Для Санны это было очень важно. Рано лишившись родителей, она была окружена заботой бабушки. Благодаря ей, она научилась жить нескучно, окончила специальную школу и мечтала стать диктором радио. К своим девятнадцати годам у нее были знакомые ребята по школе, но о дружбе между мужчиной и женщиной, а тем более любви, она знала только из литературы. Ребят из спецшколы она воспринимала как элементы окружающей обстановки. Они играли заметную роль в ее жизни, но скорее, как естественное ее сопровождение. Без новизны, без событий.

Как и бабушка, Санна была впечатлительной и сентиментальной, а ее возрастной романтизм воплощался в фантазиях, свойственных большинству девушек ее возраста. Ну, может быть, чуть больше в силу того, что она все же меньше соприкасалась с действительностью.

Она часто ходила в гости к Родиону и ориентировалась в его квартире совершенно свободно. Могла приготовить чай и накрыть на стол. Но большую часть времени Родион читал ей что-нибудь вслух, и это нравилось обоим.

В один из таких вечеров они сидели на диване, соприкасаясь плечами, и читали Булгакова «Мастер и Маргарита». В какой-то момент Санна подняла ноги на диван и взяла Родиона под руку, от чего он перестал понимать смысл читаемого. А через некоторое время она обняла его за плечи и стала перебирать волосы.

Голос Родиона стал хриплым, глухим и тихим. Он перестал читать и повернул голову к ней. Его губы оказались на уровне ее лба, и он поцеловал ее. Точнее, просто прикоснулся. И точно ожидая этого, Санна нашла его губы, и они поцеловались. Для обоих это было впервые, и они через секунду были смущены этим. Но Санна продолжала целовать его шею и лицо. Он откликался, и они продолжали так целовать друг друга. Пока Родион не выдохнул:

– Я люблю тебя.

Санна отстранилась от него, нашла руками его голову, притянула ее к себе и, целуя, сказала:

– Я тебя тоже люблю.

Вот так и была пройдена дистанция, о которой говорил еще Аристотель, и, следовательно, сократилась дистанция между Санной и Родионом. А потом исчезла совсем. Пришла близость, и оба были счастливы. Все это произошло не в один день, но довольно быстро.

Узнав у Санны о том, что они, оказывается, любят друг друга, бабушка не выразила ни сожаления, ни радости. Зная жизнь, она мудро рассудила, что время все расставит по местам, а случившееся было неминуемо.

С того времени молодые люди стали жить у Родиона, и теперь бабушка приходила к ним в гости. Но она продолжала не вмешиваться в их отношения и только помогала Санне готовить на кухне.

Почти год они прожили в спокойных водах любви. В своем замкнутом мире покоя. Конечно, бывали и непростые ситуации. Санна часто впадала в депрессию от своей ограниченности, но Родиону удивительным образом удавалось ее поддерживать в такие периоды. Вообще, за это время он стал в большей мере мужчиной, чем за всю предыдущую жизнь. Постоянное ощущение ответственности за Санну делало его более мужественным и наполняло серьезным смыслом его жизнь. Он стал более уверенным в себе. Ему нравилось принимать решения за обоих. В тоже время Санне приходилось прилагать большие усилия для того, чтобы заставить его выйти из дома. Ей часто не сиделось. Она хотела на улицу. Слышать шум города. Толкаться среди людей. Заходить в парфюмерные магазины.

Благодаря ей они научились ходить в кино. Родион при этом озвучивал те места, где было только действие. И несколько раз ходили даже в театр.

Санна, Санна. Она стала смыслом жизни Родиона, поселилась в нем и заняла там все пространство. Никто из его знакомых не знал о ней. Никто из сотрудников по работе даже не догадывался, чем он владеет. Он приобрел цифровую камеру, и теперь фотографии Санны были в любой папке его компьютера. Он поместил ее фотографию вместо заставки на мониторе компьютера в офисе. Везде была Санна.

