Майор кивнул.
— Да. И после этого сам пройдешь проверку на радиацию. Очень маловероятно, что он… э-э… носил порошок с собой вчера вечером, в Бутстрапе. Но если носил, то тебе… э-э… потребуется профилактический медицинский уход. Тебе и тем людям, которые были с тобой.
Джо понимал, что это означает. Брауну передали сравнительно небольшой контейнер самого смертоносного радиоактивного материала на Земле. Когда несколько миллиграммов этого вещества переправляли для научных исследований из лаборатории Оак Ридж, то упрятывали в толстостенные свинцовые сундуки. А Браун носил двести пятьдесят граммов вещества в контейнере, который мог положить в карман. Пока он ходил с ним, то не только смертельно облучился; он представлял такую же смертельную угрозу для всех, кто находился рядом.
— В любом случае, мог засветиться и кто-нибудь еще, — отрешенно проговорил майор. — Я собираюсь устроить учебную тревогу по радиационной опасности и проверить облучение каждого человека в Бутстрапе. Велика вероятность, что человек, который доставил Брауну этот контейнер, тоже обжегся. Но ты, конечно, никому об этом не станешь рассказывать.
Он махнул рукой, отпуская Джо. Джо повернулся, чтобы идти. Майор мрачно добавил:
— Кстати, нет никаких сомнений по поводу минирования самолетов. Мы уже нашли восемь таких, которые готовы были упасть, когда мины взведут. Но люди, которые минировали, исчезли. Они исчезли внезапно прошлой ночью. Их предупредили! Ты ни с кем не говорил об этом?
— Нет, сэр, — ответил Джо.
— Хотел бы я знать, — холодно заметил майор, — как же они узнали, что мы разгадали их трюк?
Джо вышел. Он ощущал сильный холод в низу живота. Нужно идентифицировать Брауна. Затем следует самому провериться на радиоактивность. В таком именно порядке. Сначала идентифицировать Брауна, потому что если вчера вечером в “Бифштексной Сида” у Брауна в кармане лежало полфунта радиоактивного кобальта, то Джо конец. А также конец и Хейни, и Шефу, и Майку, и всем, кто оказывался поблизости от Брауна. Поэтому Джо должен сначала опознать Брауна, пока его самого не оглоушили сообщением, что он фактически — мертвец.
Он опознал Брауна. Брауна уложили в свинцовый гроб; над лицом у него располагалось окошко из свинцового стекла. Джо не заметил никаких травм, кроме тех, что остались после драки с Хейни. Радиационные ожоги не оставили собственных отметок. Браун умер до того, как проявились внешние симптомы.
Джо подписал протокол опознания. Потом пошел выяснить, каковы его собственные шансы выжить. Он испытывал странное ощущение. Самое любопытное, что он не боялся. Он не знал — обожжен внутри или нет. Просто не испытывал страха. Никто и никогда не верит, что умрет — в том смысле, что прекратит существование. Самый последний трус, стоя у стенки перед расстрелом или уже привязанный к электрическому стулу, обнаруживает, как это ни поразительно, что полагает: что бы ни случилось с его телом, это не убьет его как индивидуума. Поэтому множество людей умирают с относительным достоинством. Они понимают, что вряд ли стоит поднимать шум.
Но когда его с головы до ног проверили счетчиком Гейгера, а температура оказалась нормальной и рефлексы — здоровыми, а потом заверили, что он не подвергался воздействию радиации, то Джо определенно ощутил слабость в коленях. И это тоже нормально.
На заплетающихся ногах он вернулся к разбитым гироскопам. Его друзья ушли, но нацарапали ему записку. Они отправились за инструментами, чтобы продолжить работу.
Он продолжил осмотр гироскопов, с каким-то отрешенным состраданием думая о том, что бедняга Браун стал жертвой людей, которые ненавидели саму идею Космической Платформы и ее значения для человечества. Люди такого типа считают себя выше человечества, а об остальных людях думают как о рабах. Они организовывали падения самолетов, убийства, занимались шантажом. Они платили, чтобы уничтожить Платформу, потому что она не позволит разрушить мир и править над руинами.
Джо, который совсем недавно думал, что находится на грани смерти, сейчас ощущал ледяное отвращение, которое было гораздо глубже злости. Злость может остыть, но его чувство к людям, которые готовы убивать других ради достижения собственных целей, остыть не могло. Он думал об этом, пока работал на фоне лезущих в уши шумов Ангара.
