Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Спасибо, Юрий Дмитриевич.

***

Из всех интервью, полученных Ашмариным за годы его журналистской деятельности, ни одно еще не задало ему столько задач, как это, полученное в кабинете-лаборатории Воронова под непрерывное гудение трансформаторов, резкие щелчки реле и тихий шелест приборов-самописцев. Несколько дней он вообще не показывался в университете. Острые на язык техники-прибористы начали уже поговаривать, что на парамагнитном резонансе и кончилась «научная карьера» Ашмарина. Но кафедральные оракулы ошиблись.

Дома Ашмарин обложился книгами и несколько дней усердно штудировал теорию магнетизма. Когда же появился наконец на кафедре, то первыми его словами были:

— Электронный резонанс что! Вот ядерный — сила!

Подобное «откровение» журналиста вызвало бы восторг. Но сегодня ребят словно подменили. Ашмарин недоуменно перевел взгляд с одного лица на другое и несмело обратился к Вадиму:

— У вас похороны, что ли?

— Не похороны, а судный день.

— Как? — не понял Ашмарин.

— А так вот. Обвинили нас в «ереси» и таскают по очереди в «святейшую инквизицию». Не понравился тут кое-кому наш юмористический листок.

— И «сопротивления» на халатах, — добавил Слава.

— В общем, — пояснил Степаненко, — в каких только грехах нас не обвинили! В анархизме, аморальности, аполитичности!

— Что за вздор! Кому могла прийти в голову такая чушь?

— Есть тут один такой, в чине комсорга факультета. Некто Герасимов…

— Так что же, на этого комсорга управы нет? Сходили бы в партбюро! — посоветовал Ашмарин.

— Зачем же серьезных людей беспокоить, — возразил Берг.

Но Степаненко поддержал Ашмарина:

— Правильно! Дураков надо учить!

— Ну-ну, вы там полегче с дураками, — вмешался Бойцов. — Может, за ними стоят и умные люди. Недаром от вас требуют признания, что все делалось не без ведома Юрия Дмитриевича.

— Так вы думаете?..

— Пора бы вам тоже подумать. Конечно, надо пойти в партбюро и объясниться. Дело пустячное, но могут раздуть такое…

— И Юрий Дмитриевич знает об этом? — спросил Ашмарин.

— Не хватало еще его отвлекать от дела!

— Тогда вот что. Я, кажется, придумал, как быть. Слушайте!

Все столпились вокруг журналиста.

***

— Не понимаю тебя, Леонид! — горячился Бенецианов, теребя кончики усов.

— А я не понимаю всех вас, — возразил Греков. — Даже Ростову и тому внушили, что причина всех зол на факультете — Воронов. Но это же абсурд!

— Однако ты сам говоришь, твой аспирант…

— Да, я вынужден был согласиться, чтобы он несколько изменил профиль своих исследований. Но при чем здесь Воронов?

— Так это же он и сбивает с толку всех аспирантов. Они готовы уже совсем забросить геологию и стать физиками. А кто будет продолжать наше дело? Подумай об этом, Леонид!

— Ну, хорошо, я постараюсь разобраться.

— Неужели тебе неясно?..

— Постараюсь разобраться, — упрямо повторил Греков.

— А уж манеры, манеры! — не успокаивался Бенецианов. — Да вот хоть на днях: является ко мне в кабинет, — как заведующий кафедрой к заведующему кафедрой. И тащит не то лаборанта, не то препаратора. Этакий, знаешь, стиляга в кожанке!

— Постой-постой! В кожанке, говоришь? Так это корреспондент областной газеты, он уже несколько дней у нас…

Бенецианов глотнул воздух.

— Корреспонде-е-ент?..

По уходе Грекова он долго сидел в кресле, не двигаясь и не поднимая головы. Так вот кто был свидетелем той дурацкой истории с книгой. Вот он каков, доцент Воронов — ведь все это, наверняка, было нарочно подстроено…

Бенецианов нажал кнопку звонка. Тотчас в двери показалось испуганное лицо лаборантки.

— Я слушаю, Модест Петрович.

— Попросите ко мне Строганову.

Софья Львовна не заставила себя ждать. Едва Модест Петрович успел овладеть собой, как в двери выросла ее плотная фигура и послышался низкий воркующий голос:

— Здравствуйте, Модест Петрович.

