— Входите же и садитесь, мистер Роуздейл, — промурлыкала Рубикон. Обычно она называла его «Роуздейл» или «Гидеон», в зависимости от настроения, и «мистер Гидеон Роуздейл», когда похвалялась им перед клиентками. Его единственным приветствием был легкий наклон головы, прежде чем он устроился в кресле.

Она окинула его долгим взглядом, оценивающим, проницательным и хитрым. Взглядом, от которого у него по коже поползли мурашки.

— У вас появилась поклонница, мистер Роуздейл. Роуздейл промолчал. Лицо его стало непроницаемым.

— Упаковывай сундук.

— Прошу прощения?

— У тебя назначена встреча, и если верить кучеру, который доставил просьбу, ты снова отправляешься в Шотландию.

Она помахала сложенным листком бумаги. Он наклонился вперед и выхватил у нее листок. При виде аккуратного женского почерка сердце его подпрыгнуло. Затем он прочел письмо.

«Желательна компания мистера Роуздейла сроком на две недели. Сообщите кучеру, когда мистер Роуздейл сможет отбыть. Если вложенной суммы недостаточно, дайте знать через возницу».

* * *

Гидеон мог бы поклясться, что что-то внутри его разорвалось надвое.

— Сколько? — спросил он дрогнувшим голосом. Медленная, довольная улыбка растянула накрашенные губы Рубикон.

— Мне нравится, когда ты оставляешь их жаждущими. Но, мистер Роуздейл, еще ведь и трех недель не прошло.

— Сколько? — Он сжал руку в кулак, острые края бумаги вонзились в ладонь.

— Я все думаю, не поднять ли мне твою цену. Надеюсь, я не раздаривала тебя все эти годы.

Его терпение было на исходе.

— Сколько? — процедил он сквозь зубы. Она бросила толстый конверт через стол.

— Это твое.

Гидеон заглянул внутрь. Рубикон взяла половину суммы, но то, что в этом конверте…

Он резким движением швырнул конверт обратно.

— Пошли кого-нибудь другого. У меня уже назначены встречи, и их нельзя отменить.

— Не волнуйся. Я уже отменила их за тебя. Маркус в данный момент направляется в Девон, дабы передать ее милости твои сожаления.

— Что? — рявкнул он. Как она смеет переделывать его расписание без его согласия? И откуда, черт возьми, она узнала, куда он собирался?

— Ты увидишься с ней как-нибудь в другой раз, поскольку будешь в Шотландии до конца месяца.

— Нет.

Ее глаза сузились до щелок. Лицо ожесточилось, обнажая морщины вокруг рта и на лбу, которые она усиленно пыталась скрыть искусно наложенным макияжем.

— Да. Собирай вещи. Ты уезжаешь сегодня. Карета ждет отъезда немедленно. — От поддразнивающего, игривого тона не осталось и следа. Это был приказ.

Игра окончилась, и он не вышел победителем. Гидеон схватил конверт со стола Рубикон и выскочил из кабинета.

— Мистер Роуздейл, будь так любезен, уж постарайся, чтобы она захотела еще! — торжествующе усмехнувшись, крикнула ему вслед Рубикон.

Легкое царапанье ножа и тихое позвякивание вилки о фарфор были единственными звуками, нарушившими тишину. «Неужели он до сих пор сердится на меня?» Белла поднесла бокал вина к губам. Может, не стоило так скоро возвращать Гидеона? Надо было подождать?

Нет, она не могла ждать. Последние четыре недели тянулись медленнее, чем последние пять лет. Резкий контраст ее жизни без него причинял физическую боль. И то, как он ушел, и то, что она сказала. Миссис Кули доложила, что он уехал той же ночью, даже не дождавшись утра, — так спешил быть подальше от нее.

Но он вернулся. Однако был холодным и отчужденным. Словно его подменили. Белла больше не пыталась разговорить его. Гидеон производил впечатление человека, который делает что-то через силу.

Надо поговорить с ним, извиниться, заверить его, что она больше никогда не предъявит таких требований.

За обедом ни Белла, ни Гидеон не притронулись к еде.

Лакей понял безмолвный намек и убрал последнее блюдо. Сдержанным щелчком пальцев и резким взглядом Гидеон отпустил слугу. Дверь столовой закрылась.

