— Я не родная дочь викария, а приемная — заявила девушка.
— Ах, вот как? Что ж, это многое объясняет.
— Что именно объясняет? — Сабрина почувствовала, что начинает злиться.
— Не сердитесь, дорогая мисс Фэрли. Пожалуйста, продолжайте. Итак, мы говорили о вашем страхе за мою бессмертную душу. — Граф опять улыбнулся.
— Ваша бессмертная душа, лорд Роуден, меня нисколько не интересует! — заявила Сабрина — и в тот же миг пожалела о своих словах. «Ах, отец пришел бы в ужас, если бы услышал меня сейчас!» — мысленно воскликнула девушка.
— Не интересует? Но тогда что же заставляет вас, мисс Фэрли, посвящать жизнь добрым делам? Мне бы хотелось услышать искренний ответ, прежде чем мы приступим к обсуждению Джеффри и его миссионерской поездки.
— Понимаете, милорд… — Сабрина умолкла и с удивлением уставилась на графа. Выходит, он догадался, что она собиралась поговорить именно об этом?
— Так почему же вы решили помочь моему кузену? Может, просто хочется ему помочь?
Сабрина пожала плечами.
— А разве это не одно и то же? Граф решительно покачал головой:
— Конечно, нет, мисс Фэрли. Когда «просто хочется» — это удовольствие. И совсем другое — долг. Или, может быть, вы находите удовольствие в чувстве долга? Что ж, такое вполне возможно, если вы мечтаете жить в нищете и заботах, помогая бедным и страждущим. Скажите, дорогая, почему вы помогаете людям?
— Потому что я должна помогать людям. Потому что так поступать хорошо.
— Хорошо для кого? — допытывался граф. «Какой же он безжалостный, — думала Сабрина.
Ну почему он так настойчиво пытается доказать свою правоту?» Ей ужасно не хотелось говорить правду, но, в конце концов, она решила, что не стоит лукавить. Да, уж лучше признать некоторые неприятные истины. Лучше честно и прямо ответить на вопрос графа. Собравшись с духом, Сабрина сказала:
— Для меня. Хорошо для меня.
Услышав ее признание, Роуден с ухмылкой кивнул, и что-то проворчал себе под нос.
«Он сейчас как тигр, схвативший обеими лапами добычу», — промелькнуло у Сабрины.
— Что ж, теперь не стесняйтесь, мисс Фэрли, — проговорил граф. — Просите за моего кузена Джеффри. И еще: можете судить меня и впредь, только судите честно. Потому что мы с вами в чем-то очень похожи. Мы оба ценим наслаждения.
Сабрина взглянула на ухмылявшегося собеседника и с некоторым беспокойством пробормотала:
— Нет-нет, лорд Роуден, мне кажется, вы ошибаетесь. Я счастлива, что могу помогать ближним. Поэтому и помогаю Джеффри. Да, только поэтому…
Граф заморгал, и его лицо исказилось от болезненной гримасы. Он пожал плечами и с вздохом проговорил:
— Возможно, я действительно ошибся. Итак, мисс Фэрли, вы пришли ко мне, чтобы просить за Джеффри. О чем же именно вы хотите меня попросить? — Граф снова вздохнул, и теперь казалось, что он чем-то очень огорчен.
Ошеломленная столь быстрой сменой его настроений, Сабрина молчала, стараясь собраться с мыслями. Беседа с этим человеком почему-то ужасно взволновала ее. Более того, ее беспокойство с каждым мгновением усиливалось, и она никак не могла подобрать нужные слова, чтобы четко и ясно изложить свою просьбу.
Тягостное молчание затягивалось, и Сабрина, решив, что молчать больше нельзя, заявила:
— Джеффри хочет принести в этот мир немного добра, вот и все. В вашей власти, лорд Роуден, помочь ему.
Граф пристально посмотрел на нее, потом вдруг спросил:
— А вы хотите сопровождать его в миссионерской поездке? — И вопрос его прозвучал как утверждение.
Сабрина медлила с ответом. Наконец проговорила:
— Мне бы хоть немного очень хотелось помочь ему в его добрых делах. Мы с Джеффри в каком-то смысле единомышленники, понимаете?
Граф молча кивнул и, отвернувшись к стене, снова принялся рассматривать портрет виконта. Минуту-другую он молчал, а потом вдруг спросил:
— Он сделал вам предложение, мисс Фэрли? Вы уже обо всем договорились?
