Бравый капитан СОБРа, личность которого мы не будем раскрывать читателю по причине строжайшей секретности, успокоил плачущую девочку Машу и отправил ее домой к родителям, а бабушке-партизанке подарил 10 000 баксов из вовановых денег, которые она тут же пошла разменивать на рубли, чтобы закупиться продуктами на случай второй волны гайдаровских реформ. Затем капитан схватил оглушенного Вована на шкирку, надел на него наручники, посадил в "Лендровер" и повез в ближайшее отделение милиции. Там он посадил злодея в обезьянник и стал ждать, пока его не заберет госбезопасность.

В это время в отделение приехал хорошо одетый человек, не молодой и не старый, не красивый и не уродливый, не высокий и не низкий, в общем, никакой. Думаю, вы догадались, что это был адвокат, и, наверное, даже поняли, что это был не просто адвокат, а адвокат Вована. Как только Вован вляпался в историю, его друг Колян, который летал на своем голубом вертолете, позвонил его адвокату, и тот сразу приехал, как знал, в ближайшее к месту происшествия отделение милиции.

Пока невменяемый Вован сидел в обезьяннике, показывая всем гнусные рожи и задирая сидевших там более мелких негодяев, начальник отделения составил протокол задержания и опись всех вещей, которые были при Воване. Выяснилось, что у Вована нет с собой ни денег, ни, главное, оружия, которое он, по всей видимости, совершенно случайно где-то обронил, а, по мнению его адвоката и почему-то также и начальника отделения милиции, его вообще никогда у него не было.

"Твою мать! — подумал капитан. — Хуевое начало! И как же я за пушкой не уследил! А теперь ее наверняка уже спиздили!"

— Я подожду здесь, пока его госбезопасность не заберет, — сказал он твердо, — я им уже сообщил. Он столько народу перестрелял на МКАДе, что тут дело пахнет терроризмом!

— Заберет, заберет, не беспокойтесь, — сказал не молодой, не старый, не высокий и не низкий адвокат, — а Вам почему бы не поехать домой и не отдохнуть после тяжелого задержания?

— Значит, по крайней мере, вы признаете, что задержание было тяжелое? — уточнил капитан. — А то почему-то чует мое сердце, что зря я под пули лез. И как-то очень быстро вы нашли дорогу в это отделение. Откуда вы знали, что я приведу его именно сюда? Кто вам сообщил?

— Никто не сообщил, — осторожно отвечал не красивый и не уродливый адвокат, — я, понимаете, просто гулял поблизости и случайно увидел, как вы вели сюда моего клиента, и, естественно, зашел поинтересоваться, что случилось.

Капитан точно знал, что адвокат ничего такого не мог видеть, потому что в этом случае капитан увидел бы его первым, потому что он был один из лучших специалистов и по слежке, и по уходу от нее. Но он знал, что хитрому адвокату, который, наверное, уже спас десятки негодяев от справедливого возмездия, он ничего не докажет.

Капитан дождался, пока Вована не увели фсбшники, и поехал на службу.

А в скором времени чиновники узнали, что Вован — один из самых богатых новых русских, и что у него есть куча таких же богатых друзей, и даже есть знакомые в правительстве — не личные, правда, а знакомые его знакомых, что немного меняло дело, но не очень сильно.

Адвокат Вована по фамилии Хитропопов на следующий же день добился, чтобы Вована отпустили под залог в миллион долларов — под меньший залог его отпускать не хотели, потому что на МКАДе погибла такая куча народа, в том числе, милиционеров, что скрыть это было невозможно, а по коридорам российской власти бродит множество посредников, каждый из которых хотел получить свою часть залога — и вечером того же дня Вована, постоянно бормотавшего какую-то странную чепуху, отвезли домой к жене.

Дома у Вована все было устроено по последней моде того времени и даже с опережением ее: например, у него был лифт с телевизором и стереосистемой, который ездил не только между этажами, но и по самим этажам, из одной комнаты в другую. А зимой на елке у него лежал настоящий снег, который не таял, потому что елка стояла в специально выделенном для нее углу комнаты, где поддерживалась постоянная температура в 15 градусов мороза.

Жена в это время, заскучав без Вована и не дозвонившись до него, от скуки снова пригласила к себе любовника и набросилась на него, как тигрица. Она так возбудилась, что стянула с него всю одежду и стала с ним трахаться, как ненормальная.

