однако слабеющий, завод, кончается, необходимо подкрутить, мы все были новички, может его отобрали, не помню, не думаю. Маршировать он не умел. Левая рука шла с левой ногой, правая рука с правой ногой, и плечи, да, как двигались плечи, он старался, чтобы руки ноги одновременно, потому что это было для него неестественно, как и для всех, так двигать плечами, таким образом, ему помогало. Ему это казалось неестественным и он не мог

Теперь сзади меня шли безопасности, разговаривали вместе, веселились, такая тихая ночь, голоса было слышно, верно, шептались, один сказал другому, Он застрелился, нас послали к самоубийце. Другие посматривали на меня и смеялись. Там были еще люди, которые вышли погулять и теперь возвращались домой, как в комендантский час, только раньше него. Так что это было со мной, безопасности смотрели на меня. Такое случается, мы к этому готовимся, я был готов, но на них не смотрел, они помахивали оружием, я это знал.

Какого рода оружием, по-моему, старого образца, и с примкнутыми штыками, байонетами, да, определенно. Не смотри на молодых, им только повод дай, а двое были такими, молодыми, 16, 17 лет, 18 лет, тоже с оружием, при их-то нервных системах, и потом, они не умеют слушать, не умеют слушать, если ты с ними говоришь, они тебя не слышат, не могут слышать, им хочется шлепнуть тебя, говори, ну, быстро, я тебя не слышу, да, они и повода не ищут, просто убивают сразу, и я бы также сказал, что они всегда готовы. 16, 17 лет, 18 лет, никого не знают, известных людей из заграничных стран, не знают, они убивали любых, быстро убивали, не знают они заграничных стран, америца, кино давай, пожалуйста. Они прошли, да, но после остановились, позволяя другим выйти на площадь и перейти, но не мне, они на меня смотрели.

Я мог бы этому удивиться. Немного. Не испугаться. Зачем. За себя я особого страха не чувствовал, боялся не небоялся, боялся не боялся. Что от меня мог потребовать этот вопрос. Они остановились, ну и меня остановили, теперь я мог только остановиться, пройти не мог. Смотрели на меня, вежливо, кивали так, вежливо, будто ждали меня, не говорили, я дал бы им объяснения, почему я здесь, куда иду, может я что-то сделал, тогда что. Я возвращаюсь домой.

Ты запоздал.

Подружка.

Подружка, да, а если у нас комендантский час, насчет комендантского часа знаешь?

Да.

Когда он, комендантский час, скоро начнется?

Да.

Я не сказал сэр. Что, разве сэр часть моего мира, нет, не думаю. И если бы я так сказал, я стал бы для них дураком и может они развлеклись бы со мной, возможно, толкнули бы меня к парапету моста, иди, погуляй, почему же и нет, с людьми такое случалось, нам известны многие случаи, разве я могу летать, разве я птица, нет, я человек, я не могу спрыгнуть с парапета моста.

Когда начинается комендантский час?

Десять минут.

Возможно, для тебя и не десять, возможно, для тебя вообще никогда, нет для тебя комендантского часа. Возможно, тебя здесь уже не будет. Разве для мертвецов бывает комендантский час? Если не будешь нам говорить, давай, говори нам. Я же сказал, возвращаюсь домой, и я указал на левый край площади, по проходу, на тамошние дома, куда раньше скрылись двое. Безопасности посмотрели за моей рукой, отмечая дома, на которые я показал. И я увидел, смотрят один на другого, которые постарше, сначала на один дом, потом друг на друга, я как раз на тот дом и показал, тот, куда вошл и двое. Только на него. Я сказал, возвращаюсь домой, и ткнул рукой прямо в ту сторону.

Один из безопасностей, который постарше, не отмахнулся от меня, а поднял большой палец, нетерпеливо. Иди, быстро.

Да, я пошел быстро, торопливо перешел площадь, зная, что должен сделать. Я теперь не слышал, как они уходят обратно по мосту, а обернуться, чтобы посмотреть, не мог, они придут, да, это было мне ясно, это я знал, тот, из безопасностей, поймет, что я сделал, поговорит с другим, и они поймут, и удивятся, и все узнают, и пойдут, думая, что я сделал, удивляясь этому, да, и пойдут за мной. Что я наделал, моя рука показала им дом, вот что. Это судьба, она так устроила. А может я это намеренно. Нет, невозможно. Как это может быть, этого быть не может. Это может указывать на другую правду, не ту, что мы говорим, у событий есть своя правда, может и есть, кто скажет, может мы, изнутри этих событий, не видим ее.

