Хауэлл поставил яхту на новый курс. Приборная панель опять завибрировала, предчувствуя приближение другого корабля, скорее всего, корабля-личинки. Через секунду “Маринта” нырнула в перегрузку. Детекторы чужого корабля, по-видимому, не успели ее заметить. Затем они снова вернулись в открытый космос, надеясь, что оторвались от погони. И вновь — в перегрузку, в то время как корабль-личинка вышел из нее.

Это походило на забаву, игру одного невидимого пилота с другим. Но попытка обмануть монстров и их приборы, похоже, срабатывала.

Хауэлл выключил все детекторы, кроме одного, предупреждающего о приближении врага, поскольку они не только получали информацию, но и служили ориентирами. Весь в поту он, как безумный, метался между реальным миром и искусственным полем.

Скачки были ужасны. С каждым из них наступали тошнота и головокружение. Повторяясь, они стали настоящей пыткой. Карен сидела белая как мел, а маленькие люди утратили свой непринужденный вид, став напряженными и молчаливыми.

Наконец Хауэлл прекратил гиперскоростные прыжки. “Маринта” плыла в космосе, окруженная мириадами звезд. Хауэлл повернулся к детектору. Ничего. Никаких признаков другого космического корабля. Проходила минута за минутой, но локаторы яхты отмечали лишь совершенно пустое пространство.

Спустя некоторое время Хауэлл произнес:

— Похоже, мы сумели оторваться от преследователей. Вопрос: что делать дальше?

Маленький человек в красной жилетке указал пальцем на экран. Хауэлл кивнул.

— Да, всем бы хотелось отправиться на эту планету, — сказал он, обращаясь к Карен. — Но нашу яхту обнаружили на пути оттуда. Поймают ли они нас, если мы решим туда вернуться? Если да, то их друзья, — он указал на группу маленьких людей, — будут вынуждены заплатить за это высокую цену, и им придется удирать что есть мочи. Да и твоему отцу с Кетчем придется несладко, если их не возьмут ни на один из кораблей-шаров.

Карен собралась что-то сказать, но передумала.

Вновь заголосил детектор. Хауэлл ничего не предпринял. Вибрирующий звук повторился.

— Не обнаружив нас, один из кораблей выскочил из перегрузки, но мы не отреагировали. И тогда он снова вошел в перегрузку, пытаясь отыскать там наши следы, — объяснил Хауэлл.

Он включил все приборы. Это была настоящая авантюра — как будто играя в жмурки, “Маринта” неслась вслепую с огромной скоростью, минуя засады. Хауэлл вытер пот со лба.

— До сих пор мы старались быстро исчезать и обходить ловушки. Теперь попытаюсь сделать кое-что другое, — сказал он угрюмо. — Карен, понаблюдай вот за этой кнопкой.

Он отправился в машинный отсек и перепрограммировал устройство для перехода в сверхскоростной режим. В обычных обстоятельствах корабль использует максимальную скорость, которую дает ему поле, но ее оказалось недостаточно, чтобы “Маринта” сумела оторваться от преследователей. Поэтому Хауэлл снизил сверхскорость до абсурдного минимума, что уменьшало поток энергии, связанный со входом и выходом из поля и должно было предотвратить вероятность взрыва. Кроме того, ослабление мощности могло затруднить их обнаружение.

Хауэлл вернулся в кресло пилота. Маленькие люди постоянно наблюдали за ним, перешептываясь. Человек в красной жилетке направился в машинный отсек и остановился в дверях, вопрошающе глядя на Хауэлла, но тот не отреагировал. Тогда малыш все же вошел туда; Хауэлл продолжал наблюдать за детекторами с весьма мрачным выражением лица.

Ничего не происходило. Детекторы вели себя спокойно, приемник не улавливал ничего, кроме помех и потрескиваний от солнечного излучения; очень часто такие шумы начинают выстраиваться в довольно тонкую мелодию, которую, за неимением другого термина, некоторые называют музыкой небесных сфер.

Дела шли пока неплохо. Индикатор объектов выдал на табло символ бесконечности — так происходит, когда поисковый луч проходит расстояние в несколько световых месяцев и даже лет, не встречая никакого препятствия, от которого он мог бы отразиться.

