Папина тревога передалась и мне. Сидя рядом с ним, я тоже плакала, размазывая свои слезы и сопли рукавом кофточки по всему лицу. Именно тогда я почувствовала своим маленьким детским сердцем, что в этом темном затхлом вагоне громыхающего поезда, мчавшегося в Северный Казахстан, с папиными слезами заканчивается мое безоблачное и радостное детство.

И никто не мог тогда предположить, какие испытания и трудности ждут меня на жизненном пути.

Мы очень быстро вернулись из Казахстана, так и не успев толком там погостить, так как папа переживал за сестренку, которая осталась с мамой. Его волнения были не напрасны...

Вспоминается еще один случай.

Был теплый летний вечер, мама отпустила меня погулять на улицу, и я бегала во дворе, с азартом играя в «индейцев» с соседскими ребятишками. Мальчишки и девчонки, привязав к голове перья, яркие тряпочки, прятались и захватывали друг друга в плен. С громкими возгласами мы носились по двору. Это была забавная игра. Каждый раз, когда я находила в кустах одного из игравших мальчишек, я начинала победоносно кричать:

– Ваш вождь Пустая Голова взят в плен!!! Мы победили!!

В самый разгар игры пришел с работы папа и позвал меня домой. Радостная и возбужденная от игры, я с восторгом рассказывала папе о том, как захватила в плен мальчишек и что наше «племя» девчонок постоянно выигрывает.

И вот мы заходим домой, в нашу коммунальную квартиру. Соседей нет дома, мамы в комнате тоже нет, и слышно, как в ванной комнате сильно течет вода, а моя маленькая сестренка Иришка закатывается от плача. Папа бросается к двери ванной комнаты, но она закрыта изнутри. Он начинает сильно барабанить кулаками в дверь и кричать:

– Тамара! Открой, это мы! Тамара, ты что, не слышишь?!

За дверью по-прежнему c шумом и под большим напором течет вода, слышен сильный плачь нашей маленькой Иринки.

Двери закрыты... Мама молчит. На душе стало тревожно, папа побежал к соседям за ломом, чтобы выставить дверь в ванной комнате.

Сбежались соседи, стали ломать замок. Когда дверь открылась, то перед нами предстало страшное зрелище: моя сестренка сидит в маленьком железном тазике, переполненным водой, который стоит в ванне; изгибаясь, малышка заходится в плаче, суча ножками. Из крана с шумом хлещет вода. Мама сидит на стуле возле ванны, положив голову на стиральную машинку, ее руки безжизненно свисают. Папа бросился к ребенку, вытащил его из воды, обернул пеленкой и понес в комнату. Кто-то из соседей побежал вызывать «скорую помощь», решив, что у женщины сердечный приступ. Приехали врачи, и каково было их удивление, когда оказалось, что у мамы действительно был сердечный приступ, но при этом она была сильно пьяна.

Потрясение пережили не только соседи, а в первую очередь я и мой братишка. Мы стояли, испуганные, в коридоре, прижавшись к холодной стене, и с недоумением смотрели на происходящее, а я от страха ночью долго не могла уснуть и плакала. То, что сестренка осталась жива и не захлебнулась, было чудом. Тогда никто из нас до конца не осознавал, в какую бездну падает наша мать.

Куда-то уходило детство...

***

– Светлана! Светлана! Подъем!

Слышу я голос моей коллеги, с которой мы вместе летим в самолете.

– Сейчас принесут обед. Интересно, что у них там вкусненького?

Надежда с удовольствием откидывает столик.

Я отвлеклась от своих воспоминаний, и мы с нетерпением ждем обеда.

Мы летели уже более двух часов. А сколько еще впереди!

В просторном «боинге» мои коллеги тихо передвигались и общались. Наша группа – более семидесяти человек. Все возбужденно обсуждают предстоящий саммит и планируют, как бы поинтереснее провести время в перерывах между обучением и встречами. Лететь еще долго, более семи часов. Ух и перелет! Чтобы побывать в райском уголке планеты, на Гавайских островах, это того стоит. Мне очень хотелось увидеть кратер спящего вулкана Халеакала. Поднявшись на его вершину, я смогу полюбоваться этим редким зрелищем, а еще увидеть тропики и, самое главное, искупаться в океане, ощутить мощь волн и напоить свое тело энергией океана...

