Не убивал я его. Говорят, будто я, а это не я. Удивляюсь я, когда говорят такое. Кто это говорит. Зачем. У всех есть назначения, замыслы, задачи, какие они должны исполнять. Можно сказать, цели, у нас имеются цели. Я раньше играл в футбол. Я был центровым, футбольным игроком, который дает подачу, как мы говорим, бомбардиром, срывает атаки, атаки противников, да, бомбардиров противника, я должен был отбирать мяч, такая была у меня работа, как у безопасностей, такое назначение моей роли. Срывай атаки, рекомендовал мне мой тренер. Как это сделать, уж это ты сам думай. Думай о футболе, финти, пасуй, ют эти немцы или англичане, что они делают, или из Южной Америки, что они делают, Уругвай, Аргентина, Испания тоже, они срывают атаки. Я это и делаю. Некоторые следуют более высоким образцам, Бразилия, Италия, Нидерланды. Это хорошо, я бы не сказал плохо, зачем? Мы признаем хорошую игру, хороших игроков тоже, конечно, мы должны. Мой тренер говорил мне такие вещи, рекомендовал, хорошие были рекомендации.

Что мы говорим, говорим ли мы

Я его не убивал. Зачем? Это тогда уже кончилось. Если кончилось. Это кончилось, так что если он составлял для меня проблему, тогда это было закончено, которое

Да кто это говорит? Люди рассказывают. Какие люди? Я вас спрашиваю.

Они бы лучше в футбол играли. Футбол подобает мужчине, мы там ног не ломаем. Ноги ломаются, но это так не задумано, не замысел. Этот замысел, не замысел. Это случается второстепенно, кости всегда ломаются второстепенно, они же ломкие. Среди костей попадаются ломкие. Мои не ломкие и никогда даже не были ломкими, ослабленными. А некоторые ослаблены. Такие люди кажутся совсем силачами, а они нет. Это не притворство. Они не знают, что они слабаки. Считают себя сильными, сильнейшими, лезут в блокировку, только чтобы увидеть, как ломаются их ноги, как крошатся тазы, шеи тоже еще трещат, шеи тоже, они трескаются, черепа вдребезги. Люди же не знают, эти мужики, которые сильные, думают себя такими, а мы, кто их противники, ставим эти блокировки, чтобы отобрать мяч, сорвать атаку противника.

Защитники тоже здорово бьют, сбивают наших противников.

Что говорят наши тренеры?

Я должен играть за мою страну. Это мы, кто играет, и игра это наша сущность. Должны ли мы сдерживаться в блокировке, мы не можем, потому что тогда нас самих покалечат. Футболистам это известно, если кто футболист по сути своей, по своей сущности, такой человек, так он это знает

что

Мне повреждений не делали. У меня тело сильное. Из блокировок я с увечьями не выходил, не приобретал увечий, у меня кости не ломкие. Я во многих блокировках бывал, я же был центровым, подавал бомбардирам, ломал противников

Я его не убивал. Да, этого человека я видел. Я его не знал. Я увидел его, видел его, да, много раз, несколько раз, ему нравились женщины, девушки. Он ждал там, у входа в то место, другие тоже, что это было за место, клуб, я не знаю, для туристов. Деньги обменивались. Конечно, деньги обменивались, все товары, наличность, туристский квартал, вдруг придут туристы, тогда, разумеется, деньги, туристы же при деньгах. Он тоже должен был это знать, вот и пришел туда. Он, о котором мы говорим. Он умер. Я его не убивал. Я его и не знал почти, немного. Был ли он мужем, отцом, был ли женат, думаю так, у себя дома. Люди приходят сюда из далеких участков, из разных зон, городов, сельская жизнь. И здесь, сюда, тут же город, очень большой, огромные изменения в жизнях людей. Они живут у себя по домам, а потом в этот город, а тут сейчас так много всего, что для них отличается, и они оставляют свою жизнь и начинают новую, семейные мужчины становятся одиночками и они с новыми женщинами.

