— Только это Миине и удалось, — мрачно отозвалась Риана. — Порок по-прежнему отравляет души рамахан.

— Даже после вскрытия в нарыве остается небольшое количество гноя.

Девушке хотелось плюнуть хагошрину в лицо, чтобы он прекратил нести чушь. Однако то, что он говорил, многое проясняло, хотя Риана не могла до конца поверить в то, что Миина создала Жемчужину лишь для того, чтобы ею завладели соромианты. Дар Сала-ат вздохнула с облегчением.

— Если все это — правда, то кто я? Зачем меня создали?

— Ах, не надо меня об этом спрашивать! — На лице хагошрина отразилась бесконечная грусть. — Я не могу ответить на этот вопрос даже себе.

— Твои слова означают, что все, чему меня учили, — ложь. Я не спаситель кундалианского народа и не смогу вытащить его из унизительного рабства.

— Разве я так сказал?

— Столько боли, страданий, несчастий, смертей! Наверняка не такая судьба уготована избранникам Миины.

— Эти избранники предали ее саму и ее учение.

— Но принять такие крутые меры…

— Возможно, именно они и были необходимы. Хотя ты, наверное, с этим не согласна.

Риана почувствовала, как тело немеет. Нечто подобное происходит при тяжелом ранении — тело будто окутывает вата и, притупляя невыносимую боль, позволяет продолжать бороться. В голове не осталось ни единой мысли, и разве могло быть иначе? Все, во что она верила, подверглось сомнению, все, на что она рассчитывала, просто исчезло. Риана посмотрела на Жемчужину. Безделушка, кажется, так сказал хагошрин. Голограмма, которая без конца показывает одну и ту же ложь. Риана развела ладони, Жемчужина упала и, несколько раз отскочив, покатилась по земле и исчезла.

Риана мрачно подняла глаза.

— Не знаю, куда теперь идти и что делать.

— Ты надежда Кундалы. Не переставай верить, Дар Сала-ат. Ведь после вскрытия нарыва глубоко в ране остался самый опасный яд. Поэтому и нужен герой, чистый духом и бесстрашный, который смог бы уничтожить заразу раз и навсегда.

— Без Жемчужины я бессильна.

— Жемчужина — просто вещь. С помощью вещей невозможно стать сильнее. Ты бессильна без веры в себя. Именно эту мысль ты должна пронести через всю жизнь. — Хагошрин нежно обвил девушку щупальцами. — А теперь сосредоточься, нам нужно поговорить кое о чем важном и опасном — о яд-камнях.

Риана рассказала хагошрину все, что знала о камнях от Джийан и Сагииры.

— Яд-камни добыли демоны и первоначально использовали в За Хара-ате. С их помощью приводился в действие механизм, который предотвращал разрушение Кундалы. Но вот опасность миновала, и сложилось мнение, что За Хара-ат обладает слишком большой мощью. С помощью колдовства камни извлекли и закопали в разных местах, чтобы никто не смог ими воспользоваться.

— А ведь кое-кому это удалось. Соромиантам.

— Все верно. У них восемь камней, и они разыскивают девятый.

— Что? Зачем им яд-камни?

— Они строят клетку из девяти яд-камней, и, когда добудут девятый, их власть станет безграничной. Соромианты смогут открыть порталы в Бездну и освободить демонов. С архидемоном Пэфоросом они уже договорились. При помощи демонов и девяти яд-камней можно воскресить великую силу За Хара-ата. Тогда соромианты уничтожат своих давних врагов — рамахан и поработят народы Кундалы.

— Если бы у меня была Жемчужина, я бы смогла им помешать.

— О ней лучше не думать, Дар Сала-ат. От таких мыслей только руки опускаются.

— Какой путь мне сейчас избрать?

— Не знаю. Хотя каким бы он ни был, ты должна отыскать его в собственном сердце.

— Ты мне поможешь?

— Постараюсь. Я нашел одну из твоих попутчиц. По крайней мере, она так утверждает.

Риана радостно встрепенулась.

Из темноты появилась Тигпен.

— Спасибо за теплый прием. — Раппа засопела и стала отряхиваться.

— Тигпен! — Риана опустилась на колени и обняла раппу. Затем она вкратце рассказала, что произошло с ней и Элеаной после несчастного случая на лестнице. — А где Элеана, девушка, которая была со мной? — спросила Риана, поворачиваясь к хагошрину. — Она осталась за дверью Хранилища, когда…

— Почему она тебя интересует, Дар Сала-ат?

