Бордман помолчал немного.

— Мы должны найти пищу для медведей, — решительно заявил он. — Наггет уже не питается молоком матери, поэтому он голодает.

— Найдем, — пообещал Хайфенс — Я могу ошибаться, но похоже, что количество карабкающихся в гору сфексов меньше, чем накануне. Мы, скорее всего, пересекли пути их миграции. Их становится меньше. Когда пройдем через это место, посмотрим, встретятся ли нам ночные бродяги. Но, я думаю, сфексы уничтожили всю жизнь в округе.

Хайфенс оказался не совсем прав. Он проснулся в темноте от хлопков и ворчания медведей. Легкий ветерок прикасался к его лицу. Он зажег лампу, и местность озарилось белым светом, как на экране. Он увидел звезды. И что-то большое и белое мелькало вокруг.

Ситка Пит громко зарычал и начал хлопать лапами. Фаро Нелл засопела и завертелась. Она что-то держала в зубах.

— Посмотри-ка на это! — воскликнул Хайфенс.

Вокруг сновали существа странной формы и бледной окраски.

Мохнатая лапа мелькнула в воздухе и схватила летучую тварь. Вот еще одна лапа. Три больших кодьякских медведя, встав на дыбы, знай себе прихлопывали непрошеных гостей, которые так и летели на свет лампы, не в силах ему противостоять. Из-за быстрого кружения было сложно рассмотреть тварей как следует. В общих чертах они напоминали отвратительных летучих обезьян.

Медведи не рычали, они с деловым видом истребляли ночных существ, которые падали на землю бездыханными.

Внезапно не осталось больше ни одного. Хайфенс погасил свет. Медведи неторопливо приступили к трапезе.

— Эти твари — хищники, к тому же — кровососущие, Бордман, — спокойно заметил Хайфенс. — Они выпивают кровь своих жертв, как летучие мыши-вампиры. А те даже не просыпаются, просто умирают во сне, и все племя пожирает труп. Но у медведей густой мех, и они просыпаются, если до него дотронуться. И они всеядны. Они с охотой едят все, кроме сфексов. Можно сказать, что эти ночные твари подоспели к завтраку. Медведи весьма довольны блюдом.

Бордман вскрикнул от неожиданности. Он включил свет и увидел кровь на своей руке. Хайфенс достал карманный набор для оказания первой помощи с антисептиком и повязками. Бордман протянул раненую руку. Вдруг услышал, как Наггет что-то методично пережевывает. Когда Бордман зажег свет и взглянул на него, медвежонок быстро проглотил свою добычу. Похоже, он поймал и съел тварь, которая выпила кровь у Бордмана. К счастью, совсем немного.

Наутро они снова двинулись вдоль холмов. Прошло какое-то время, прежде чем Бордман заговорил:

— Роботы не справились бы с вампирами, Хайфенс.

— Ну, положим, роботов могут специально создавать для наблюдения за ними, — с терпимостью в голосе отозвался Хайфенс. — Правда, ловить их и убивать пришлось бы нам самим. Так что лучше пусть это будут делать медведи.

Он шел впереди. Дважды по пути останавливался посмотреть в бинокль. По мере продвижения Хайфенс оживлялся. Гигантский пик, напоминающий нос корабля, в конце Плато Сере, был уже недалеко. К полудню до него оставалось не более пятнадцати миль. И Хайфенс объявил последний привал.

— Сфексы уже не скапливаются внизу, — радостно сообщил он. — Кроме того, и наверх они уже не лезут такими длинными цепочками. — Прежде на пересечении путей сфексов одна стая стояла в ожидании, пока пройдет другая. — Готов поспорить, их миграционный маршрут закончился! Посмотрим, что заметит Семпер.

Он помахал орлу в вышине. Подобно всем, кроме человека, живым созданиям, птица нормально чувствовала себя, только удовлетворив аппетит, после чего отдыхала или спала. Последние несколько миль он путешествовал на мешке Ситки Пита. Сейчас же снова парил в вышине, и Хайфенс наблюдал за изображением с его камеры на экране.

На краю плато видны небольшие заросли кустарника, почва слегка оживает. Но выше вновь начиналась пустыня. Никаких животных поблизости. Только раз, когда орел резко повернул, Хайфенсу удалось заметить нечто похожее на сине-коричневую окраску. Но вряд ли это могли быть сфексы — хищники не сбиваются в такие огромные стаи.