Женщин люблю. Я понимаю женщин, они сильные, мы человечество, а женщины ведут вперед, вперед, это есть новое будущее, и женщины рождают новых людей, а те уж идут дальше. Девушек, если помоложе, молодых женщин, девушек. Что тут скажешь. Если я так люблю женщин, женщины это хорошо. Девушки. Конечно, девушки, какого возраста девушки, если они уже женщины, они идут в эти клубы. Девушки. И мужчины идут в эти клубы, туристы придут, они не дураки, они принесут деньги, наличность, они чужаки этой страны и принесут деньги, чужаки, которые могут быть туристами. Он их и ждал. Этот один, о котором говорится, говорят, будто я убил его, а это не я. Это говорят. Это так. Да, я мог бы иметь, мог бы иметь, если бы должен убить его, да. Он пришел в это место, там клуб, пришел туда. Я знал о нем это, и он также знал про туристов-мужчин, чужаков, что они идут опасной дорогой, эти мужчины, некоторые может и дураки, мужчины-туристы, у них деньги, наличные, а тут темнота, они видят в этом укрытие, как кошки, ищущие укрытия, ходят так воровато, вот и эти мужчики тоже, идут где темноты побольше, заползают в укрытие, не зная, кто там сидит в засаде, может там кто сидит в засаде, вот тоже и мы, центровые, когда мы там, и противник приближается, мы напрягаем все силы, готовим наши тела к столкновению, открывая в себе, сильнее мы или слабее, пусть мы не окажемся слабаками, пожалуйста, Боже, такая наша молитва. А то мы не сможем выжить. Человечество же должно выживать. Это не слабость. Есть люди-инвалиды. Они становятся инвалидами на войне, но про них ведь не говорят, что слабаки. Я бы про них этого не сказал. Они были бы гораздо сильнее, но потом в бою или какими-то средствами, любыми средствами, кто может сказать, но только эти люди потом поувечились, сильно поувечились, и таким образом стали инвалидами, без рук, без ног, оторвало, бомбами и минами под поверхностью дороги, предназначенные зоны, кто их знает, никто, кошка же не видит сквозь пласты почвы и камня, вот и эти люди не видят. Ни один, они не видят. Но это вот так они становятся инвалидами, они не слабаки, как могут быть другие. Я говорю, другие могут быть слабаками, тут не о чем и говорить. Человеческие существа по-всякому различаются, один от другого, ни один тот же самый, один от другого, мы можем сказать, дети-близнецы, однояйцовые дети, но один отличается от другого. Вот как это. Не визуально. Однояйцовые дети. Однояйцовые взрослые. Они отличаются друг от друга. Некоторые танцоры, музыканты и поэты, другие опять любят игры, как шахматы, как карты, они могут играть на деньги, некоторым нравятся игры с физической ловкостью, отсюда и спорт, как мы можем играть в футбол, я уже говорил. Мы разные. Но у мужчин есть одна общая вещь, да, женщины, мысли о женщинах, у всех мужчин

Я уже говорил. Приходят чужаки. Я чужаков не боюсь. Это они в этой стране, а не я в их стране. Люди могут быть заграничными, для нас заграничными, вполне могут. Эта страна мой дом. Я могу поехать в другие страны. Никогда в другой стране не бывал, ни в одной. В какую другую страну? В Бразилию могу поехать, футбол посмотреть. Италия, Ангаландия, Нидерландия, Барасилия, Барасилия.

Чужаки во всех странах есть. Они могут дать мне деньги, мне, чтобы я посетил их страны, большое спасибо.

Америца, дай мне паспорт и визу-карту, чтобы я смог погрузиться на судно.

Из нашего города ходит такой пароход, дайте мне денег, чтоб я уехал, дайте мне визу-карту паспорт

Что.

Я могу играть в футбол, гандбол, валибол. Не знаю я никакого валибола. Разве я стал бы убивать тогда из пистолета, из такого оружия. А если этого человека повалили и забили. Если он умер, от побоев, я его не убивал. Его завалили и били, а я его не валил и по голове не бил, и нигде. Я в футбол играю, не в валибол.

Чужаки это туристы. Во все времена не во все времена. Но и среди чужаков попадаются сильные, если они такие, кто об этом думает, и все-таки попадаются. Может тот, который умер, хотел ограбить кого, может и хотел, кто теперь скажет, турист здоровенный, сильный, еще и борец, кто скажет, мощный мощный мужик, мужчина-турист, некоторые опасны для других, для нас.

А этот, который умер, кожа да кости, сколько ему было лет, двадцать семь, а вес, кожа да кости, куда ему было драться, я так не думаю.