Джо отошел и стал рассматривать стену, в то время как молодой лейтенант с надеждой ждал неподалеку.

Он находился в двойственном положении. Но видел, что случилось что-то странное. В том, как были спланированы другие случаи саботажа, просматривалась какая-то система. Ее было трудно выделить, но она была. Джо вспомнил о трюке минирования самолетов во время общего осмотра, о том, как взводились эти мины позднее. Частный самолет выпустил с воздуха ракету с дистанционными взрывателями, когда транспортный самолет летел мимо. Взорвался ящик с грузом, в котором предположительно должны были содержаться бланки и канцтовары. И еще попытка разнести всю Платформу при помощи атомной бомбы, когда саботажник застрелил команду и привез бомбу на официально безобидном самолете.

Общий элемент во всех этих случаях саботажа был достаточно ясен, но Джо не привык мыслить в таких терминах. Однако понимал, что прослеживается модель, которая отсутствовала в данном случае взрыва реактивных двигателей изнутри.

Он все хмурился, напрягая мозги, в то время как молодой лейтенант наблюдал за ним с уважением, ожидая, когда у Джо возникнет момент прозрения. Лейтенант был бы очень удивлен, узнав, что Джо пытается сконцентрироваться на проблеме, которую майор Холт и не думал ему поручать. Когда Джо на время отвлекся от своих мыслей, лейтенант с готовностью показал ему летное поле.

В середине дня еще один толкатель с визгом упал с небес. Это составило уже шесть толкателей и шестерых летчиков за неделю. Причем два разбились сегодня. У толкателей не было крыльев. Они не могли планировать. Направленные вверх, они могли взлетать великолепно. Пока двигатели работали, ими можно было в определенной степени управлять. Но в обычном смысле слова это не летательные аппараты. Это машины q баками горючего и рулями в выхлопной струе. Если двигатели отказывали, они превращались в падающий с неба металлолом.

Джо видел падение второго толкателя и не пошел на ленч. У него не было аппетита. Вместо этого он с мрачным видом позволил пичкать себя не относящейся к делу информацией. Молодой лейтенант, считая, что поскольку Джо прислан службой безопасности для расследования случаев саботажа, то ему необходимо обеспечить все возможности для оценки — это слово использовал бы и сам лейтенант — ситуации.

Но все то время, пока Джо ходил вслед за ним, он сосредоточился на одном предположении. Идея в том, что саботажнику тоже присуща определенная модель мышления, и если вы ее поймете, то сможете перехитрить противника. Но проблема заключалась в том, чтобы понять: что может быть сходного в, скажем, частном самолете, стреляющем ракетами, механиках, устанавливающих мины, перевозке бомб на самолетах… и, если подумать, был еще Браун…

Браун был ключом? Браун, был честным человеком, лояльным по отношению к Соединенным Штатам, предоставившим ему убежище. Но его шантажом заставили взять контейнер с атомной смертью, чтобы рассеять ее в Ангаре. Это и было ключом к модели саботажа. Браун должен был воспользоваться не какой-либо обычной вещью, которую можно найти в Ангаре. Он был только средством, при помощи которого собирались доставить нечто постороннее и смертельно опасное.

Вот оно что! Кто-то пытается хитроумными путями доставить известные разрушительные устройства в такие места, где их нет, и они будут эффективными. Ракеты. Бомбы. Даже радиоактивную кобальтовую пыль. Все это вполне известные средства разрушения.

Умы, которые планировали эти трюки, считали: “Эти предметы будут разрушать. Как нам доставить их туда, где они что-нибудь уничтожат?” Это была четкая схема.

Но саботаж с толкателями — а Джо был уверен, что это не что иное, как саботаж — не укладывался в эту схему. Заставить двигатель взорваться… Двигатели не взрываются. В них нельзя засунуть бомбу. Там нет места. Эти взрывы, которые видел Джо, центрировались в камере сгорания — позади компрессора и перед рулевыми лопастями. В реактивном двигателе идет вихрение. Лопасти впереди сжимают воздух, пламя яростно горит в сжатом воздухе, который невероятно расширяется и проходит мимо других лопастей, которые передают вращение на компрессор. Остаточный выхлоп выходит со стороны кормы в виде бело-голубого пламени, движущего корабль.