Сабрина густо покраснела и в смущении пробормотала:
— Нет, Джеффри пока еще не сделал мне предложения. Полагаю, что причина в неопределенности нашего будущего. Вероятно, он не уверен, что сумеет обеспечить жену и семью. Но я почти не сомневаюсь: как только он узнает…
— Не кажется ли вам, мисс Фэрли, что вы слишком уж верите в благие намерения Джеффри? — перебил граф.
Сабрина промолчала, и он продолжал:
— Так вот, я наотрез отказал своему кузену. Разве он вам ничего не объяснил? Скажите, это он отправил вас ко мне умолять? Или вы пришли по собственному желанию?
Сабрина по-прежнему молчала. «А ведь Джеффри действительно почти ничего мне не рассказал, — думала она. — Он даже не сообщил, по какой причине граф ему отказал. Как странно…»
— У вас очень красивые глаза, мисс Фэрли, — продолжал Роуден. — Но все-таки это не самый веский довод в пользу того, чтобы вынудить меня расстаться с частью моих денег.
Граф не сводил глаз с ее лица, и Сабрине казалось, что глаза его, излучавшие необыкновенное тепло, манили к себе, притягивали, очаровывали… Это походило на какое-то наваждение, и ей никак не удавалось от него освободиться.
Сделав над собой усилие, Сабрина отвернулась и уставилась на чей-то портрет на стене. Минуту спустя она услышала шаги — оказалось, что граф расхаживал по галерее, рассматривая картины. Украдкой наблюдая за ним, Сабрина мысленно удивлялась: «Почему он с таким вниманием разглядывает каждый портрет? Похоже, он не уверен, что портреты его предков висят в надлежащем порядке».
Внезапно граф остановился у пустого пространства на стене и, покосившись на девушку, проговорил:
— Вот здесь будут висеть портреты моей матери и сестры.
Слова «мать и сестра» всколыхнули в душе Сабрины воспоминания о той страшной ночи, после которой ее разлучили с родными.
— Мне всегда хотелось иметь мать и сестер… Граф посмотрел на нее с любопытством:
— А у вас, их нет, мисс Фэрли?
— У меня есть отец, а также братья, которые намного старше меня. А мать свою я очень плохо помню. Иногда мне кажется, что она умерла. Во всяком случае, до меня доходили такие слухи.
— Моя мать тоже умерла, — сказал граф. — И сестра умерла.
Подобное откровение удивило девушку. Ей захотелось спросить, почему их портретов нет в галерее, однако она не решалась задать такой вопрос.
Уставившись в пустое пространство на стене, граф вновь заговорил:
— Так вот, я могу предложить Джеффри место викария в городке Бакстед-Хит. И если он согласится, то сможет перебраться туда. Однако я не дам денег на его миссионерскую поездку. Это мое окончательное решение.
Эти слова Роудена весьма разочаровали Сабрину, но в то же время и обнадежили. Она почти не сомневалась: уж теперь-то Джеффри попросит ее руки. Будучи дочерью викария, Сабрина прекрасно знала, что священнику не так-то легко найти хорошее место. А граф пообещал найти для Джеффри место викария. Конечно, теперь Джеффри не сможет отправиться в миссионерскую поездку, но ее, Сабрину, вполне устроит и жизнь в Англии, если она и впрямь станет его женой.
— Благодарю вас, милорд, — сказала девушка. — Мне кажется, Джеффри охотно примет ваше предложение.
— Будем надеяться, — ответил граф. — Только имейте в виду, мисс Фэрли, я лично уведомлю кузена о своем намерении помочь ему. А вы пока ничего не говорите Джеффри, хорошо?
— Да, конечно. Я ничего не скажу. Даю вам честное слово.
Граф промолчал, сделав вид, что уже забыл об этом разговоре. Отвернувшись от гостьи, он опять начал расхаживать по галерее. Ненадолго задержавшись у портрета дамы с пышным бюстом, граф в задумчивости произнес:
— Наверное, Йемен.
— Йемен? — переспросила Сабрина. — Неизбитая рифма к слову «лимон», не так ли?
— Одна из самых древних стран в мире, — пробормотал граф с серьезнейшим видом.
— И часть Оттоманской империи, — с улыбкой добавила Сабрина.
— О, мисс Фэрли, браво. Вы действительно много читаете.
Сабрина снова улыбнулась: последние слова графа почему-то ужасно ее обрадовали. Но он в тот же миг отвернулся, явно давая понять, что их разговор окончен.