Морщины пересекли ее лоб. Он даже не заботится о своем поместье. Боухилл так мало значит для него, что он уступил его Филиппу и включил в брачный контракт. И тем не менее муж решил помучить ее и провести именно это лето здесь, в этом месте, которое когда-нибудь может стать ее домом, если он сойдет в могилу раньше ее.

Послышался стук в дверь гардеробной. Она напряглась.

— Леди Стерлинг? — донесся до нее голос горничной из-за двери.

Белла открыла.

— Да, Мейзи?

— Лорд Стерлинг желает видеть вас в своем кабинете, — сказала служанка. Ее рыжие брови были сдвинуты, а плечи ссутулены — она явно не хотела быть вестником дурных новостей.

Желудок Беллы скрутило в тугой ком. Выпрямившись, она кивнула. Служанка ушла. Белла взглянула на свое отражение в зеркале. Старый синяк давно прошел, лицо было бледным. Щеки чуть более впалые, чем обычно. Простое утреннее платье, которое на ней, подойдет, ибо она не осмелится тратить время на переодевание.

Отперев дверь спальни и гостиной, она тихонько спустилась с лестницы, чутко прислушиваясь к любым звукам, чтобы не столкнуться с кем-то из гостей.

Дверь кабинета маячила в конце коридора. Приближаясь к ней, Белла успокаивала себя, что, возможно, он просто хочет сообщить ей о своем скором отъезде. Она принимала желаемое за действительное, разумеется, поскольку он никогда не сообщал ей о своих планах, однако Белла цеплялась за эту ниточку надежды.

Рука дрожала, когда она подняла ее, чтобы постучать в дверь.

— Войди.

Собрав всю силу воли, чтобы унять беспокойство, она сделала глубокий вдох и вошла в кабинет.

Стирлинг сидел за столом, сосредоточив внимание на приходно-расходной книге. Полный стакан янтарного виски стоял на одной из неаккуратных стопок бумаги у его локтя. Порядок подшивки и хранения документов мистера Лейтона — точнее, отсутствие такового — никогда не огорчал Стирлинга. Ее муж предоставил старому секретарю Боухилла полную свободу действий.

Белла остановилась в двух шагах от стола. Ожидая, когда он обратит на нее внимание, скользнула взглядом по широким плечам. Сердце ее пропустило удар.

Его портрет был повернут от стены, выставляя на обозрение открытый сейф. Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

Стирлинг вскинул глаза от гроссбуха.

— А, жена. Ты ведь моя жена, не так ли? Я пробыл в Боухилле месяц и, насколько помню, видел свою жену всего раз.

Он окинул ее взглядом с головы до ног. Она вздернула подбородок и попыталась ничем не выдать дрожь в коленках.

Он презрительно ухмыльнулся.

— Заносчивая холодная сука, вот ты кто. — Он откинулся в кресле и опрокинул в рот половину содержимого стакана. Этот человек поглощает виски словно воду. — Хватит с меня твоих капризов. Ты пренебрегаешь своими обязанностями хозяйки. Сегодня будешь присутствовать за обедом. Будешь вежливой и любезной, а не как обычно. Ты очаруешь наших гостей, заставишь их пускать слюнки. Заставишь их поверить, что я счастливейший из мужей.

Она хотела отказаться, открыла было рот, но тут же закрыла его.

— Да, моя дорогая? Ты хочешь мне что-то сказать?

Он дал ей возможность по крайней мере произнести это слово. Но она ею не воспользовалась. Однако промолчать не могла.

— А где ваши гости?

— Отправились на конную прогулку.

Пьяные верхом на лошадях. Она могла лишь надеяться, что некоторые из них заблудятся или свалятся с лошадей и разобьют себе голову. Было бы особенно приятно, если бы лорд Рипон оказался в числе невезучих. Тогда ей не пришлось бы видеть его злорадную, ухмыляющуюся физиономию за обеденным столом.

Стирлинг взял ручку и вернулся к изучению гроссбуха. Усилием воли она заставила себя не смотреть на открытый сейф и ждала.

— А твое содержание обходится мне недешево. То жалкое наследство, которое я получил от твоего брата, даже не окупает расходов на тебя. Более пяти сотен ушло со времени моего последнего приезда. Твоя модистка должна мне сапоги целовать. Поскольку теперь у тебя вдоволь нарядов, есть из чего выбирать, я ожидаю, что ты ослепишь моих гостей. — Не глядя на нее, он щелкнул пальцами в ее сторону. — Что-нибудь открытое. Рипону нравятся твои титьки.

