— Мой господин… — в голосе Бирута прозвучала неуверенность.

— Я едва ли смогу сейчас вернуться. — Кейда указал на свою забрызганную рвотой одежду. — Передай Джанне, что я дам Телуйету лекарство и присоединюсь к ней, как только удостоверюсь, что с ним все в порядке.

Бирут кивнул, ему только и оставалось, что повиноваться. Он повернулся, готовый идти.

— Погоди. — Кейде удалось поставить Телуйета на ноги, придерживая его рукой. — Как отсюда попасть в главный коридор?

Бирут поморщился.

— Мне лучше идти с тобой.

— Я могу указать дорогу, — хрипло произнес Телуйет.

— Ты не можешь оставить этого новичка одного охранять Итрак и Джанне, Бирут, только не здесь, — грубо заметил Кейда. — Мы схватим за ворот любого слугу, если понадобится.

Где тот намасленный евнух? Сейчас он был бы как нельзя кстати.

— Ступайте по дальней лестнице. — Бирут указал рукой в нужном направлении. — Спуститесь на два этажа, затем идите прямо на восток. Это приведет к главному поперечному коридору.

Телуйет попытался выдержать вес своей брони, но не смог — тошнота скручивала его практически непрерывно. Он тяжело оперся о Кейду и шел так, пока они не добрались до главной аркады, которая опоясывала изнутри всю крепость.

— Идем, тебе надо в постель. Немного речной глины и макового сока, и утром ты будешь свеж, точно омытый дождями. — Пот струился по спине Кейды, пока он помогал Телуйету пробираться по людной галерее, и на лице каждого встречного Уллы виднелось откровенное любопытство.

Ну что вы уставились? Мы принесли с собой какую-то заразу сезона дождей? Так ведь нет же, скорее это какая-то дрянь из вашей грязной реки попала в крепость.

Кейда отмахнулся от крутившейся поблизости служанки, явно желающей помочь, и тут же Телуйета опять основательно вырвало, на этот раз только желчью и слизью.

Крови нет, это не может не радовать. Равно как и запаха какого-либо из известных мне ядов. В любом случае, чего бы добился некто неизвестный, отравив Телуйета? Впрочем, Джанне осталась в зале, она проследит за любыми разговорами между Сафаром, Кайдом и Короном.

— Прости, мой господин, — прошептал Телуйет, когда они остановились передохнуть на лестничной площадке на полпути вниз.

— За что? За то, что ты увел меня с одного из унылых приемов Сафара? Не думаю, что я стал бы тебя за это наказывать. — Несмотря на насмешливый тон, Кейда нахмурился, когда меченосец в очередной раз споткнулся, не удержавшись на ногах.

— Тебе следует вернуться. — Телуйет попытался избавиться от объятий хозяина, но не смог. — Отсюда я в состоянии дойти до наших покоев сам.

Если я сейчас пойду обратно, мне придется выносить притворное изумление Миррел по поводу того, что я считаю нужным лично заботиться о захворавших рабах, в то время как Сафар поздравит меня с тем, что я все-таки решился оставить тебя выкарабкиваться самостоятельно. Я не чувствую особого желания предоставлять каждому из них выбор между осуждением меня за крайнюю снисходительность или, напротив, за бессердечие.

Телуйет не слышал его, колени телохранителя окончательно подогнулись. Кейда не мог больше его удерживать. Но, к счастью, они успели добраться до поворота на галерею, где находились их покои.

Кейда прислонил раба к стене и закричал:

— Дэйши! Сюда, ко мне!

— Мой господин? — Одна из женщин Джанне открыла дверь женских покоев и вздрогнула, увидев лежащего Телуйета.

— Отнесите его ко мне. — Появились новые слуги. Кейда предоставил четверым из них поднять Телуйета и приказал: — Положите его в постель.

— Я схожу за чистыми одеялами. — Когда женщина заспешила прочь, один из слуг достал нож и разрезал кожаные ремни на броне Телуйета.

Имеет смысл избавить его от этого.

— Разрешаю тебе потом проклинать нас, что мы испортили такие доспехи, — сказал Кейда рабу. Телуйет даже не застонал, когда с него снимали железное облачение. Кейда сорвал мягкий чехол, какой обычно носят под кольчугами, и обнаружил, что тот слишком сильно пропитан потом.

