Она видела, что он пытается сидеть неподвижно, но бедра все равно приподнимались и опускались едва заметными неконтролируемыми движениями в ритме ее скольжений. Твердо вознамерившись разбить его самоконтроль, она посасывала головку члена, при этом сжимая и разжимая кулак на твердой как железо плоти. Наконец Гидеон судорожно вцепился в подлокотники и зарычал.

Белла замурлыкала в ответ. Его пьянящий мужской запах наполнил каждый вздох. Солоноватый привкус спермы дразнил язык. Желание скручивалось спиралью внизу живота, рассылая завитки огня, лижущие каждый нерв в ее теле.

Вот, значит, что он чувствует, когда ласкает ее плоть. Когда делает все, чтобы доставить ей наслаждение. Какое же это, оказывается, наслаждение — давать. Тело ее пульсировало, голова шла кругом. Плоть пылала от возбуждения. Она была близка к оргазму, но усилием воли сдерживала свои желания и направила все усилия, все вожделение, пронизывающее ее чувства, на то, чтобы доставить удовольствие ему.

Его короткие толчки стали длиннее. Плоть заполняла ее рот, и она инстинктивно расслабилась под его скольжение, позволяя ему овладеть ее ртом как пожелает. Крепко обхватив ладонью тугой стержень, продолжала гладить его. Запах мужского пота еще сильнее распалял ее вожделение. Другой рукой она потянулась к его промежности.

Он резко отстранил ее.

— Хватит, иначе я… — процедил он сквозь зубы. Она взглянула на головку, блестящую и пылающую от желания.

— Позволь мне, — сказала она, наклонившись вперед, но Гидеон остановил ее, взяв за руку.

— Нет. Я хочу… Я хочу… я… — Их взгляды встретились. — Я хочу кончить на твою грудь! — прорычал он.

Она выгнула спину. Его порочное требование взывало к живущей в ней распутнице.

— Да, — хрипло промурлыкала она.

Он ослабил хватку на ее плече, но не отпустил. Обеими руками она ласкала его стержень длинными твердыми поглаживаниями от основания до кончика. Ладони легко скользили по коже. Он увеличился, затвердел еще больше, пока тонкая кожа не натянулась до предела. Все его тело напряглось. Она наклонилась вперед, нацелив его стержень на свою грудь.

Гидеон запрокинул голову.

— О дьявол! — прорычал он, излив семя ей на груди. Гидеон испустил тяжелый, судорожный вздох и обмяк, уронив подбородок на грудь. Глаза были прикрыты тяжелыми веками, лицо выражало полнейшее изнеможение. Затем он быстро втянул воздух, тело его дернулось, когда она поводила широкой головкой по твердому соску, покрытому его семенем.

— Нет, нет, нет. — Он отодвинул ее. — Это слишком… слишком… — выдохнул он.

Она подогнула пальцы ног и выгнулась, радуясь, что довела его до такого состояния.

Отпустив его ствол, Белла схватила его рубашку с пола. Вытерев доказательство его взрывной кульминации, отшвырнула рубашку в сторону и взобралась на кресло.

Прильнув к Гидеону, Белла свернулась, как котенок, у него на коленях. Обняв его за плечи, шелковистой щекой прижалась к покрытой испариной груди. Теплое дыхание щекотало темную поросль.

Грудь Гидеона вздымалась и опадала с каждым натужным вздохом. Она слышала, как стучит его сердце. Его руки и ноги отяжелели, он не мог даже пошевелиться.

Белла все-таки добилась своего: Гидеон полностью утратил контроль над собой. Голова шла кругом от силы оргазма. Густой туман удовлетворенной похоти окутал мозг. Никто уже сто лет не делал этого с ним. Это была роскошь, которую ему редко даровали, и ему никогда бы не пришло в голову попросить о ней. Что ж, «никогда» теперь не совсем верно. Цепи, в которые он заковал свое желание, разорваны. В будущем он не преминет обратиться к Белле с просьбой-другой.

Иисусе, она не только ласкала его ртом, но он излил семя на ее роскошную грудь. Он запрокинул голову и испустил низкий усталый смешок. Что это с ним? Губы его изогнулись в кривой улыбке.

Любовь. Он влюблен.