Он говорил о ней так, словно она вещь, которой можно похвастаться перед друзьями… Она терпела его вспышки раздражения, тирады, невнимание, брань и побои все эти годы! И никогда не жаловалась, но это… это…

Ненависть, горячая и густая, всколыхнулась в ней. От страха не осталось и следа. Сжав кулаки, она задала вопрос, который мучил ее все пять лет:

— Зачем ты женился на мне?

Вздрогнув, он вскинул глаза.

— Зачем? Почему? Ты ведь ненавидишь меня. Ты никогда не проявлял ко мне ни малейшего интереса. И, как ты красноречиво заметил, за мной не было закреплено большого приданого. Ты даже ни разу не танцевал со мной, когда я была дебютанткой. Так почему все-таки ты женился на мне?

Скривив губы, Стирлинг отвел взгляд.

— Потому что все хотели заполучить тебя, по крайней мере до тех пор, пока не узнали, что ты шлюха. Но в этом, дорогая жена, и заключалась главная привлекательность. Женщина, которая выглядит как ты и тем не менее распутничает с конюхом? Ты была гарантированно хорошей кобылкой. Ты должна была исправить… — Он не договорил.

Белла открыла рот, когда до нее дошло. Она должна была стать его лекарством. Он ненавидит ее потому, что она не вылечила его от импотенции. Теперь все понятно. Она не чувствовала ненависти с его стороны в день их свадьбы. Она проявилась в первую брачную ночь.

— Ты заносчивая холодная сука как в постели, так и вне ее. Да, я ненавижу тебя.

— Я не покупала никаких платьев, — спокойно проговорила Белла.

Он казался сбитым с толку резкой сменой темы. Она упивалась замешательством на его отвратительном лице. Легкая торжествующая улыбка тронула ее губы.

— Пятьсот фунтов, — сказала она. — Я не покупала на них никаких платьев. Я наняла мужчину, который сделал то, чего ты не смог. Я отдала ему то, чего ты не смог взять. Он был восхитителен и в постели, и за ее пределами, и я люблю его. А тебя ненавижу.

Едва эти слова слетели с ее губ, она застыла. Голос странным эхом отдавался в ушах. Смелость покинула тело, оставив ее слабой. Неужели она действительно это сказала?

Стирлинг не шевелился. Белла понимала, что совершила ужасную ошибку, ошибку, за которую дорого заплатит.

Шея его побагровела. Глаза сузились. Низкое рокочущее рычание наполнило кабинет.

Вскрикнув, Белла выбежала из кабинета и помчалась по коридору. Повыше подняв юбки, чтобы освободить ноги, она одной рукой хваталась за перила, помогая себе, когда неслась вверх по лестнице. Тяжелые шаги у нее за спиной ускоряли пульс до панического уровня. Она рывком распахнула дверь гостиной и захлопнула ее. Хватая ртом воздух, лихорадочно нащупывала в кармане ключ, но руки дрожали и не слушались ее.

Ключ уже был в руке, когда дверь распахнулась, ударила ее и она полетела на пол. Затылок стукнулся о пол, перед глазами все поплыло.

— Ах ты, шлюха!

Большая ладонь схватила ее за руку выше локтя, чуть не вырвав из гнезда. Он рывком поднял ее на ноги. Она заметила его глаза, дикие от ярости, прежде чем он швырнул ее о стену. Лопатка больно ударилась об острый угол картинной рамы. Она инстинктивно вскинула руки, закрывая лицо.

Она старалась не кричать, не молить о пощаде, когда он осыпал ее ударами.

— Грязная шлюха!

За мгновение до того, как боль поглотила ее, одна странно связная мысль промелькнула у нее в голове. Либо его кулаки крепче, чем она помнит, либо он бьет ее чем-то. Чем-то, похожим на подсвечник. Возможно, тот серебряный, который стоял на маленьком столике рядом с дверью.

Вид особняка вырвал глубокий вздох облегчения из груди Гидеона. Молясь, чтобы мужа Беллы не оказалось дома, он натянул поводья взмыленной лошади и спрыгнул на землю. Колени на мгновение подкосились, прежде чем он усилием воли заставил их работать. Привязав поводья к железной коновязи, он решительно поднялся по каменным ступенькам и постучал в парадную дверь.