— Джо, — проговорил чей-то голос.
Подпрыгнув, он обернулся. Салли стояла позади него, глядя очень серьезно. Она попыталась улыбнуться.
— Папа мне рассказал, — сообщила она, — что проверка показала: с тобой все в порядке. Я могу тебя поздравить с тем, что ты еще некоторое время не покинешь нас, уйдя в иной мир? Или с тем, что кобальт не оказался поблизости от тебя? Или от всех нас?
Джо не знал, что ей ответить.
— Я иду внутрь Платформы, — заметила она. — Хочешь пойти со мной?
Он вытер руки ненужной тряпкой.
— Естественно! Моя банда ушла подбирать инструмент. Без них я практически ничего не могу сделать.
Они направились к Платформе. И опять та казалась волшебной, независимо от того, как часто Джо ее видел. Платформа была огромной до невероятности, хотя в своих пропорциях массивной не казалась. Яркий металл оболочки сверкал сквозь тюль лесов. В воздухе стоял слабый синеватый туман; то там, то здесь посверкивали “маршевые огни” сварочных аппаратов. Шум Ангара постоянно звучал у него в ушах. Впрочем, он к нему уже привыкал.
— Каким образом ты можешь везде так свободно ходить? — внезапно спросил он. — Меня все время проверяют и перепроверяют.
— Ты получишь полный пропуск, — сообщила она ему. — Он еще должен пройти по инстанциям. А у меня есть влияние. Я свободно прохожу мимо секьюрити и воспитала охранников у дверей. И у меня действительно есть дело в Платформе.
Он повернул голову, чтобы посмотреть на девушку.
— Интерьеры, — пояснила она. — И не смейся! Это не украшательство. Это психология. Платформу конструировали инженеры, физики и люди с логарифмическими линейками. Они создали прекрасное окружение для машин. Но там будут жить люди, а они — не машины.
— Я не совсем понимаю…
— Они разработали гидропонный сад, — заметила Салли с легким презрением. — Они очень точно подсчитали, что одиннадцать квадратных футов листьев тыквы могут очистить воздух, который требуется человеку во время отдыха, и сколько квадратных футов нужно, чтобы очищать воздух для человека, занятого тяжелой работой. Поэтому они спроектировали сады для эффективного производства возможно большей поверхности листьев — листьев тыквы! Но ты можешь себе представить живущих на Платформе людей, которые плывут среди звезд, а питаются дегидратированной пищей? Как жадно они набрасываются на тыквы, потому что это — единственная свежая пища, имеющаяся в их распоряжении?
Джо понял иронию, содержащуюся в ее словах.
— Они думают только о механической производительности, — возмущенно заметила Салли. — Я не разбираюсь в машинах, но можно считать, что потратила впустую огромное количество времени, учась в школе и в других местах, если не разбираюсь в человеческих существах! Я стала спорить, и сад теперь не будет выдавать такое количество зеленой массы, зато человек с удовольствием войдет в него! Сад не будет все время пахнуть тыквами. Я даже заставила их включить туда немного цветов!
Они уже приблизились к Платформе. Она была близка к завершению. Джо смотрел и вдруг понял, что ему хочется ускорить строительство. Он попытался мысленно убрать леса и представить Платформу гордо парящей в пустоте, блестящей на горячем белом солнечном свету, на фоне немерцающих звезд.
— И я устроила настоящую драку за жилые помещения, — продолжала Салли. — Все стены внутри они решили покрасить в серебристый алюминиевый цвет! Я заявила, что будь то в космосе или нет, но самым важным для людей является домашнее хозяйство. Платформа же станет их домом! И они должны чувствовать себя в ней людьми!
Они зашли в лабиринт вертикальных стоек. Везде сновали грузовики, пыхтели механизмы, летали подъемники. Джо оттащил Салли от огромного трейлера, который привез какую-то чудовищную деталь внутреннего интерьера. Салли провела Джо к временной деревянной лестнице с двумя секьюрити внизу. Девушка резко с ними поговорила; они ухмыльнулись и махнули Джо, чтобы он проходил. Он прошел к лестнице, которую снесут перед взлетом Платформы, и в первый раз оказался внутри.
