— Кто кричал, Бейл? — спросила хозяйка дома.

— Огромный и сердитый. Утверждает, что он граф… — ответил дворецкий.

— Уж не Роуден ли?

— Именно он, — с почтительным поклоном ответил дворецкий.

— Так вот, прошу вас запомнить, для него Сабрины нет дома.

— Я сказал ему так, как вы и велели. Но он ужасно рассердился. Слышите, как он стучит?

— Бейл, не могли бы вы попросить его удалиться без лишнего шума?

— Как я уже говорил, миледи, граф очень крупный и крепкий мужчина. И судя по всему, он настроен очень решительно, даже воинственно. Без скандала тут вряд ли обойдется.

Сюзанна немного подумала, затем кивнула:

— Пожалуй, вы абсолютно правы, мистер Бейл. Впустите его. Так будет лучше для всех нас. Мы с Сильвией поговорим с ним. Посмотрим, что он нам скажет.

— Миледи, а может, вам лучше встретиться с графом, когда вернется виконт или мистер Шонесси?

— Бейл, граф не посмеет обидеть нас. Как-никак мы с ним теперь родственники, — добавила Сюзанна с лукавой улыбкой.

— Сабрина! — кричал Рис. — Сабри…

Внезапно дверь распахнулась, и граф замер с раскрытым ртом — перед ним стояли две очаровательные дамы, обе они очень походили на Сабрину. Сердце Риса болезненно сжалось. Было совершенно очевидно, что это сестры его жены, дочери Анны Холт. Совсем недавно он выставил их обеих из своего дома, и вот теперь они держали его перед дверью своего особняка.

Вовремя спохватившись, граф склонился в учтивом поклоне, затем сразу же перешел к делу.

— Я хочу видеть свою жену, — сообщил он цель своего визита.

Дамы вежливо улыбнулись ему, потом одна из них сказала:

— Добрый вечер, лорд Роуден. Разве мистер Бейл не уведомил вас, что Сабрины для вас нет дома?

— И все-таки позвольте мне поговорить с ней.

— Нет, — решительно заявила Сильвия.

— Вам лучше уйти, лорд Роуден. — поддержала сестру Сильвия. — И никакие ваши крики не заставят нас впустить вас.

Сестры держались со спокойным достоинством, всем своим видом напоминая вооруженных стражей. Рис с вздохом пробормотал:

— Тогда сами поговорите с ней. Убедите ее встретиться со мной.

— Лорд Роуден, неужели вы только сегодня обвенчались с Сабриной? Неужели не понимаете: если она сказала, что не желает с вами говорить, то настаивать бесполезно?

Рис чувствовал, что готов на все — только бы увидеть Сабрину.

И тут в голову ему пришла прекрасная мысль.

Откашлявшись, он проговорил:

— Не могу ли я увидеть Кита… простите, лорда Грантема?

— Лорда Грантема сейчас нет. Будьте так любезны, оставьте наш дом.

Сделав глубокий вдох, Рис проворчал:

— Я еще вернусь.

Резко развернувшись, он направился к площади.

Сидя в «Уайтсе», Рис приканчивал четвертый стакан виски, когда перед ним появился Кит Уайтлоу. Взглянув на графа, Кит заметил:

— Роуден, ты выглядишь просто ужасно.

— А ты, Грантем, всегда отличался удивительной дипломатичностью и тактом, — ответил Рис с язвительной усмешкой.

Виконт внимательно посмотрел на него и вдруг спросил:

— Как тебе удалось настолько вывести жену из себя, что она даже не хочет видеть тебя?

Этот вопрос Кита заставил Риса призадуматься и протрезветь, насколько это было возможно.

— Разве Сабрина ничего не говорила тебе о нашей ссоре? — пробормотал он.

Но если так, то это очень приятный сюрприз. Выходит, Сабрина ничего не рассказала ни Киту, ни сестрам о причинах их размолвки. Хотя, конечно же, не исключено, что еще расскажет. Наверное, она просто дожидается подходящего момента. Однако Рису очень хотелось верить, что жена молчала совсем по другой причине…

— Нет, она ничего не говорила, — ответил Кит. — Ни, словом о тебе не обмолвилась. Хотя совершенно ясно, что она ужасно на тебя обижена.

Рис промолчал, и Кит продолжил:

— Так что же ты натворил? — Виконт пододвинул к себе стул и, усевшись поудобнее, вопросительно взглянул на друга.