Но в камере сгорания расположить бомбу невозможно. Там расплавится все, кроме огнеупорных сплавов, из которых приходится делать реактивные двигатели. Размещенная там бомба взорвется, как только двигатель будет включен. Она не сможет уцелеть до того момента, когда толкатель взлетит. Не сможет…

Это был совершенно иной вид саботажа. И работало над ним другое мышление.

Днем Джо наблюдал за приземлениями, в то время как молодой лейтенант терпеливо за ним следовал. Приземление толкателей было совсем не похоже на приземление любых других летательных аппаратов. Они приземлялись исключительно неуклюже, поднимая рев, совершенно непропорциональный скорости приземления. Толкатели приземлялись вниз хвостом, грубо и неловко. У них не имелось ни крыльев, ни стабилизаторов. Их приходилось уравновешивать при помощи реактивных выхлопов. Управлялись они таким же образом. Если реактивный двигатель отказывал, контролировать их было уже невозможно. Толкатель падал.

Джо тщательно наблюдал теперь за одним из приземлений. Толкатель опустился, повернувшись кормой к земле, обжигая поле пламенем выхлопа, коснулся земли так, что его нос наклонился вперед, затем подпрыгнул, когда двигатель снова взревел, снова коснулся…

Цель состояла в тот, чтобы коснуться земли на минимальной поступательной скорости, тогда весь вес устройства поддерживается вертикальной струей выхлопа. Когда эта цель достигалась, они садились, проезжали несколько футов на металлическом брюхе и застывали неподвижно. Некоторые садились с ударом, пытаясь прорыть землю тупыми носами. Джо наконец заметил один толкатель, севший практически без горизонтальной скорости. Он пытался сесть вертикально, как взлетает ракета. Этот толкатель упал назад, блеснув в воздухе обшивкой брюха, пока не перекатился набок и не успокоился.

Последний из толкателей сел и завалился; все это затмило в мышлении Джо картину разбившегося толкателя, так что о следующей еде он начал думать без отвращения. Когда пришло время ужина, он угрюмо двинулся к столовой. В голове у него шевелилась какая-то неясная мысль. Ему было известно что-то, о чем он не мог вспомнить.

Талли с Уолтоном снова оказались в столовой. Джо прошел к их столику, Талли вопросительно на него посмотрел.

— Да, я видел оба падения, — мрачно сказал Джо, — и мне не хотелось идти на ленч. Хотя это был саботаж. Только он отличался — отличался в принципе — от других таких трюков. Но мне никак не вычислить, что здесь такое!

— Гм, — дружелюбно сказал Талли. — Ты, может быть, чего-нибудь узнал бы, если бы мог поговорить с бойцами Сопротивления и саботажниками в Европе. Поляки в этом были непревзойденны. У них имелся один парень, который мог подбираться к грузовикам с цистернами, перевозившими авиационное топливо от перегонного завода к разным нацистским аэродромам. Он совал в каждую цистерну какое-то химическое вещество — совсем немного по количеству. Топливо после этого выглядело нормально, пахло нормально и работало нормально. Но время от времени гитлеровские самолеты разбивались. Клапана застревали, и двигатели отказывали.

Джо уставился на него. Все оказалось так просто. Он понял.

— Нацисты потеряли множество самолетов, — говорил Талли. — А те, которые не разбились от застрявших клапанов, у них приходилось эти клапана перетачивать. Потеря летного времени. Прекрасно! А когда нацисты раскрыли этот трюк, им пришлось перегонять по новой каждую каплю авиационного топлива, которое у них было!

— Вот оно! — воскликнул Джо

— Вот оно? А что “оно”?

Джо с отвращением проговорил:

— Несомненно! Еще и трюк с заправкой баллонов для СО2 взрывчатым газом к тому же! Извините меня!

Он встал из-за стола и поспешил наружу. Он нашел телефонную будку и дозвонился до Ангара, затем до офиса секьюрити и, наконец, до майора Холта. Голос майора звучал нетерпеливо.