Мама работала в то время в торговле, продавцом продовольственного отдела, а в дальнейшем стала заместителем директора магазина. Помню, как-то вечером родители внесли в дом большой фанерный ящик с толстыми стенками. Раньше в киосках мороженого такие ящики служили холодильником. Он был набит до отказа пломбиром с вафлями. Для нас, детей, полный ящик мороженого в то время был фантастикой!

Родители разрешили нам есть столько, сколько мы хотели. Мы с братом с нескрываемым восторгом принялись уплетать это вкусное холодное лакомство. Вываливая его в большую тарелку, мы ели мороженое ложкой и дрожали от холода. Мороженого было очень много, и оно постепенно подтаивало. В то время у нас еще не было холодильника. Сказочный «мороженый рай» продолжался три дня. Вся семья в полном составе эти дни питалась вкусным молочным продуктом. Я не знаю, откуда мама привезла столько мороженого, но этот случай до сих пор помнится.

Заканчивались выходные, меня вновь отводили в детсад. Детский сад я посещала с удовольствием. Больше всего мне нравились утренники. Я активно принимала в них участие, пела, танцевала и читала стихи. Самое яркое воспоминание – мама сшила мне к новогоднему празднику платье «снежинка». Этот костюм был похож на наряд маленькой королевы. Платье было из белой марли и очень сильно накрахмалено. До сих пор вспоминаю, как оно хрустело. Затем мама расправила и хорошо отгладила многочисленные юбочки. Наряд получился похожим на балетную пачку. По подолу юбочки были пришиты бусинки. На голову мне надели корону, сделанную из картона мамиными руками и обшитую блестящими бусами. В волосы вплели большой белый капроновый бант. На ногах – беленькие сандалии и красивые носочки. Костюм маленькой королевы мне очень нравился, и после праздника я долго не хотела его снимать. Я не помню, чтобы на Новый год меня наряжали в костюм зайчика или белочки. На Новый год нас чаще наряжали так: сестра с косичками и белыми бантами, а я всегда с короной на голове. Даже фото сохранилось, которое я бережно храню.

Сейчас, по истечении стольких лет, меня не оставляет мысль, что уже тогда мама, надевая мне корону на голову, готовила меня к большой жизни. Она, конечно, это делала бессознательно, но было ли это случайностью?

Может быть, всем тем, что сегодня есть в моей жизни, я немного обязана той самой маленькой короне с узором из стеклянных бус, вышитой нежными мамиными руками! Полагаю, что да!

В детстве, как и сейчас, я очень любила новогодний праздник. Во-первых, меня надолго забирали из детсада, это было самой большой радостью. Во-вторых, в доме обязательно появлялась зеленая, пышная красавица елка. И каждое утро, не успев открыть глаза, мы с братом соскакивали с постелей и, обгоняя друг друга, бежали к ней. Сестренка была еще совсем маленькой.

Под елкой мы находили подарки от Деда Мороза: кульки с мандаринами, коржики в виде зайчиков, конфеты, а также книги и разные игрушки. Нашей радости не было предела! Елка с огромным трудом устанавливалась в нашей маленькой комнате, зажигались разноцветные огни гирлянд, вешались очень красивые елочные игрушки. Игрушки мама и папа привезли из Прибалтики. Это были большие блестящие шары, звезды, мишура и стеклянные птички с дрожащими хвостиками. Все это доставалось из большого деревянного чемодана, и мы всей семьей наряжали пахучую лесную красавицу. Приходили гости, и наша комната наполнялась песнями. Пели под гармонь, на которой очень хорошо играл мой отец. До сих пор удивляюсь, как мои родители, отмечая праздники, умудрялись в маленькой тесной комнате усаживать за стол так много гостей. Больше всего я любила петь русские и украинские застольные песни. Папа брал в руки гармонь и, широко раздвигая меха, начинал играть.

У мамы был очень сильный и красивый голос, к тому же она прекрасно играла на гитаре. Часто сидя с гостями за столом, она всегда запевала первая, и все дружно подхватывали:

Мне нравился романс, который мама пела обычно одна, аккомпанируя себе на гитаре:

Когда мама начинала, я подсаживалась к ней и подпевала тонюсеньким детским голосом:

Гости громко нам хлопали и угощали меня сладостями. В этот момент я чувствовала себя самой счастливой на свете. Сколько себя помню, мне всегда нравилось читать стихи на утренниках и дома, петь для гостей или танцевать. Папа иногда просил меня станцевать чтонибудь для гостей. Он начинал весело играть на гармони «барыню» или «цыганочку». Под его аккомпанемент я старательно топала ногами, выбивая дробь под музыку, и, весело размахивая руками, кружилась в танце.

В детском саду воспитатели, уходя из группы на совещания или по своим делам, всегда выбирали меня, усаживали на стульчик в центре комнаты и оставляли за старшую. По кругу располагалась вся группа, и воспитательница строго говорила детям:

– За воспитателя остается Кайдаш Света, всем ее слушаться!

В мои обязанности входило рассказывать сказки до возвращения воспитателя. Мое неистощимое на разные фантазии воображение помогало мне сочинять сказки прямо на ходу. До сих пор я помню сказку о деревянной лестнице, которая уходила в небо и по которой одна маленькая девочка поднималась вверх, доставала звезды, спускалась и отдавала их людям, чтобы они согревались. Кто мог предположить тогда, что через несколько десятков лет эта сказка станет для меня почти реальностью? Потому что сегодня я работаю в той Компании, где можно получить «звезду» и двигаться по лестнице жизни вверх.

Наша семья была обыкновенной советской семьей, со своими традициями и культурой. Многие завидовали нам и не понимали, как, имея столько детей, можно жить в достатке и благополучии. По тем временам это было редкостью.

Со дня на день мы ждали ордер на новую квартиру, и каждый вечер родители допоздна обсуждали, какую мебель они будут покупать в наш новый дом...

Самым ярким пятном в моей памяти запечатлелось событие, которое даже по истечении стольких лет я помню с точностью до мелких деталей.

В этот день мы с папой собирались уезжать в Казахстан, к папиным родственникам. Путь на поезде предстоял неблизкий, планировалась многодневная поездка.

Помню, как мы стоим с отцом у двери нашей коммунальной комнаты, собраны чемодан и авоська с продуктами. Папа очень громко говорит маме:

– Тамара! Что ты делаешь? У тебя грудной ребенок на руках!

Мама молчит.

– Ты хоть о малышке подумай!

Мама сидит с запеленутой крохотной сестренкой на руках на самом краю кровати, смяв покрывало, кормит ее грудью. Волосы растрепаны, она смотрит на нас с папой каким-то мутным взглядом. В этих голубых глазах нет больше того огонька и задора, какие я привыкла видеть раньше. Она что-то невнятно отвечает отцу.

Отец очень сильно сжимает мою руку, я смотрю на него и вижу, как папины глаза наполняются слезами.

Мама была пьяна...

Да, она начала пить. Мне было тогда всего четыре года. Огромная беда пришла в нашу семью, положив начало полному разладу в отношениях родителей. Тогда я впервые поняла, что с мамой происходит что-то недоброе.

Затем отец взял меня за руку и увел из дому. Мы поехали на вокзал. В поезде, который уносил нас с Урала в далекий Северный Казахстан, мы сидели с папой на боковых местах. Он очень переживал в дороге и почти всю ночь просидел у окна задумавшись. Все время в пути он молчал, молча кормил меня, и каждый раз, когда отворачивался к окну, я видела, как по его щеками текли слезы. Я впервые увидела слезы своего отца, это были слезы душевной боли, отчаяния и безысходности.