Любовник писал кандидатскую диссертацию на тему "Влияние мастурбации на образ мышления интеллигента", а похотливая Изабелла постоянно мешала ему работать, заставляя трахаться с нею по нескольку часов подряд. Двигаясь сверху на его члене, она кричала и вопила:

— А-а, бейби, давай еще! Еще! Да! Вот так! А, сука, фак ми! А, бля, хорошо! Ммм! О, да! Да!

Бедный любовник уже пять раз кончал и был почти в обмороке. Но Изабелла была бывшая проститутка и опытная минетчица: она умело массировала и обсасывала его обкончавшийся член, и он снова поднимался. Так она, наверное, довела бы любовника до смерти, если бы в это время не вернулся домой Вован в сопровождении своего адвоката и ФСБ.

Оказавшись дома, Вован быстро впал в беспокойство и заплакал:

— Маа-а-ма! Хочу обратно в отделение милиции! Мне здесь не нравится! Заберите меня отсюда! Где моя жена?

— Спокойно, Вован, не беспокойся, это же твой дом, — говорил ему адвокат Хитропопов, удивляясь.

— Какой дом? — спросил Вован. — "Дом — 1" или "Дом — 2"?

— "Дом — 1", конечно, — сказал адвокат Хитропопов, — "Дом — 2" пока еще не вышел на экраны.

Про себя же адвокат Хитропопов подумал: "что за херню мы оба несем?"

Вован ничего не ответил, сделал пальцы козой и стал пугать адвоката Хитропопова, приговаривая:

— Забодаю, забодаю, забодаю!

— Вован, что с вами случилось? — испугался Хитропопов. — Are you ok?

— Мту ана ли уа симба, — говорил Вован, шевеля пальцами в лицо адвокату Хитропопову и делая ему зверские глаза.

"Очевидно, он вследствие сильного психического потрясения овладел доселе неизвестным ему и мне языком", — подумал адвокат Хитропопов и испуганно закричал:

— Доктора, доктора скорей!

— Ха-ха-ха! — воскликнул доктор, вваливаясь в прихожую. — Здравствуйте! Я доктор Ливси! А в чем, ха-ха-ха, дело?

— С ума сойти, — сказал обалдевший адвокат Хитропопов, — скажите, а почему у вас зубы лошадиные?

— Элементарно, адвокат Хитропопов! — закричал доктор Ливси. — Потому что я человек с лошадиными зубами! Понятно вам?

— Конечно, понятно, — пробормотал адвокат Хитропопов, — чего ж тут непонятного. Вы бы еще с чемоданом пришли.

— Чемодан у меня всегда с собой! — закричал доктор Ливси. — Мой маленький медицинский чемоданчик, в котором есть все самое необходимое! А где больной?

— Да вот же он, — сказал адвокат Хитропопов, показывая на огромную кровать с балдахином, поперек которой лежал Вован в красном пиджаке и бормотал матерные слова, пуская пузыри.

Доктор Ливси вытащил фонендоскоп и внимательно послушал Вована, приговаривая при этом:

— Так-так, замечательно! Дышите! А теперь не дышите! Великолепно! Так, легкие слабые, печень увеличена, сердце никуда, ха-ха-ха, превосходно! Как вас зовут?

— Вован, — отвечал Вован.

— Ха-ха, Вован, замечательно! Ну, так вот, дорогой мой Вован, я хочу сказать вам следующее: если вы не перестанете стрелять, то очень скоро умрете. Запомните: слово "стрельба" и слово "смерть" для вас означают одно и то же! Вы поняли меня?

— Не хочу ничего понимать, — пробормотал Вован, злобно косясь на доктора Ливси. — Пошел на хуй!

— Ну, как хотите. Дело ваше. А что это у вас в волосах?

— Горшок.

— Ха-ха-ха! А кто это вас долбанул по голове горшком?

— Бабушка-партизанка.

— Ха-ха-ха! — сказал доктор Ливси. — Ничего не понимаю!

— Где Черный Пес? — спросил Вован, стряхивая с головы остатки горшка и приподнимаясь на кровати.

— Успокойтесь! Здесь нет никаких собак! А мне уже пора уходить. Мне еще Билли Бонса надо лечить. Он ромом обдолбался. Покедова!