— Обед окончен?

— Да, — ответила Белла. Гидеон кивнул.

— Вели подготовить карету. Я хочу сегодня же вернуться в Лондон.

Она застыла. Пульс быстро заколотился в ушах.

— Прошу прощения?

— Твои условия все еще в силе, не так ли? — Неприятные, резкие нотки вызова остудили окружающий воздух.

Дрожь охватила плечи. Широко раскрыв глаза, она кивнула.

— Обед окончен. Мои обязательства выполнены. Я желаю уехать.

— Но… но зачем ты проделал весь этот путь, если не имел намерения остаться?

— Зачем? Затем, что у меня не было выбора. Твоя просьба была очень тонко завуалированным приказом, чтобы я бросил все и сел в твою карету.

— Но?..

— Во имя Господа, Белла, пятьсот фунтов? О чем ты думала?

О нет. Этого было мало. Сердце ее упало.

— Но Шеймус не сказал ни слова, — едва слышно произнесла она. — Я написала, чтобы дали'знать кучеру, если этого недостаточно.

— Недостаточно? Этого слишком много, — огрызнулся Гидеон, возмущенный и негодующий, словно она нанесла ему оскорбление.

— Что? — выдохнула она. Кровь отхлынула от лица.

— Не могу поверить, что ты написала напрямую Рубикон. — Гидеон поморщился.

— Но кто?.. — Она умолкла и, опустив взгляд на крахмальную льняную скатерть, заставила себя глубоко дышать, силясь сохранить внешнее спокойствие, соорудить надежную стену, за которой можно спрятаться.

Она опять все испортила. Только теперь это было сделано не в приступе гнева и ревности. Она умудрилась оскорбить его. И то, как он смотрит на нее… Боль от разлуки с ним ничто в сравнении с этой агонией, пронзающей грудь. Она попыталась проглотить подступивший к горлу ком, но он как будто шипами вонзился ей в горло. Еще ничто никогда не причиняло ей такой боли. То были раны, которые заживают, но эта…

Это так больно, слишком больно, чтобы вынести…

Сохраняя самообладание, насколько это было в ее силах, она поднялась и вышла из столовой.

Гидеон кипел от губительной смеси негодования, гнева и уязвленной мужской гордости. Он слышал, как легкий стук шагов ускорился и стал тише, когда Белла шла через холл. Звук окончательно затих, как только она дошла до лестницы. Тихий щелчок закрывшейся двери привел его в чувство.

Матерь Божья… ад и все дьяволы! Как он мог так обойтись с Беллой? Женщиной, которая никогда не повышает голоса, если только не требует еще или не умоляет его остаться с ней в постели. А прощальный взгляд, который она бросила на него, — этот взгляд поразил его в самое сердце.

Гидеон вскочил и помчался за ней. Он даже не взглянул ни на служанку в холле, ни на дворецкого, стоявшего у парадной двери. Лестницу он преодолел за несколько секунд и резко остановился перед дверью ее гостиной. Повернул ручку — дверь не открылась.

Он подергал ручку.

— Белла? Белла?

Гидеон прижался ухом к двери, но ничего не услышал. Должно быть, она в своей комнате, скорее всего за еще одной запертой дверью.

Он посмотрел направо, налево, оглянулся через плечо. Затем снова оглядел коридор, присматриваясь к дверям, расстоянию между ними и их положению относительно друг друга. Если Боухилл такой, как другие загородные дома, в которых он бывал, значит, должен быть еще один вход к ней в спальню. Гидеон подошел к двери прямо напротив двери Беллы и обнаружил, что она не заперта. Сосредоточившись лишь на дверях, которые необходимо пройти, дабы добраться до Беллы, он не оглядываясь быстро прошел через первую дверь, затем еще одну.

Открыв третью, более узкую дверь, он пошел вперед через темную комнату, продвигаясь на ощупь. Шелк, кашемир и тонкая шерсть, сложенные на полках, щекотали кончики пальцев. Вторую руку он вытянул перед собой, пока не наткнулся на прохладное дерево и гладкую круглую ручку. Он повернул и открыл незапертую дверь. Это была спальня.

Белла сидела на полу возле кровати с гобеленовым пологом. Спальня была залита лунным светом. Белла плакала. Ее всхлипы поразили его в самое сердце.