Вернулась женщина с охапкой чистых хлопковых простыней, за ней семенила другая с ворохом одеял.

— Принесите воды и дайте мне мою аптечку. Ту, что из атласного дерева с серебряными оковками. Потерпи, Телуйет, мне нужно, чтобы ты не спал. — Кейда с нарочитой суровостью шлепнул того по лицу. — Открой глаза.

Не нужно давать рвотное, даже если это яд. У него уже не осталось того, чем блевать. Может, все-таки уголь? В любом случае нужно дать ему хоть сколько-нибудь воды. Но как удостовериться, что в этой выгребной яме чистая вода?

Он обернулся к слуге, стоявшему с мрачным лицом у изножья кровати.

— Позаботься, чтобы сюда немедленно принесли жаровню с углями. Отныне будем кипятить каждую каплю питьевой воды, и пусть Улла Сафар гоняется за своим хвостом, если сочтет, что мы его оскорбляем.

Кейда услышал стук по листьям душистых деревьев в саду за окном, мгновенно заглушивший треск цикад и прочих насекомых. Дождь оказался недолгим, обманчивое ощущение грядущего ливня быстро развеялось, и теперь влажность сделалась еще более гнетущей, чем прежде. Бледный свет Малой Луны проливался сквозь щели в ставнях, и Кейда посмотрел наверх, беспрепятственно читая ночное небо теперь, когда Большая Луна удалилась в затворничество на несколько дней.

Луна похожа на жемчужину, такая же круглая и блистательная, облака стремительно проходят мимо, не затеняя ее. Это должно быть доброй приметой для Дэйшей. Впрочем, скоро небеса пошлют нам настоящие дожди. А пока даже ночь не приносит избавления от жары.

Кейда вытер лоб Телуйета влажным полотенцем. Теперь раб, впавший в забытье, лежал нагой под легким покрывалом, и дыхание его было свистящим и замедленным. Услышав приглушенные шаги за дверью, Кейда выпрямился, положив полотенце в таз с отдающей безой водой, и резко пахнущее масло приятно захолодало руки. Суетливый стук в дверь прозвучал неожиданно громко в ночной тишине и вспугнул крохотную зеленую домашнюю ящерку, пробежавшую по потолку. Снаружи послышался злобный шепот. Кейда слабо улыбнулся.

— Входи.

— Улла Орхан, возлюбленный сын…

— Заткнись, Вэйно. — Наследник владения Улла протиснулся мимо своего телохранителя и низко поклонился Кейде.

— Добро пожаловать. — Кейда стоял в кругу света, отбрасываемого единственной масляной лампой, которую он зажег, чтобы хоть немного разогнать тьму. Сложив руки и склонив набок голову, он поглядел на мальчика.

— Я не слышал прежде в твоем голосе этих властных интонаций, мой малыш. Ты знаешь ли, насколько напоминаешь этим отца?

— Как твой раб? — Орхан поглядел на лежащего Телуйета. Единственный оставшийся в живых сын Уллы Сафара был почти что копией своего отца, хотя в мальчике не было и намека на сафарову полноту. Лишь нижнюю половину лица, линию подбородка и тонко очерченный рот, он унаследовал от давно умершей матери.

— Неплохо, — спокойно обронил Кейда.

— Кажется, у нас что-то вроде вспышки этой заразы. — Откровенное ехидство Орхана заставило владыку Дэйша вздрогнуть. Острые глаза мальчика явно приметили чашку с водой, в которой плавала угольная пыль. — Я собираюсь посмотреть, что можно сделать. Тебе не нужны какие-то травы или настойки, которых ты не привез с собой? У тебя есть корень кистеягоды? Пилосердце? Хотя бы для кого-то еще из твоих людей, кого может поразить это недуг?

Обе травки — хорошее лекарство для человека, страдающего от рвоты, хотя, конечно, их чаще используют, когда считают, что больной отравлен.

— Да, спасибо. У меня есть все, что нужно. — Кейда увидел, что телохранитель Орхана настороженно смотрит на хозяина. Кейда не знал этого человека.

Не то чтобы у меня был повод помнить твое лицо, в особенности учитывая, что Орхану редко дозволяется держать одного и того же раба более чем треть года.