Рис посмотрел на него исподлобья и пробурчал:

— Я ничего не могу тебе рассказать.

— Не можешь или не хочешь?

— Если я открою рот, ты меня пристрелишь на месте. Разумеется, я виновен, но жизнь мне все-таки дорога, как ни странно.

— Роуден, только избавь меня от драмати… — Кит запнулся, пораженный огнем, вспыхнувшим в глазах графа. — О… я вижу, дело серьезное… — пробормотал он в задумчивости.

— Серьезнее не бывает, — кивнул Рис.

— Неужели все так плохо?

Рис уставился на свой стакан, затем с гримасой допил остатки виски.

— Хуже, чем с графиней Монтроуз? — допытывался виконт. — Еще хуже, чем с Софией Ликари? И неужели хуже всех тех дуэлей, в которых ты принимал участие? Что ж, если так, тогда действительно дело серьезное.

Рис помахал официанту, требуя еще один стаканчик виски. Затем, взглянув на приятеля, тихо сказал:

— Поверь, Грантем, дело чрезвычайно серьезное. И того, что я сделал… Такое невозможно простить.

«Невозможно простить» — эти слова прозвучали так, словно Рис ужасно чего-то стыдился и даже боялся признаться в своем поступке.

Кит молча смотрел на него, не зная, что сказать.

— Ладно, Грантем, не теряйся в догадках, — продолжал граф. — Все равно я ничего не скажу. Только позволь мне повидаться с женой. Неужели это так трудно?

Виконт решительно покачал головой:

— Нет, она не хочет тебя видеть.

— Знаю, черт побери! — Рис с такой силой ударил стаканом по столу, что все в клубе посмотрели в их сторону.

Понизив голос, Рис проговорил:

— Попробуй уговорить ее, Грантем. Ты же хозяин в своем доме. К тому же она — твоя свояченица. Пригласи меня к себе. И случайно устрой встречу. Мне надо поговорить с ней наедине.

Теперь в голосе графа звучали мольба и отчаяние, и виконт, изменившись в лице, посмотрел на него с сочувствием. Но тут Рис вдруг поморщился. «Где же моя гордость?» — подумал он.

Рис внезапно вытянул руку вперед, как бы загораживая уста Киту.

— Прошу извинить меня, Грантем. Забудь о моей просьбе. И, пожалуйста, прости мне мою настойчивость.

Виконт откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на собеседника. Ему вдруг припомнилась ночь, очень похожая на нынешнюю, он сидел в этом же клубе, напротив своего приятеля Джеймса Мейкписа. Джеймс был в ужасном состоянии — он пил виски, пытаясь залить свое горе, но виски было так много, что Киту пришлось помочь ему. Однако Рису, судя по всему, помощь не требовалась.

— Роуден, я верю тебе. Возможно, твой поступок нельзя простить. Но все же хоть намекни…

Граф покачал головой:

— Ни за что. — Грустно улыбнувшись, он добавил: — Хочешь, верь, а хочешь, нет, Грантем, но это самая скверная история в моей жизни.

Виконт промолчал. Служба в королевской канцелярии уже давно его научила: молчание — прекрасный ключ, которым можно отомкнуть любую тайну, вызван собеседника на откровенность. А лорд Роуден сейчас явно что-то скрывал, и его тайна, судя по всему, требовала именно такого ключа.

Кит терпеливо ждал, и граф, выпив еще стаканчик, медленно проговорил:

— Со мной все в порядке, Грантем, Но знаешь… мне следует сообщить тебе кое-что. Много лет тому назад я совершил ужасный поступок, но совершил его под давлением тяжелых обстоятельств, у меня не было иного выхода. Увы, кое-кому это испортило жизнь, даже разрушило ее. А потом… — Граф разразился пьяным смехом. — Я солгал Сабрине, потому что я такой, какой есть.

Кит пристально смотрел на приятеля. К сожалению, из его пьяной болтовни ничего нельзя было понять. Вернее, почти ничего.

— Я знаю, Роуден, ты смелый человек…

— Не надо, Грантем! — отмахнулся Рис. — Я не хочу слушать глупости о том, что я — герой войны. Не смеши меня! Мы-то с тобой прекрасно знаем, как все было на самом деле.

— Ты не прав, Роуден, — возразил Кит. — На войне ты действительно был героем. И я сейчас скажу тебе то, чего не говорил. Ты знаешь, что я понял благодаря Сюзанне? Каков мужчина в любви, таков он и есть на самом деле.