Маленький человек в красном жилете покинул машинный отсек и выглядел при этом весьма озадаченным. Подойдя к устройству для переработки мусора, он аккуратно перевернул его. Не нашел того, что искал, и вновь подошел к своим. Они тихо посовещались между собой, как будто боясь побеспокоить Хауэлла, но не переставали наблюдать за ним.

— Все еще ждут чуда, — скептически произнес Хауэлл, переводя взгляд с одного прибора на другой. — Пожалуй, они разочаруются… — Он пожал плечами и сообщил: — Приближается перегрузка!

Подступила тошнота, но не настолько изнуряющая. Головокружение — но слабое. Чувство вращения и падения почти не отличались от ощущения при внезапном торможении лифта. Даже экраны гасли постепенно. Но “Маринта” все же вошла в режим перегрузки. Благодаря перенастройке генератора она была окружена коконом сжатого пространства, обладавшим характеристиками перегрузочного поля, но в очень слабой степени. По сравнению с обычной скоростью режима перегрузки, яхта сейчас просто ползла подобно улитке.

Но, однако, ее скорость была выше той, с какой могли путешествовать первые звездоплаватели. Им приходилось тратить шесть лет на то, чтобы преодолеть расстояние в четыре световых года в пределах солнечной системы.

— Мы сейчас двигаемся с черепашьей скоростью, — сказал Хауэлл. — Маловероятно, что приборы, настроенные на нормальные перегрузочные поля, могли нас засечь. Если я ошибаюсь — нам этого никогда не узнать.

Существовала официальная теория, утверждающая, что ничто не может ворваться в перегрузочное поле. Но из каждого правила есть исключения — к примеру, если корабль во время перегрузки налетит на Солнце, поле оттолкнется от него, а люди на корабле даже не узнают, в чем дело. Но может случиться и обратное: поле разлетится в клочки, высвободив всю имеющуюся в нем энергию. В этом случае люди также ничего не почувствуют, ибо будут мертвы прежде, чем смогут что-либо осознать.

Сейчас, двигаясь намного медленнее обычного, яхта оставалась закрытой от обычного космоса, и услышать, увидеть или узнать что-либо об окружающей вселенной за пределами перегрузочного поля было невозможно.

— Мне кажется, что для двоих людей, небезразличных друг другу, Карен, мы с тобой ведем себя гораздо более сдержанно, чем другие известные в истории пары.

Карен улыбнулась.

— Но ведь ты как раз занят тем, что стараешься спасти меня, разве не так?

— Да, стараюсь. Удастся ли — бог ведает. Но мы, по крайней мере, не ведем себя подобно героям сериалов.

Карен смотрела на него взглядом, полным нежности. Она понимала, что они могут умереть, что вероятность выжить ничтожно мала, и ей, естественно, хотелось быть рядом с любимым. Но едва ли девушка могла изменить характер избранного ею мужчины, который старался не проявлять сейчас своих чувств. Хауэлл действовал хладнокровно и практично, пытаясь использовать малейший шанс для спасения их обоих. Возможно, Карен предпочла бы меньшую практичность и большую романтичность в последние минуты жизни, но она одобряла путь, выбранный ее возлюбленным, — впрочем, ей ничего другого и не оставалось.

Прошло довольно много времени, прежде чем Хауэлл поднял глаза от приборов.

— А теперь посмотрим, что произойдет, — сказал он.

Он кивнул Карен, но без улыбки. Выражение его лица было напряженным, но он недрогнувшей рукой вывел яхту из перегрузки, чтобы выяснить, что ждет их в открытом космосе.

Неприятное чувство распечатывания снизилось до минимума. Головная боль и тошнота почти не ощущались. Экраны загорались постепенно, им потребовалась добрая половина секунды, чтобы полностью осветиться.

А потом звезды Галактики окружили “Маринту” со всех сторон. Число их было бесконечным, хотя принято принимать точное количество светящихся солнц в Первой Галактике за сто тысяч миллионов. Если бы кому-нибудь пришло в голову подсчитать все самые яркие звезды поблизости и еще те, что чуть менее ярки, а потом — огромное количество тех, что светились капельку потусклее, и так далее — до того немыслимого количества солнц, которые способен различить глаз человека… если бы кто-то решился на это, тогда, наверное, он и получил бы то самое число в сто тысяч миллионов. Вот такое количество звезд, наверное, окружало сейчас “Маринту”.