— Идем прямо, — удовлетворенно заявил Хайфенс. — Пересечем плато, а потом немного спустимся. Я думаю, нам удастся найти кое-что интересное по пути в колонию роботов.

И он позвал медведей подниматься вверх по холмам.

Спустя несколько часов, незадолго до заката, они достигли вершины. И здесь увидели кое-какую живность. Ее было не так много, но все-таки… Хайфенс обнаружил лохматых жвачных животных, которые явно не проживали в пустыне. С наступлением ночи заметно похолодало: на склонах было куда теплее. И еще горный разреженный воздух…

Бордман поделился своими соображениями. С этой стороны горы ветра почти нет. Нет и туч. И земля интенсивно отдает тепло воздуху. Поэтому по ночам здесь холодно.

— И жарко днем, — согласился Хайфенс. — Солнце здорово печет в местах, где разреженный воздух, но в горах чаще всего ветрено. Днем почва здесь нагревается, словно поверхность планеты без атмосферы. Температура верхнего слоя песка может доходить до ста сорока — ста пятидесяти градусов. А ночью жуткий холод.

Так оно и было. Незадолго до полуночи Хайфенс разжег костер. При таком холоде ночных бродяг можно не опасаться.

К утру люди совсем окоченели, но медведи резво носились и чувствовали себя прекрасно. Прохлада их взбодрила. Ситка и Сурдаф Чарли начали кулачный бой, награждая друг друга оплеухами — конечно же, шуточными, — от которых череп человека разлетелся бы на куски. Наггет чихал и фыркал от восторга, глядя на них. Фаро Нелл, напротив, выказывала женское неодобрение подобными глупостями.

Они двинулись дальше. Семпер выглядел понурым. Пролетев немного, он примостился на мешке у Ситки, как и накануне. Отсюда он наблюдал территорию, постепенно превращающуюся из полупустыни в настоящую пустыню. Летать ему не хотелось. Птицы, привыкшие парить высоко над землей, нуждаются в воздушных потоках.

Один раз Хайфенс показал Бордману, где они находятся, на снимке из космоса, а заодно и место, откуда шел сигнал о помощи.

— Вы делаете это на случай, если с вами что-то случится, — проговорил Бордман. — Понимаю ваши опасения, но что я смогу сделать без вас, чтобы помочь этим людям?

— Пригодятся ваши знания о сфексах, — ответил Хайфенс. — Медведи тоже помогут. А еще на станции оставлено сообщение. Кто бы ни приземлился на поле — а маяк действует, — обнаружит инструкцию, как добраться до места, куда мы сейчас движемся.

Они продолжили путь. Узкая полоска растительности на границе Плато Сере осталась позади, и они шли через пески.

— Слушайте, — сказал Бордман. — Я хочу кое-что узнать. Вы сказали, что у себя на родине числитесь похитителем медведей. И тут же опровергли собственное заявление. Вы хотите уберечь своих друзей от преследования Колониальной Инспекцией. И постоянно рискуете жизнью. Рисковали, когда не стали стрелять в меня. Рискуете еще больше, отправившись помогать людям, которые станут свидетелями вашего преступления. Зачем вам все это?

Хайфенс усмехнулся.

— Потому что я терпеть не могу роботов. Мне не нравится, что они подчиняют себе людей, заставляя их зависеть от себя.

— Продолжайте, — настаивал Бордман. — Не пойму, отчего ненависть к роботам может считаться преступлением. Люди обычно не подчиняются роботам, насколько мне известно.

— Еще как подчиняются, — спокойно ответил Хайфенс. — Я просто чудак, согласен. Зато… На этой планете я живу по-человечески. Иду куда хочу и делаю что хочу. Мои помощники — это мои друзья. Если бы колонию роботов удалось успешно организовать, смогли бы люди жить в ней по-человечески? Едва ли. Им пришлось бы жить так, как предписывают роботы. Не выходить за пределы ограждений, построенных машинами. Есть только пищу, которую выращивают для них роботы. Да ни один человек не сможет придвинуть кровать к окну, потому что это отбивает хлеб у робота-домохозяйки. Роботы будут служить людям, но и люди вынуждены будут служить им!

Бордман покачал головой.