он принимает. Улла Сафар будет более чем счастлив, если за этот период Дэйши потеряют горы имущества. Ты не подумал о такой возможности, когда пересекал горы и восхищался красотами?
— Нечего сказать? — поддел его старший охотник, все еще помахивая мечом Телуйета. — Вся ложь иссякла?
— Мы отведем его обратно в Деразуллу? — спросил охотник, который держал топорик.
— Туда тяжело добираться сушей, — с сомнением сказал кто-то еще. — Восемь, девять дней самое лучшее.
— Телохранитель, меченосец, кто бы он ни был, он стоит столько, сколько весит, шелком или сандаловым деревом, — укорил их предводитель. — Но кто честнее отнесется к нам, Улла Сафар или Улла Орхан? — И он оглядел их, ожидая мнений.
Если они думают, что отвести меня назад проще простого, то они явно понятия не имеют, как хорошо обучен биться любой телохранитель. Равно и о том, как сына вождя наставляют избегать убийц.
Кулак Кейды взлетел и со всей силы ударил предводителя охотников точно в горло. Тот споткнулся, попятившись, а Кейда между тем бросился наземь и вырвал меч Телуйета из онемевших рук. Он обнажил клинок неуловимым движением, сверкающая стальная дуга заставила в страхе отпрянуть второго охотника. Ловкий шаг в сторону увел Кейду с дороги парня, неуклюже взмахнувшего топориком, а стопа, с разгону угодившая в живот предводителю, вынудила его, едва ли не задохнувшегося, свалиться на второго охотника. Оба тяжело упали, треснула кость, человек, что был сзади, завопил от внезапной боли.
Ближайший из молодчиков с копьями бросил в сторону Кейды свою сеть, грузики по ее краю просвистели в воздухе. Кейда шагнул вперед, чтобы поймать бечевки, обмотавшие его под ребрами и грозившие нарушить его дыхание. Сеть задела свежий шрам на ребрах, но, не обращая внимания на боль, он всей тяжестью своего тела вынудил охотника с сетью подтянуться к острию меча Телуйета и нарваться на него плечом. Он выбил у охотника копье ножнами, которые держал в другой руке, прежде чем повести кулак вперед, уравновесив его теми самыми ножнами, чтобы превратить нос охотника в кровавое месиво.
Когда тот упал на колени, прижав ладонь к лицу, Кейда развернулся и вовремя поймал острый наконечник второго копья, зажав его между рукоятью меча и ножнами, а затем подал свое оружие назад и лишил равновесия не ожидавшего того охотника. Когда копейщик пришел в себя, Кейда с угрозой поднял меч Телуйета.
— Я просто путник, и вам незачем меня задерживать, — он бросил недобрый взгляд на двоих за ручьем. Оба разинули рты, один держал руку на кинжале у пояса, но по лицу его было ясно, что он и не мечтает испытать себя в схватке с таким умелым бойцом. Другой уже поднял обе руки, сдаваясь.
— Отлично, теперь я продолжу свой путь, — Кейда держал меч Телуйета наготове, пока рвал обволокшую его сеть. Никто не сделал ни движения в его сторону. Глава охотников все еще лежал, распростертый на земле, и судорожно пытался восстановить дыхание, вцепившись руками в раненое горло. Второй съежился подле него с лицом, искаженным болью и страхом, и держал обеими руками стопу, вывернутую под невероятным углом.