— Я ее люблю!

Хагошрин покачал страшной головой.

— Боюсь, она не там, где ты ее оставила.

— Тогда где же? Ты знаешь?

— В руках регента.

— Кургана?! — закричала Риана. — Как же ты ему позволил…

— Даже если бы я знал, что ты ее любишь, то все равно не смог бы спасти. У регента девятый яд-камень.

— Ты знал об этом с самого начала?

— Конечно.

Риана вцепилась себе в волосы.

— Почему же ты раньше мне не сказал?

Чудовище содрогнулось.

— Яд-камень может меня убить.

— Тогда нам срочно нужно к Кургану. Кто знает, что он с ней сделает?

— Курган Стогггул? — переспросил хагошрин. — Он ее любит.

Сердце Рианы едва не остановилось, а ноги задрожали.

— Что ты сказал?

— Он любит ее страстно, опрометчиво, безрассудно.

Риане стало трудно дышать.

— Курган любит Элеану? — Риана вспомнила тот летний день, когда Аннон и будущий регент увидели, как девушка купается в лесном пруду. — Они ведь встречались всего раз!

— Кто может объяснить любовь?

— Это кошмар! Курган ее изнасиловал! Элеана его ненавидит и боится! Помоги мне спасти ее и отнять яд-камень у Стогггула.

— Как пожелаешь. — Хагошрин произнес несколько слов на Венче, и Риану бросило в дрожь.

В глаза ударил яркий свет, а огненный куб исчез. Они снова были в саду. Среди пальм весело носились многоножки.

— Хочу предупредить, — сказал хагошрин, — если все получится, Курган любой ценой постарается вернуть Элеану. Ты должна вникнуть в суть того, что я говорю, Дар Сала-ат, и действовать соответственно.

— Конечно-конечно, — быстро ответила Риана и наклонилась, чтобы подтолкнуть Тигпен.

Хагошрин поднял щупальце и аккуратно обвил его вокруг Рианиного запястья, заставляя обернуться.

— Курган Стогггул не должен тебя увидеть, Дар Сала-ат, — мрачно проговорил монстр. — Иначе он из-под земли тебя достанет и убьет.

Риана кивнула, чувствуя, как сердце начинает бешено биться.

— Я поняла. Давай поторопимся, пока…

— Пока я еще жив? — сухо рассмеялся хагошрин. — Да, да, давай поторопимся.

Среди сырого, полного странных звуков лабиринта келий, залов, галерей и других комнат неизвестного назначения, которые тянулись под апартаментами регента, находилась спальня. В ней никто не жил с того самого дня, как в’орнны изгнали рамахан из монастыря, превратив его в регентский дворец. Вот уже много лет она пустовала, позабытая и заброшенная.

Это была круглая, похожая на башенку комната с мраморными стенами, на которых через равные промежутки выделялись колонны из черного оникса. В спальне витал дух смерти и запустения, отчего высокий куполообразный потолок казался каким-то призрачным. На нем была изображена огромная черная лилия, изящный цветок с восемью острыми лепестками. В центре выделялись пять тычинок, красноватых, как кундалианское солнце, с ярко-желтыми пыльниками. В этой лилии было что-то эротичное, фаллическое и вместе с тем нежное. Курган не признался бы даже себе, что эта двойственность пугала и притягивала его одновременно.

Сюда регент и принес Элеану, положив на огромную кровать. Курган сел рядом, подняв огромное облако пыли. Целую вечность он не мог даже пошевелиться, просто сидел и смотрел на лицо девушки. Курган мечтал о ней уже больше года и почти не верил, что его мечта может сбыться.

Само ее появление оживило спальню, даже потускневшие от пыли мрамор и оникс нежно заблестели. Комната пульсировала в такт биению сердец Кургана, ритмичному движению крови по артериям, расширению и сокращению сосудов. Все предметы мебели — будь то резной стол, глубокое кресло или изящная кушетка — здесь были ажурными, филигранными, богато украшенными, словом, слишком цветастыми даже для кундалианского стиля. Рассеянный свет, проникающий сквозь искусно спрятанные ниши, покрывал спальню тонким прозрачным плащом. Наблюдая за Элеаной, молодой регент подумал, что эта спальня предназначена для любовных свиданий, а вовсе не для религиозного аскетизма. Именно поэтому комната сразу очаровала Кургана, и он часто заходил сюда. Тем не менее, регент никогда не приводил сюда бесчисленных лооорм, которые ублажали его каждую ночь. Теперь он понял почему.