Я быстро перекусила и решила еще поспать. В самолете приглушили свет, и большая часть пассажиров мирно уснула, а я вновь погрузилась в воспоминания...

...Вскоре папа получил ордер, и мы, собрав свой немудрящий скарб, переехали в новую благоустроенную квартиру на четвертом этаже в только что отстроенном микрорайоне.

Наша семья справила новоселье в большой трехкомнатной квартире. Это жилье папа получил от металлургического комбината, где работал горновым мартеновской печи. Тогда трехкомнатная хрущевка со смежными комнатами была для нас роскошью. Квартира была в обычном новом пятиэтажном панельном доме, с уютным палисадником возле подъезда, большую часть деревьев в котором посадил отец. Возле входа в дом стояли деревянные окрашенные скамейки. Меня перевели в другой детсад, а брат стал ходить в новую школу. Маленькая сестренка росла очень болезненной девочкой и часто месяцами находилась в санаториях.

Как только мы переехали на улицу Суворова, мама настояла на том, чтобы сразу сделать ремонт. Она была инициатором того, чтобы содрать со стен убогие бесцветные обои – точно такие же были во всех квартирах – и сделать побелку. Стены в зале были побелены в лимонный цвет, по ним создали рисунок – накатанный золотым тиснением виноград. Соседи специально приходили к нам в гости, чтобы полюбоваться на эту красоту. Любовь ко всему красивому и неординарному была заложена в маме. Мне тоже нравится делать то, чего нет у других. Ничего не поделаешь – мамины гены!

Роскошные букеты цветов, идеальная чистота и уют окружали нас. Это были простые радости жизни. Мама любила порядок и приучала к этому нас, своих детей.

Каждый вечер возле подъезда собирались взрослые и вели свои житейские беседы, обсуждая, что есть в магазине, кто что купил и кто как живет. Это были годы правления Хрущева, который в то время вел свою политику по выращиванию кукурузы, забыв про простое зерно, из которого выпекали хлеб, и соревнуясь с какой то далекой и неизвестной нам Америкой. В магазинах стали большим дефицитом хлеб и хлебные изделия, муки в продаже не было. Люди с раннего утра занимали очередь в булочные и часами стояли за простым батоном хлеба. По всей стране разразился хлебный кризис. Я помню, как мама, качая маленькую сестренку, напевала забавную песенку, модную тогда в народе:

Пока взрослые решали свои взрослые проблемы, дети жили в своем мире. Нам было все интересно, потому что мы постоянно придумывали себе разные игры. Самыми популярными у девочек были, конечно, игры в школу, классики, прятки и скакалки.

На асфальте расчерчивались квадраты цветными мелками, и девочки часами прыгали на одной ноге. Эти игры были моим самым любимым развлечением. А еще я очень любила соревноваться со своей лучшей подругой Светланой Доропей в ходьбе по бетонному забору детсада или интерната. Тогда этими панельными узорчатыми бетонными заборами были огорожены все подобные заведения. Ширина плиты была не более трех – пяти сантиметров. И конечно, было трудно удержать равновесие при ходьбе и не упасть. Выигрывал тот, кто дольше сохранял баланс и проходил самый длинный путь по забору. Эта игра была довольно опасна, так как высота забора была выше метра, а иногда доходила и до полутора-двух метров. Каждый раз мы рисковали упасть и травмироваться. Но детский азарт был сильнее, чем страх. Мне доставляло море удовольствия побеждать в этом соревновании, и, пройдя по забору больше, чем моя подруга, я спрыгивала с него и начинала кричать во весь голос:

– Ура-а-а! Я – победитель!!!

Моей радости не было предела; я кружилась и кричала:

– Я – победитель!!!

И с удовольствием трескала конфетку, которую Светка с большой неохотой доставала из кармана своего платья и отдавала мне. Игра есть игра. Мы всегда спорили на конфеты.