Бенецианов поднялся навстречу своему доценту, чмокнул ее руку, затем взял за локоть и провел к столу.

— Софья Львовна, голубушка, рад вас видеть в добром здравии. Садитесь, пожалуйста.

Строганова небрежно опустилась в кресло, положив ногу на ногу.

Бенецианов сел в кресло напротив и некоторое время молча рассматривал лицо молодой женщины, на котором странным образом уживались нежные ямочки на щеках с толстым мясистым носом над плотно сжатыми губами.

— Я слушаю вас, Модест Петрович, — сказала Строганова.

Тот глубоко вздохнул:

— Боюсь, как бы вам, Софья Львовна, не пришлось работать с другим деканом.

— Что за глупости!

— Нет, кое-кто явно хочет избавиться от меня, чтобы самому хозяйничать на факультете.

— Уж не Воронов ли?

— Он, конечно!

— Так неужели вы допустите?

— Все может случиться…

Она молчала, рассматривая блестящий кончик туфельки, как бы взвешивая сказанное профессором.

Бенецианов почувствовал, что необходимо подтолкнуть собеседницу:

— Вы думаете, и без меня ваш супруг останется в должности ассистента?

Софья Львовна подняла голову:

— Что вы хотите этим сказать?

Бенецианов пристально взглянул ей в глаза:

— Надеюсь, вы не забыли, как ваш покорный слуга устроил его без ведома Ученого совета.

Строганова вся как-то сжалась.

— Неужели вы готовы капитулировать? Можете быть уверены, что ваши друзья…

Бенецианов прервал ее:

— Софья Львовна, душечка, я всегда знал, что мы останемся друзьями.

Она молча кивнула.

— Мне хотелось поговорить с вами… Дело в том, что Воронов… Мне кажется, он уже прибегает к недозволенным приемам. Привел на факультет корреспондента и что-то затевает.

— Да уж, лишил он вас спокойной жизни!

— Не надо быть злой, дорогуша, это не идет красивым женщинам… Так вот, спокойно смотреть на эти происки ни мне, ни вам нельзя. И я полагаюсь на ваш практический ум. Вы же больше общаетесь с сотрудниками. Найдите способ раскрыть им глаза на Воронова.

***

Воронов отбросил карандаш и, энергично потянувшись, зашагал меж лабораторных столов. Время было позднее, все его помощники давно разошлись. Из коридора не доносилось ни звука. В такие часы особенно хорошо работалось.

Он снова подошел к столу и взял пленки отснятых спектров поглощения европия.

— В чем же здесь дело?..

Спектры были получены в связи с изучением кристаллической структуры флюорита. Минерал этот, представляющий природное соединение кальция и фтора, давно уже привлекал внимание Воронова. Дело в том, что кальций в нем нередко замещался европием — одним из представителей когда-то таинственных и неуловимых «редких земель». А европий был парамагнитным элементом и, следовательно, давал возможность применить к изучению структуры флюорита метод парамагнитного резонанса.

Этим и занимался Воронов в последнее время. Получено уже несколько десятков спектров европия, расшифровка их позволила уточнить структуру кристаллической решетки флюорита. И можно бы на этом поставить точку. Но до сих пор оставалось необъяснимым одно: снимки спектров поглощения европия почему-то странно раздваивались. На пленках ясно проступало два самостоятельных спектра с очень близкой сверхтонкой структурой, но все-таки нe одинаковых.

Часы в коридоре пробили двенадцать.

— Почему все-таки они удваиваются? — Он снова посмотрел на снимки.

— А что, если…

Воронов быстро перелистал страницы справочника:

— Так… Европий имеет два изотопа: европий-151 и европий-153. Процентное соотношение почти поровну… Спин ядра обоих — пять вторых. А вот магнитный момент… — Он, схватив логарифмическую линейку, снова заглянул в справочник.

— Так… Что же у нас получается?.. Для европия-151 — три целых и четыре десятых. А для европия-153… Ого! — Воронов так и впился глазами в цифры. — Одна целая и пять десятых. Меньше чем в два раза! Но это значит… Это значит, что заметное содержание европия в флюорите при комнатных температурах должно обусловить разрешение сверхтонкой структуры спектра парамагнитного резонанса от… каждого его изотопа. Стоп! Спокойно. Проверим еще раз…

38
{"b":"133116","o":1}