Без очков у нее были удивительно синие глаза, и казалось, она все видит. Но она ничего не видела и от этого страдала. Страдал от этого и Родион. Так часто бывает с близкими людьми, но это к тому же побудило его разобраться в причинах ее болезни и, к сожалению, понять, что она неизлечима. В этом была убеждена и бабушка, хотя наука и медицина сейчас бывает, творят чудеса. И вот, кажется, все ясно, а все равно рождается надежда.

Однажды в Интернете, Родион прочитал об успехах в одной московской клинике. Мальчику десяти лет вернули зрение на один глаз после успешной операции с применением лазера. Немедля он связался с этой клиникой и изложил суть проблемы, которую знал уже как свою. Затем долгие дни ожидания и наконец, ответ: «Извините, но у нас очередь на бесплатные операции на пять лет вперед и, кроме того, случай у Вас непростой. Проведите обследования и становитесь в очередь. Никаких гарантий не даем. До свидания».

Приблизительно такие слова он выслушивал неоднократно. Рассказывал это Санне, понимая, что огорчает ее, и утешал, понимая, что ничем помочь не может.

Впервые за свою жизнь Родион задумался о деньгах и понял, как ему их не хватает. Он поговорил на работе со своим начальником о повышении зарплаты, но это было не то. Сумма, которая требовалась для операции и послеоперационной реабилитации была такой, которую он мог заработать в течение трех-четырех лет и то при условии ничего не тратить на себя.

Можно рассуждать на тему о том, что в затруднительных ситуациях жизнь каким-то непонятным образом склонна к самоорганизации и, таким образом, к выходу из таких ситуаций. Но в данном случае выход был найден до банальности просто.

В метро Родион увидел рекламу нескольких банков о предоставлении кредита и после нескольких звонков нашел тот, который согласился под залог его квартиры выдать необходимую сумму денег на довольно длительный срок. Не обошлось без формальной волокиты и запроса, кучи справок и дополнительных документов, но, в конце концов, деньги оказались на его счете, и главная проблема была решена.

Бабушка плакала. Плакала и обнимала Родиона. Плакала и обнимала Санну. Пожилые люди склонны к сентиментальности. Впрочем, Родион тоже прослезился, но сумел это скрыть. Хотя чувство значимости и силы, которые он испытал впервые в жизни так заслужено и ощутимо, оставалось с ним еще долго, и он не раз возвращался к тем минутам счастья.

А что же Санна? Вы думаете, она прыгала от счастья. По идее, так должно было быть. Ведь она так хотела видеть. Так хотела влиться в общность зрячих людей. Так хотела видеть то прекрасное, что было ей недоступно. Она была молода и так страдала от своей ущербности, и тут вдруг надежда. Да что там надежда, вполне реальный шанс уже в недалеком будущем изменить свою жизнь.

Когда я их увидел в эти дни, сидящими на скамейке сквера, Санна была очень взволнована, но Родион очень настойчиво ей что-то объяснял и, как мне показалось, был уверен в себе, как никогда. Я не слышал тогда, о чем они говорили, но создавалось впечатление, что Родион уговаривал Санну на этот серьезный шаг. Хотя мне могло это только показаться. Ведь Санна так хотела видеть.

Последовавшие за этим события пролетели на удивление быстро.

Санна легла в клинику на подготовку к операции. Дни были заполнены суетой. Пауза возникала, когда к ней приходил Родион и, держась за руки, они сидели в холле клиники и о чем-то неторопливо говорили. Он гладил ее волосы, целовал, обнимал, что-то шептал, и она временами улыбалась.

Такой улыбающейся он увидел ее, когда зашел в палату на следующий день после операции. Она сидела на постели с повязкой на глазах и протянула к нему руки. Он обнял ее и прошептал:

– Я люблю тебя, Санечка.

– Я тоже тебя люблю, – и потянулась губами к нему. Мимолетный поцелуй, и тут же Санна стала похожа своей игривостью на обычную Санну.

– Скоро я увижу, какой порядок у тебя, пока меня не было. Посуду не моешь, постель не убираешь. Теперь я наведу порядок.

– Да, да. Все что захочешь.

– Я столько хочу. Ты не представляешь. Да и еще, мне ведь надо будет учиться писать и читать теперь. Ты же поможешь?