Человек погиб, что называется, убили. Его личность известна, может он был коллега, думаю, так, и другие так говорят. Безопасности убили его, пять выстрелов из пистолета. Насмехались над ним, человеком, которого знали многие люди, говорили, что просто он сам застрелился, это я слышал, и другие, сходящие с моста, возвращавшиеся домой, скоро комендантский час, любой мог это слышать, разговор безопасностей, чтобы внушить это нам всем, мне и другим. Человек, про которого они говорили, был уже труп. Может он был и коллега, многие говорили, что был.

Ну так, а теперь насчет двух других, один человек известный, уважаемый человек, гость нашей страны. Я знаю, в его стране, но тоже и здесь он был человек хорошо известный, знаменитость, политический человек. Я его видел, узнав его, он был с другим, по-моему, артистом, отцом, или может он был еще и юрист-правовед, возможно и так, не знаю. Я переходил мост, уже спускался с него, и тут двое торопятся, сколько еще до комендантского часа, 15 минут, 20 минут, 10 минут, совсем ни минуты, быстрее, быстрее, да, и я слышал, как они шепчутся, говорят между собой, шли торопливо, я не слышал о чем. Прислушивался, да, конечно, но ничего не мог услышать, чтобы со смыслом. Мне они внимания не уделили. Это было в 8.30, в 9 часов, где-то так, вечер, поздний.

Не знаю, может у него и были права. Если права могут быть, то какие они, если так можно сказать, и почему этот человек в нашей стране, может вопрос собирался задать, некоторые сказали бы так, да, почему, у этого чужака совсем нет мозгов, подстрекательские речи, перед штыками, если армейские, и всем персоналом, он просто не знал, как вести себя в этой стране. Я здесь, я вам всем неприятности устрою. Я такой известный, да, в вашей стране, и я здесь и выступаю со многих платформ, подстрекательский известный человек, подстрекательские речи, перед штыками, может армейские и персонал все здесь, ну и пусть их, а я буду говорить, я говорю только правду, говорю их штыкам и дубинкам, да, вот так, куда эти люди приходят, в дома местных жителей? если так, они дураки, если там есть сторожевые псы, что эти псы делают, они лижут дураков-посторонних. Может они известные люди, может у них доска объявлений на лбу, я человек опасный, и мы можем это прочитать, со мной надо поуважительнее, попочтительнее, эти псы узнают меня и какие мои права, что со мной надо обходиться вот так, почтительно, пожалуйста.

Я знаю, что говорят.

Что такое оплошности и ошибки, ошибочные действия, упущения, что мы должны сказать о них, давайте скажем, пожалуйста, что ошибки совершаться могут, я так думаю. Может быть, человеческие особи совершенны. Совершенные существа. Указав безопасностям на эти дома, я совершил величайшую ошибку, хуже и быть не может, уже когда делал это, я знал, когда моя рука поднялась, когда палец показал, один из безопасностей смотрел на меня и все понял, я видел его глаза и знал, он поймет, что я такое сделал. Он был постарше, с понятием, он увидел, что я показываю на эти несколько домов и что один из них тот самый, он бы задумался об этом и понял, там уже что-то было, в его глазах.

Насчет детей я не знаю, и они тогда не знали про них. У меня тоже ребенок есть, дочка, я ее мало знал, только в первые месяцы, потом уехал оттуда, она была у родителей жены и я ее не видел, жива ли она, моя жена или дочь, которая, одна, другая, не знаю. Я держал малышку, маленькую, купал ее, грел воду, палец держал, и держал ее

Ну вот, этот малыш в доме, говорят, я его забрал. Многие так говорят, а сами не знают. Говорят, я так поступил. Если бы что случилось со мной, как с любым, с любым коллегой, понимающим, я бы знал, что делать, как и любой. Да и рано для меня еще было, я прибыл в этот город, у меня здесь были обязанности