Гидеон вздохнул и поцеловал ее макушку. Ему хотелось положить ее на постель, заниматься с ней любовью весь день и всю ночь. Наполнить ее собой, смакуя каждое мгновение до тех пор, пока не скажет, что везет ее в Лондон. Он чувствовал, она не будет рада, но он найдет способ заставить ее понять. Он не может держать ее здесь только для того, чтобы потворствовать своим эгоистичным желаниям. Она ему слишком дорога.

Белла поерзала, прижимаясь теснее, и поцеловала его в грудь. Мягкая ласка губ заставила его истощенную плоть дернуться, возвращаясь к жизни. Пальцы ее лениво играли короткими, влажными от пота волосками на затылке. Возбуждение медленно поползло по позвоночнику.

— Я люблю тебя, — едва слышно произнесла Белла. Эти слова проникли ему прямо в душу.

Он затаил дыхание и какое-то мгновение мог лишь слушать эхо ее нежного мелодичного голоса, звеневшего в голове. Ему показалось, он почувствовал это прошедшей ночью, но не осмелился тешить себя надеждой, что когда-нибудь услышит эти слова из ее уст. И все же она произнесла их.

Крепко прижав ее, он прислонился головой к ее макушке и попытался втянуть воздух в легкие.

— Белла… — Охваченный эмоциями, он крепко зажмурился и стиснул зубы. Он никогда не верил, что встретит кого-то, кто по-настоящему полюбит его.

— Белла, я… — Слово застряло в горле, отказываясь выходить.

Ее ладонь легла ему на грудь, прямо на сердце.

— Все в порядке, Гидеон. — В ее тихом голосе слышалось бесконечное море терпения.

Он в отчаянии покачал головой и снова открыл рот. Отдаленный звук хлопнувшей двери нарушил его сосредоточенность. Он поднял голову. Рокот низкого мужского голоса достиг ушей. Белла оцепенела.

— С-Стир… Ужас обуял его.

— О черт! Вставай, вставай, Белла! — Не дожидаясь, когда она зашевелится, он поднял ее с себя и поставил на ноги.

Одна секунда, и брюки его были застегнуты. Он наклонился за рубашкой, затем остановился. Нет, не эта. Придется найти другую. Схватив Беллу за руку, он потащил ее к комоду и выдвинул ящик. Проклятие! Ну почему, черт возьми, он не увез ее в Лондон раньше?

Он выхватил рубашку из ящика.

— Белла, надень это. Нам надо уходить.

Она не пошевелилась. Лицо покрылось смертельной бледностью. Ее била дрожь. У нее был вид человека, только что выбравшегося из ледяной январской Темзы. Ее ужас поразил его в самое сердце.

— Ангел, надень это, — сказал он, пытаясь взять себя в руки.

Она заморгала, затем кивнула.

— Но, лорд Стирлинг… — послышался молодой женский голос из коридора.

— Мейзи, — прошептала Белла, узнав голос служанки. Дрожащими руками она надела рубашку через голову, одернула и вытащила из-под нее волосы.

— Прочь с дороги, девка! — донесся до них мужской голос.

Белла была ни жива ни мертва от страха.

— Гидеон, — прошептала она.

— Не бойся. Я не позволю ему обидеть тебя, — поклялся он, заправив прядь волос ей за ухо.

Он сделает все, что в его силах, чтобы не подпустить к ней Стирлинга, но этого достаточно. Белла рассказала о нем Стирлингу. Обнаружив его у Беллы, он может позвать мирового судью, и Гидеона арестуют за проституцию. Он не сможет защитить ее от тюремной камеры, а закон легко простит Стирлинга за убийство жены, нанявшей жиголо, в приступе ярости.

Схватив за талию, он притянул ее к себе. Крепко сжимая, поцеловал, ибо ему необходимо было почувствовать ее поцелуй, почувствовать ее любовь. Она льнула к нему, языком отчаянно сплетаясь с его языком, словно знала, что это, возможно, их последний шанс.

При звуке двери гостиной, ударившейся о стену, Гидеон оторвался от ее губ и устремил взгляд на ручку двери спальни. Проклятие. Он забыл ее запереть.

Приближаясь, звук тяжелых шагов слышался через закрытую дверь.

Охваченный отчаянием, Гидеон оглянулся. Надо было втолкнуть Беллу в гардеробную, там полно платьев, но теперь слишком поздно.

Заставив себя разжать руки и отпустить ее, он повернулся, встав перед ней.

— Я не дам ему обидеть тебя, — повторил он, напрягая мускулы в ожидании.

Мягкие губы коснулись его голой лопатки.